О Небесах, о мире духов и об аде

411. Некоторые духи, не из злых, впали в состояние, подобное сну, и были в этом состоянии, относительно внутренних, духу их принадлежащих начал, перенесены на небеса; ибо духи до раскрытия своих внутренних начал могут быть переносимы на небеса и узнавать там о счастье их жителей. Я видел, как они оставались в этом состоянии отдыха в продолжение получаса и потом возвращались к внешним началам своим, в которых они находились и прежде. Тогда, вспоминая виденное ими, они говорили, что были среди ангелов на небесах и узнали там (perceperint) много чудного, видели вещи, блестящие золотом, серебром и драгоценными каменьями, в самых великолепных, многоразличных образах; что ангелы находили свое удовольствие не в этих внешних предметах, а в том, что они изображали и что относилось к Божественным, неизреченным, полным бесконечной мудрости началам, и что в этом состояла их радость; не говоря о других бесчисленных предметах, которые не могли бы даже в тысячной доле ни быть переданы человеческим языком, ни войти в понятия сколько-нибудь вещественные.

412. Почти все приходящие в тот мир находятся в самом глубоком невежестве относительно небесного блаженства и счастья, потому что они не знают, что такое внутренняя радость и в чем она состоит, составляя себе понятие о ней по весельям и удовольствиям мирским и чувственным; то, что им неведомо, они считают за ничто, меж тем как именно удовольствия плотские и мирские суть ничто относительно небесных. Поэтому, чтобы добрые духи, которые не знают, что такое небесная радость, могли ее узнать и понять, они переносятся в райские места, красота которых превосходит всякое воображение. Они думают тогда, что пришли в рай небесный, но им говорят, что это еще не есть истинное небесное блаженство, и потому дают им познать внутренние состояния радости до ее самой внутренней, им доступной степени постижения. После того они приводятся в состояние мира до самой внутренней степени, какая только может быть в них раскрыта; они сознают тогда, что ничто не в силах ни выразить это состояние, ни дать о нем хоть малое понятие. Наконец, они приводятся к состоянию невинности, также до ее самой внутренней, чувству их доступной степени, и таким образом им дается узнать, что такое поистине духовное и небесное благо.

413. Но чтоб я мог знать, что такое небеса и в чем состоит небесная радость, мне дано было Господом часто и долго постигать удовольствия небесных радостей; таким образом, они мне известны, потому что я испытал их на опыте, но описать их я никогда не смогу. Чтобы дать о них, однако, хоть некоторое понятие, я скажу следующее: небесная радость есть чувство удовольствий и радостей неисчислимых, представляющих в совокупности что-то общее целое или какое-то общее чувство, полное согласных сочетаний бесчисленных чувств, не отчетливо, я только темно постигаемых, потому что само постижение их какое-то общее, неопределенное. Тем не менее мне дано было постичь, что в этом чувстве заключались несчетные вещи, в таком порядке расположенные, что описать их нет никакой возможности; бесчисленность этих предметов вытекала из небесного порядка. Таков порядок, существующий в каждой части чувства и в малейших его частицах, которые, однако, представляются каждому и постигаются им смотря по его способности как что-то самое общее.

Словом, в каждом общем чувстве есть бесчисленные оттенки, расположенные в совершенном порядке, и нет между ними ни одного, который бы не был живым и не проникал чувство; ибо все они истекают от самых внутренних начал, от которых происходит и всякая небесная радость. Я постиг также, что радость и наслаждение исходили как бы от сердца, растекаясь оттуда с величайшей приятностью по всем внутренним волокнам и затем по всем пучкам их с таким внутренним чувством удовольствия, что каждое волоконце, казалось, само превращалось в радость и наслаждение: все, что в теле было только одарено постижением и чувством, казалось, жило счастьем. Радость, принадлежащая телесным удовольствиям, в сравнении с той радостью – то же, что тяжелый и грубый туман (grumus) в сравнении с чистым и легким воздухом (aura). Я заметил, что, когда я хотел перенести все свое удовольствие на другого человека, оно постоянно заменялось во мне новым удовольствием, в сравнении с первым – более внутренним и полным; оно овладевало мной в той мере, насколько я желал передать свое: и я постиг, что это было от Господа.

