Среди тысячи слов

Мартин хлопнул меня по спине.

– Ага, именно так. Не провали его.

Я издал нечленораздельный звук и вылез из-под его руки, чтобы натянуть ботинки.

– Направляешься домой? – спросил он. – Или на горячее свидание с одной из твоих женщин?

Я закатил глаза.

– Я иду на работу.

– Ни за что, – ответил он. – Сегодня у тебя выходной.

– Я не могу позволить себе взять выходной.

– Думаешь, я задержу твою зарплату? В твой день рождения?

Мартин поставил свою громоздкую потертую сумку на стол гримерной. Он порылся в ней и достал толстый красный конверт.

– С днем рождения, парень.

Мгновение я смотрел на Мартина, а потом взял конверт из его рук. Он был тяжелым, как подарочный сертификат. Возможно, из магазина одежды в Брэкстоне. Сердце упало в груди под весом всего, что Мартин сделал для меня этим вечером. Не просто подарил сертификат.

«Гамлет – роль всей моей жизни».

Агентства по поискам талантов.

Настоящую возможность выбраться отсюда.

На меня нахлынула волна благодарности, наполняя меня и мешая вырваться тем жалким словам, что я пытался произнести.

– Вы не обязаны этого делать. Ничего из этого. Но… я благодарен, – я прочистил горло и запихнул конверт в задний карман джинсов. – То есть правда. Спасибо.

– Это от меня и от Брэнды, – ответил Мартин. Его улыбка стала напряженной. – Как поведет себя твой старик сегодня вечером?

– Скорее всего, он приготовил вечеринку-сюрприз.

Мартин сложил руки на груди и пристально посмотрел на меня.

– Ты знаешь, как он будет себя вести, Марти. – Я надел кожаную куртку. – Вырубится или напьется, мечтая помахать кулаками.

– Будь осторожен. И помни: наши двери всегда открыты.

– Ага, ладно. Передай Брэнде спасибо от меня.

Он опустил руки, вздохнув.

– Конечно.

Взволнованный взгляд Мартина следовал за мной, как теплый ветер, к кабине моего старого голубого Dodge. Дыхание вырывалось паром из моего рта, когда я включил двигатель и дал ему медленно прогреться. Я обдумывал предложение Мартина, пытаясь определиться.

Форды жили в большом кирпичном доме на Фронтстрит. Перед ним стояли огромные клены, а вдоль тротуара – забор из кованого железа. Дом был построен в 1862 году, его переделали и обновили. Интерьер был наполнен эклектичными статуями и картинами, которые они насобирали за долгие годы у друзей-художников и привезли из дальних путешествий.

Я часто там бывал, и несколько раз, когда батя становился особо жестоким, я оставался в их гостевой. В такие ночи я часто думал о том, чтобы постоянно жить с Мартином и Брэндой. Я знал, что они меня примут. Мне девятнадцать, и я мог бы жить, где хотел. Батя не смог бы возразить. И все же…

Лежа на мягкой кровати в гостевой комнате Фордов с идеально работающим обогревателем, окруженный комфортом и крепкими кирпичными стенами вместо дешевых досок, я не мог заснуть. Я представлял отца одного в том дерьмовом трейлере и вспоминал, как, когда я был ребенком, еще до смерти мамы, он играл со мной в мяч. Или позволял мне притворяться, что я бреюсь по утрам перед зеркалом в ванной вместе с ним.

Батя был пьяницей-неудачником, но он был моей семьей.

На пассажирском кресле пикапа я достал из заднего кармана джинсов красный конверт. Он был красивым – скорее всего, из дорогого магазина канцелярии в Брэкстоне. Золотые театральные маски, трагедия и комедия, украшали конверт. Внутри лежало пятьдесят долларов и подарочная карта магазина одежды «Аутпост», тоже находившегося в Брэкстоне, а также записка, написанная аккуратным почерком Мартина:

Деньги потрать на что угодно. А сертификат используй для необходимого.

С днем рождения,

Мартин и Брэнда.

Мое зрение затуманилось.

– Черт, Мартин.

«Может, батя и моя кровь, – подумал я, – но Мартин и Брэнда моя семья».

Я собрался, завел не с первой попытки машину, стер конденсат со стекла. С парковки напротив театра я видел все еще стоящих там зрителей, разговаривающих с членами труппы.

И я увидел ее.

Уиллоу. Новенькую. На ступеньках, рядом с Энджи МакКензи и ее командой. Волосы выбились из-под ее розовой шапочки и рассыпались по белому пальто. В перчатках она держала свернутую программку «Эдипа».

– Она видела спектакль, – услышал я собственный голос.

Как идиот, я коснулся окна. В безопасности, спрятавшись в темноте кабины, я смотрел, как Уиллоу бросила взгляд на светящуюся бегущую строку. Свет озарил ее красивое лицо, идеальный овал гладкой кожи и большие глаза. Потом друзья потянули ее за руку и увели по улице в противоположном направлении.

Я вообще не знал эту девушку, но добавил то, что Уиллоу Холлоуэй посмотрела мое сегодняшнее выступление, к списку подарков от Марти, уже лежащих в кармане.

И впервые в жизни я почувствовал себя богатым.

Глава шестая

Айзек

Я оставил огни Хармони в зеркале заднего вида, а покрытая льдом дорога впереди становилась все ухабистее и темнее. Дома в этой части города стояли маленькие, окруженные забором-рабицей и голыми деревьями, скребущими небо.

Мышцы плеч напряглись, когда я подъехал к трейлеру – внутри жилой части горел свет. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. «Батя, возможно, вырубился, а не поджидает меня», – сказал я сам себе. Так было бы не в первый раз.

Я заглушил двигатель и спрятал конверт с подарочным сертификатом и наличными в бардачок. Приносить свидетельства щедрости Мартина Форда в трейлер – значит напрашиваться на кучу дерьма.

Я повернул ключ в замке и поморщился, когда дверь скрипнула. Заглянул внутрь, как укротитель львов, перед тем как войти в клетку. Батя сидел на диване. Сидел, вырубившись. Подбородок опущен на грудь, влажно храпит. Телевизор показывал новости. Вторая бутылка Old Crow присоединилась к первой на кофейном столике, тоже уже пустая. Воздух казался густым от сигаретного дыма.