414. Живущие на небесах постоянно приближаются к весенней поре жизни, и чем более тысячелетий они живут, тем более приятности и счастья в том внешнем состоянии, которого они достигают; и это продолжается целую вечность, с постоянным возрастанием смотря по преуспеянию и степеням любви, благостыни и веры. Особы женского пола, скончавшиеся старыми и дряхлыми, но жившие в вере в Господа, в благостыне к ближнему и в счастливой супружеской любви с мужьями своими, возвращаются в течение многих лет все более и более к цвету юности и молодости и достигают красоты, которая превосходит всякое понятие о красоте, постижимой для (нашего) глаза. Доброта и благостыня дают им этот образ красоты, изображаясь в нем как бы в своем подобии, вследствие чего удовольствие и красота благостыни светятся во всех чертах лица их, так что они сами становятся как бы образами самой благостыни; некоторые духи видели таких ангелов женского пола и были поражены от изумления.

Образ благостыни, вживе видимый на небесах, таков, что сама благостыня дает ему жизнь и сама же в нем изображается, и даже до того, что весь ангел, и в особенности лицо его, становится как бы самой благостыней, которая тогда ясно видится и ясно постигается. Этот образ, когда смотрят на него, является образом несказанной красоты и проникает благостыней самое внутреннее начало жизни духа; словом, стареть на небесах значит молодеть. Жившие в любви к Господу и в благостыне к ближнему становятся в той жизни такими образами красоты; все ангелы в бесконечном разнообразии являются такими образами, и из них-то состоят небеса.

О необъятности небес

415. Что небеса Господни необъятны, можно заключить из многого изложенного и показанного в предшествующих главах, в особенности из того, что небеса состоят из рода человеческого (см. н. 311–317), и не только из людей, рожденных внутри церкви, но также из тех, что рождены вне ее (см. н. 318–328); следовательно, из всех тех, что от самого начала нашей земли жили во благе. Всякий, кто знает что-нибудь о частях, странах и царствах этой земли, может заключить, как велико должно быть народонаселение всего нашего земного шара. По исчислению окажется, что ежедневно умирает по нескольку тысяч людей, следовательно, в год по нескольку миллионов; и это совершается непрерывно от самого сотворения нашей земли, после которого прошло уже несколько тысячелетий, – и все эти люди после смерти своей перешли и постоянно переходят в так называемый мир духовный. Сколько же из них стали и становятся ангелами небесными, этого счесть невозможно. Мне было сказано, что в древнее время их было великое множество, потому что тогда люди мыслили внутреннее и духовнее и, следовательно, жили небесной любовью; но что в следующее затем время их уже не было так много, потому что человек с течением времени стал более внешним и начал мыслить природнее, а вследствие того и предаваться земным страстям. Из этого можно уже видеть, что по одним жителям нашей земли небеса должны быть велики.

416. Что небеса Господни необъятны, можно заключить из одного того, что все дети, рождены ли они внутри или вне церкви, приемлются Господом и становятся ангелами; число же их на земле простирается до четвертой или пятой части всего рода человеческого. Из предыдущего известно, что каждое дитя, где бы оно ни родилось, внутри или вне церкви, от каких бы ни было родителей, приемлется после смерти своей Господом и воспитывается на небесах, поучаясь там согласно Божественному порядку и исполняясь любовью к благу, а через это и познаний истины; после чего, по мере усовершения в разумении и мудрости, оно вводится в небеса и становится ангелом (см. н. 329–345). Из этого легко можно заключить, какое великое множество ангелов небесных произошло от одних детей с самого сотворения земли нашей до настоящего времени.

417. Как необъятны небеса Господни, можно увидать также из того, что все планеты, видимые для глаза в нашей Солнечной системе, суть такие же земли и что, кроме них. Вселенная полна бесчисленным множеством других, которые точно так же исполнены жителей. Об этом было сказано мной в особом сочинении О землях Вселенной, из которого я приведу следующие слова: «В той жизни каждому известно, что число земель велико и что на них живут люди, которые после смерти становятся духами и ангелами; ибо в той жизни дозволяется каждому из любви к истине и к службе ее говорить с духами Других земель и этим способом убедиться в существовании множества миров и таким образом узнать, что род человеческий есть произведение не одной только нашей земли, но я бесчисленного множества других.

Я иногда говорил с духами нашей земли о том, что человек до разуму и науке своей мог бы знать, что земель много и что они обитаемы людьми; ибо он мог бы по разуму заключить, что громады, подобные планетам, из которых некоторые величиной превосходят нашу землю, не суть тела необитаемые и не созданы для того только, чтобы носиться в пространстве вокруг солнца и проливать небольшой свет свой на одну единую землю, но что они должны быть назначены для гораздо высшей службы. Кто верит, как должен этому верить каждый, что Божественное начало создало Вселенную не для иной цели, как для существования рода человеческого и небес, ибо род человеческий есть рассадник небес, – тот не может не верить, что всюду, где есть земля, там есть и люди. Что планеты, принадлежащие нашей Солнечной системе и вследствие того видимые для наших глаз, суть земли, можно прямо заключить из того, что они тела, состоящие из земного вещества, ибо отражают солнечный свет и, усматриваемые в телескоп, кажутся не огненными звездами, но землями, покрытыми светом и тенью. Можно заключить это еще из того, что они, подобно нашей земле, носятся вокруг Солнца и, направляясь по зодиаку, образуют у себя годы и времена их, как-то: весну, лето, осень и зиму; и что они, кроме того, вращаются, как и наша земля, вокруг своей оси, образуя через это дни и времена их, т. е. утро, полдень, вечер и ночь. Сверх того, при некоторых планетах есть луны, называемые спутниками, которые в определенные сроки обращаются вокруг планет своих, как Луна вокруг нашей Земли; а у планеты Сатурн, за дальним расстоянием ее от Солнца, есть большое светлое кольцо, которое дает этой земле много света, хотя и отраженного. Какой человек, знающий все это и мыслящий по рассудку, может сказать, что это одни необитаемые тела!

Кроме того, я говорил с духами о том, что человек мог бы увериться во множестве земель Вселенной из того соображения, что звездное небо необъятно и полно несчетных звезд, из которых каждая, на своем месте и в своей системе, есть солнце, подобное нашему, только иной величины.

Кто правильно рассуждает, тот должен заключить, что вся эта необъятность не может быть ничем иным, как средством к достижению известной цели, которая должна быть конечной целью мироздания, и что эта цель есть существование небесного царства, в котором Божественное начало могло бы сопребывать с ангелами и людьми. Ибо видимая вселенная, или твердь, освещенная столь несчетными звездами, которые суть такие же солнца, есть только орудие, через которое могли бы создаться земли, а на них и те люди, из которых могло бы образоваться небесное царство.

При таких соображениях человек рассудка не может думать, чтоб столь необъятное средство к достижению столь великой цели могло быть назначено для произведения рода человеческого на одной только нашей земле. Много ли этого для Божественного начала, которое бесконечно и для которого тысячи, даже миллионы земель, преисполненные жителей, были бы едва заметны или почти ничтожны? Есть духи, единственное занятие которых состоит в приобретении знаний, ибо они в них только находят наслаждение; поэтому духам этим дозволено всюду странствовать и переходить за пределы нашей Солнечной системы в другие миры, чтоб этим способом приобретать всякого рода познания. Духи эти с планеты Меркурий; они сказали мне, что есть земли, обитаемые людьми, не только в нашем подсолнечном мире, но и вне его, в звездном небе, и что количество этих земель несчетное.

Было рассчитано, что если б во Вселенной был миллион земель, и на каждой земле по триста миллионов жителей и по двести поколений в шесть тысяч лет, и каждому человеку или духу было дано пространство в три кубических локтя, то и столь значительное количество людей или духов, взятых в совокупности, не заполнило бы пространство, занимаемое нашей землей; и едва бы превзошло пространство, занимаемое одним из спутников наших планет, пространство, которое во Вселенной было бы почти незаметно, ибо такой спутник едва видим для простого глаза. Что же бы это значило для Творца Вселенной, для которого если б и вся Вселенная была таким образом полна, то и этого было бы недостаточно, ибо Он сам бесконечен? Я говорил об этом предмете с ангелами, и они сказали мне, что имеют точно такое же понятие о малочисленности людей в сравнении с бесконечностью Творца, но что, однако, они мыслят не по пространствам, а по состояниям и что, по их понятию, мириады земель, числом выше всякого понятия, были бы все-таки совершенно ничто в сравнении с Господом». О землях Вселенной, о жителях их и о происшедших от них духах и ангелах – см. вышеупомянутое сочинение. Изложенное там было мне открыто и показано с той целью, чтоб было ведомо, что небеса Господни необъятны, что они все населены родом человеческим и что наш Господь всюду признается Богом небес и земли.

418. Что небеса Господни необъятны, может быть видно также из того, что небеса в совокупности изображают одного человека, и притом соответствуют всему, что вообще и в частности есть в человеке; что это соответствие никогда не может преисполниться, потому что оно есть соответствие не только с каждым членом, орудием и черевом тела вообще, но даже в частности и в отдельности со всеми и каждым малейшим черевом и орудием внутри первых. Даже более того – с каждым сосудиком и волоконцем, и не только с ними, но даже с теми органическими субстанциями, которые внутренне принимают небесное наитие, в котором человек черпает внутреннюю деятельность свою, служащую ему для деятельности духа (animi operationibus); ибо все, что существует внутри, человека, существует в образах, которые суть субстанции, а то, что не существует в субстанции как в субъекте своем, есть ничто. Все эти части и частицы тела соответствуют небесам, как видно в главе, в которой говорилось о соответствии всего того, что есть на небесах, со всем тем, что есть в человеке (н. 87-102). Это соответствие никогда не может преисполниться, потому что чем более ангельских обществ, соответствующих одному члену, тем совершеннее становятся небеса, ибо всякое совершенство на небесах растет вместе с численностью (secundum pluralitatem). Это происходит оттого, что цель на небесах для всех одна и что все единодушно стремятся к этой цели; эта цель есть общее благо. Когда это благо царствует, то в нем есть доля и для каждого, а от блага каждого происходит и общее благо; так делается это потому, что Господь обращает к себе всех живущих на небесах (см. н. 123) и тем самым образует с ними одно целое. Что единодушие и согласие нескольких личностей, в особенности от такого источника и в такой связи, производят совершенство, может быть усмотрено всяким, хоть несколько светлым рассудком.

419. Мне дано было видеть пространство небес обитаемых и необитаемых, и я увидал, что пространство небес необитаемых так велико, что оно не могло бы наполниться в целую вечность, если б даже было несколько мириад земель и на каждой земле такое же великое множество людей, как на нашей. См. об этом то же сочинение О землях Вселенной (н. 168).

420. Некоторые люди думают, что небеса невелики вследствие некоторых изречений Слова, принимаемых ими в буквальном смысле, например, на основании тех мест, в которых сказано, что в небеса приемлются одни только бедные, что небеса открыты для одних только избранных и допускаются туда только принадлежащие к церкви, а не другие; что на небесах находятся только те, за которых ходатайствует Господь, и что, как только небеса исполнятся, они будут закрыты, и что это время уже предопределено. Но эти люди не знают, что небеса никогда не закроются, что нет для этого никакого предопределенного времени и что число небесных жителей не ограничено. Эти люди не знают, что избранными названы живущие в благе и истине, а бедными – те, что лишены познаний блага и истины, но ищут их, и в силу этого желания названы также алчущими. Те, что по неразумению Слова составили себе понятие о малом пространстве небес, воображают себе, что они находятся в одном только месте, где все их жители в сборе, меж тем как небеса состоят из бесчисленных обществ (см. н. 41–50). Или думают, что небеса даруются каждому по непосредственному милосердию Господа и что, таким образом, туда допускаются и принимаются по благоусмотрению (ex beneplacito) Господа. Они не понимают, что Господь по милосердию своему ведет туда каждого, кто только приемлет Его, а приемлют Его те, что живут по законам Божественного порядка, т. е. по заповедям любви и веры; и что быть таким образом ведомым Господом от самого детства до последней минуты жизни здесь и затем в вечности есть то самое милосердие, о котором обыкновенно говорится. Поэтому да будет им ведомо, что каждый человек родится для небес и что тот принимается на небеса, кто сам приемлет их в себя, покуда живет на земле, а исключается только тот, кто сам не приемлет их.

О мире духов и состоянии человека по смерти его

Что такое мир духов

421. Мир духов отличается как от небес, так и от ада. Это место или состояние – среднее между тем и другим: туда человек приходит после смерти своей и, пробыв там известный срок, смотря по жизни своей на земле или возносится на небеса, или низвергается в ад.

422. Мир духов – место среднее между небесами и адом и среднее состояние человека после смерти его. Что это среднее место, очевидно стало для меня по положению его: над ним небеса, а под ним ад. Что это среднее состояние, в том я убедился, узнав, что, пока человек там пребывает, он еще ни в небесах, ни в аду. Небесный быт (или состояние) человека есть союз (или соединение) в нем истины и блага, а состояние адское – союз зла и лжи. Если в человеке-духе благо соединилось с истиной, то он приходит в небеса, потому что союз этот (как это было объяснено) образует в нем небесное состояние. Если же в человеке-духе зло соединилось с ложью, то он идет в ад, потому что такой союз образует в нем адское состояние. Союз этот в обоих случаях совершается в мире духов, где человек находится еще в среднем состоянии. Союз разума и воли, или, как здесь сказано, истины и блага – одно и то же.

423. Скажем прежде несколько слов о союзе разума с волей и о тождестве его с союзом истины и блага, так как союз этот совершается в мире духов, о котором идет речь. В человеке есть разум и есть воля. Разум принимает в себя истины и сам по ним образуется, воля же служит приемником благ и сама по ним образуется. Поэтому все, что человек понимает разумом и вследствие того мыслит, он считает истиной, а все, что он сперва хочет волей и уже после того мыслит, зовет благом. Человек может мыслить и одним разумом, уясняя себе, что такое истина и что такое благо, но такие мысли не входят в волю его, пока он не хочет и не делает того, что думает. Если же он захотел, что задумал, и по своей воле это делает, то это входит одинаково в разум и в волю его, а следовательно, и в него самого, потому что ни разум, ни воля сами по себе не составляют человека, а то и другое вместе. Что вошло в разум и волю, то вошло и в человека и им усвоено. Напротив, что вошло только в разум его, то, можно сказать, при нем, но не в нем: это дело памяти и знания, лежащего в памяти; это предмет, о котором он может думать, не углубляясь в самого себя, а отрешаясь от себя и беседуя с другими. О таких предметах он может толковать и рассуждать, и даже притом выказывать притворные чувства, наклонности и телодвижения.

424. Человеку дано мыслить разумом, без участия воли, для того чтобы он мог преобразоваться. Человек же преобразуется посредством истин, а истина, как показано выше, относится к разуму. Человек относительно воли родится во всяком зле, и сам собой он никому другому не желает добра, как самому себе, а кто желает добра только себе, тот радуется злу, которое причиняется другим, тем более когда это делается с выгодой для него. Он жаждет присвоить себе всякое чужое добро, как почести и знатность, так и богатства, и тем довольнее, чем более это ему удается. Поэтому для очищения и преобразования начал воли человеку дано понимать разумом истины и вследствие этого обуздывать наклонности к злу, из этой воли истекающие. Человек может разумом мыслить об истинах, изрекать их и применять к делу, но он не может мыслить их волей своей, покуда не усвоит себе истин этих вполне всем сердцем и не захочет исполнять их на деле. У такого человека все, что он мыслит разумом, обращается в веру его, а что мыслит волей – в любовь; тогда вера и любовь сочетаются в нем, как разум с волей.

425. Итак, насколько истины, относящиеся к разуму, в союзе с благом, относящимся к воле, т. е. насколько человек хочет истины и применяет ее к делу, настолько он в небесах или небеса в нем, потому что союз блага и истины образует небеса. Напротив, насколько ложь разума сочетается со злом воли, настолько человек носит в себе ад, потому что союз лжи и зла образует ад. Затем, насколько истина разума и благо воли разъединены, настолько человек находится в состоянии среднем. В таком состоянии ныне почти все люди: они знают истины, размышляют о них по разуму и по науке, но на деле исполняют их кто больше, кто меньше, а иногда и вовсе не исполняют, и даже, напротив, действуют вопреки истин этих по любви к злу и по доверию к лжи. Во всяком случае, носит ли в себе человек небеса или ад, он после смерти является в мир духов, где окончательно сочетаются благо и истина в тех, что должны подняться на небо, а зло и ложь в тех, что должны быть низвергнуты в ад. Ни на небе, ни в аду не дозволяется раздваивать дух свой, т. е. знать и понимать одно, а хотеть и делать другое. Там кто чего хочет, то и понимает, а что понимает разумом, того хочет и волей. На небе желающий благо поймет и истину, а в аду хотящий зла поймет и ложь. Потому там от добрых ложь удаляется, а предоставляются им истины, отвечающие их благу и с ним согласные; от злых же отбираются истины, а оставляется им ложь, отвечающая злу их и с ним согласная. Из этого понятно, что такое мир духов.

426. В мире духов пребывает несметное число народа, потому что это первое сборное место для всех. Там всякий рассматривается и приготовляется. Срок пребывания там неопределен; иные, только что явившись, тотчас же возносятся на небеса или низвергаются в ад, иные остаются по нескольку недель, другие целые годы, но не долее тридцати лет. Различие сроков этих зависит от того, насколько в ком внешнее соответствует или не соответствует внутреннему. А каким порядком человек в мире духов переходит из одного состояния в другое и приготовляется к своему окончательному местопребыванию, вслед за этим объяснится.

427. Как только люди после смерти являются в мир духов, так Господь с точностью распределяет их: злые тотчас присоединяются к тому адскому обществу, в котором по господствующей любви своей находились, живя еще в миру, а добрые тотчас присоединяются к тому небесному обществу, к которому принадлежали мирской жизнью своей по любви, благостыне и вере. Несмотря, однако, на такой разбор, все сошедшиеся в мире духов – друзья, приятели и знакомые по жизни своей во плоти – видаются сходятся и беседуют, когда сами пожелают, особенно супруги, братья и сестры. Я видел там отца, беседовавшего с шестью сынами своими, которых он узнал; видел также много других в беседе с родными и друзьями, но как все они по духу своему в мирской жизни были различны, то вскоре разошлись и расстались. Перешедшие же из мира духов в небеса или в ад не видаются более и не знаются, если только они не одного духа и не одинаковой любви. Видаются они в мире духов, а не в небесах и не в аду, потому что, покуда они находятся в мире духов, они переносятся в состояния, подобные тем, которые испытывали в земной жизни своей, и переходят из одного в другое; тогда как впоследствии все приводятся к постоянному состоянию, согласному с господствующей в каждом любовью, и тогда каждый знается с другим только по сходству любви своей, ибо, как сказано выше (н. 41–50), сходство сближает, а несходство разлучает.

428. Мир духов, будучи для человека состоянием или бытом средним между раем и адом, в то же время занимает и среднее между ними место: под ним ад, или преисподняя, а над ним – небеса. Ад замкнут к миру духов; есть только скважины, как бы трещины в скалах и обширные провалы, оберегаемые стражей, чтобы никто без особого дозволения не выходил оттуда, а разрешение это дается только при настоятельной нужде, о чем поговорим ниже. Небеса также кругом замкнуты, и ни к одному обществу небесному нет доступа, кроме тесного пути, куда вход также оберегается. Эти-то выходы и входы в Священном писании именуются дверьми и вратами рая и ада.

429. Местность мира духов является как бы долиной между гор и утесов с волнистой поверхностью. Двери или входы в небесные общества видимы только для приготовленных к небесам, прочие же отыскать их не могут. К обществам этим один только общий вход, от которого идет одна дорога, которая, подымаясь, разделяется на множество других. Двери и входы в ад также видимы тем только, кому суждено войти в них. Тогда входы эти растворяются, являя мрачные, как бы сажей покрытые пещеры, направленные косвенно вниз в глубину, где опять много особых проходов. Из пещер или провалов этих подымаются мрачные и вонючие испарения, от которых бегут все добрые духи как от невыносимо противных, тогда как злые духи их ищут и ими наслаждаются. Кто в здешнем мире наслаждался своим злом, тот после смерти наслаждается зловонием, соответствующим, этому злу. В этом отношении злых духов сравнить можно с плотоядными птицами и зверьми: с вороном, волками, свиньями, которые, почуяв запах падали и помета, слетаются и сбегаются отовсюду. Я сам слышал, как один дух гласно вопил от внутренних мук, когда коснулась его струя небесного дыхания, а между тем спокойно и с отрадой дышал испарениями преисподней.

430. В каждом человеке есть также двое дверей, из которых одна обращена к аду, отверзтая злу и происходящей от него лжи, а другая – к небесам, готовая принять благо и истины его. Врата адовы растворены у всех живущих во зле и во лжи его, и только малость небесного света, посредством которого человек может мыслить, судить и говорить, проникает в него сверху, как бы через скважины. Небесные же врата растворены у тех, что живут в благе и истине его. Два пути ведут к рассудочному началу человеческого духа (ad mentem hominis rationalem): через внутренний, или высший, путь входит благо и истина от Господа, а через внешний, или низший, врывается зло и ложь ада. Рассудочное же начало человека (mens rationalis) находится посередине, и к нему ведут оба пути. Насколько оно допускает в себя небесный свет, настолько человек рассудочен, а насколько не допускает, настолько он нерассудочен, каким бы он сам себе ни казался. Все это сказано, чтобы было известно, каким образом человек соответствует небесам и аду: рассудочное начало его, пока оно еще образуется, соответствует миру духов; что над ним, то соответствует небесам, а что под ним, то – аду. У тех, что готовятся в небеса, верхний путь отверзается, а нижний замыкается, не допуская влияния зла и лжи. У тех же, что готовятся в ад, нижний путь открывается, а верхний замыкается, устраняя влияние блага и истины. Поэтому последние могут смотреть только вниз, в преисподнюю, а первые только вверх, т. е. в небеса. Смотреть вверх – значит смотреть на Господа как на общее средоточие, к которому обращены все небеса; смотреть вниз – значит смотреть отвернувшись от Господа к противоположному средоточию, к которому обращена и стремится вся преисподняя (см. н. 123, 124).

431. Обитатели мира духов разумеются под названием духов вообще, ангелами же именуются жители небесные.

Всякий человек по внутренним началам своим (quoad interiora) – дух

432. Человек со здравым рассудком понимает, что не тело наше мыслит, не плоть и не вещество, а душа как существо духовное. Душа человека, о бессмертии которой столько писано, есть самый дух его. Он бессмертен во всей целости своей, он мыслит в теле нашем как начало духовное, приемлющее в себя одно духовное и живущее духовно, мыслью и волей. Вся умственная, рассудочная (rationalis), жизнь, проявляющаяся в теле, относится к духу, а не к телу. Тело, как упомянуто выше, вещественно, и вещество это, как принадлежность телесная, только придано или, так сказать, едва присоединено духу, для того чтобы дух человека мог жить и исполнять службу в природном мире, на земле, где все вещественное мертво и лишено жизни. А как вещественное не живет и живет одно только духовное, то ясно, что все живое в человеке относится к духу его и что тело только служит ему таким же образом, как снаряд или орудие служат живой движущей силе. И об орудии говорится, что оно действует, движет, поднимает, но, очевидно, было бы ошибочно приписывать действия эти орудию, я не тому, кто им управляет.

433. Если все живое в теле нашем и все, что вследствие жизни действует в нем, есть дух, а не плоть, то дух этот и есть сам человек, или, что одно и то же, человек сам по себе есть дух в таком же образе, как и само тело. Так как все, что живет и чувствует в человеке, есть дух и от головы до ног нет в теле ни точки, которая бы не жила и не чувствовала, то по отрешении тела от духа, что называется смертью, человек остается тем же человеком и живет. Я слышал на небесах, что иные, умерши и лежа в гробу, покуда еще не воскресли, продолжают мыслить в охладевшем теле своем в полном убеждении, что они еще живы, но только они не могут уже двинуть ни одной вещественной частицы как принадлежности чисто телесной.

434. Человек не может мыслить и хотеть без вещественного орудия или образа (subjectum quod substantia) в котором или через который способности эти могли бы проявляться; существо без всякого вещественного образа есть ничто. Человек не видит без глаза, который служит ему орудием для зрения, не слышит без уха, которое служит ему орудием слуха: ни зрения, ни слуха самих по себе и без орудий этих нет. Точно так же не может быть ни мышления, т. е. внутреннего зрения, ни постижения, т. е. внутреннего слуха, без вещественных орудных снарядов для проявления этих способностей духа (nisi forent in substantiis et ex illis, quae formae organicae, quae subjecta). Из этого следует, что и у духа человеческого есть образ человеческий и что он, отделяясь от тела, пользуется такими же чувствами и общим чувствилищем, как и в теле; что вся жизнь глаза, уха – словом, вся жизнь чувств во всех частностях ее принадлежит не плоти человека, а духу его. Поэтому духи видят, слышат, чувствуют, точно как и мы, только не в природном, а в духовном мире, уже после отрешения своего от тела. Во плоти дух этот чувствовал по земной природе своей посредством приданного ему вещественного тела; не менее того он в то же время чувствовал и духовно, разумом и волей.

435. Все это говорится здесь ради убеждения, что человек сам по себе есть дух, а тело, приданное ему для отправлений и службы в природном и вещественном мире, не человек, а только орудие этого духа. Но как доводы рассудка для многих непонятны и убедившимися в противном извращаются неправильными суждениями по обману чувств, наводя таким образом сомнения, то и необходимо здесь представить подтверждения опыта. Кто не верит бессмертию души, тот говорит: и животное живет и чувствует, как человек, в нем, стало быть, и такое же духовное начало, а между тем оно умирает вместе с телом. Но дух животного совсем иного качества, чем дух человека. У человека есть (чего нет у животного) духовный тайник (intimum), или самое внутреннее духовное начало, доступное наитию Божества, которое возносит это начало до себя и к себе его присоединяет. Потому и дано человеку, а не скоту мыслить о Боге, о Божественном в небесах и церкви и любить Бога, присоединяясь к Нему этим постижением. А что может соединяться с Божеством, то неразрушимо; разрушается только то, что не может соединяться с Божеством.

О духовном тайнике человека как о преимуществе его перед скотом сказано было выше (н. 39); повторим, однако, здесь то же, чтоб рассеять ложные понятия, основанные на недостатке сведений и разума, а следовательно, и здравого суждения. Вот слова того места: «Упомяну здесь об одной ангельской тайне, которая – докуда никому не приходила на мысль, потому что никто не знал степеней, о которых сказано было в н. 38. В каждом ангеле, как и в человеке, есть самая внутренняя, высшая, духовная степень, или самое высшее духовное начало (которое можно назвать тайником его); на него-то простирается прямое и ближайшее влияние Божественного начала, которое затем уже как бы из тайника этого располагает и все прочие внутренние начала, следующие по степеням порядка, как в ангеле, так и в человеке. Это высшее, внутреннее, начало, или тайник этот, можно назвать входом Господним к ангелу и человеку и Господним в них жилищем. Этот тайник делает человека человеком и отличает его от скотов и животных, у которых тайника этого нет. Вот причина, почему человек в противоположность животному может внутренними началами души и духа своего (quoad interiora quae animi et mentis) возвышаться Господом до Него самого, может веровать в Него, любить Его и таким образом видеть Его, может принимать от Него разумение и мудрость, говорить по рассудку и, наконец, вследствие того жить вовеки. Но ни один ангел не может ясно постичь, что именно творится в тайнике его, когда провидение Господне им располагает, потому что это выше всех понятий его и премудрости».

436. Что человек по внутреннему началу своему есть дух, это дано мне было познать таким множеством опытов, что описание их наполнило бы целые книги. Я беседовал с духами как дух, беседовал с ними и как человек в теле своем. В первом случае они считали меня таким же духом и видели в человеческом образе, в каком были и сами: в таком образе являлись им внутренние начала мои, потому что вещественное тело мое, когда я говорил с ними как дух, было для них незримо.

437. Что человек по внутренним началам своим дух, ясно доказывается тем, что по отрешении своем от тела, или после смерти, он продолжает жить как человек. Мне дано было убедиться в этом беседой почти со всеми, кого я только знавал в земной жизни; беседой с иными – в продолжение нескольких часов, с другими – в течение недель и месяцев и даже многих лет. Это делалось для того, чтоб я сам убедился и свидетельствовал перед другими.

438. К этому должно добавить, что всякий человек по духу своему уже в телесной жизни своей находится в сообществе духов, хотя и не ведает этого. Через такое посредство добрый человек находится в обществе ангельском, а злой в обществе адском. В это же общество человек вступает после смерти, что и было много раз объяснено и доказано вновь туда пришедшим. Человек, покуда живет здесь, не появляется в духовном обществе своем, потому что мыслит по-природному. Но те, что могут отрешаться мысленно от всего вещественного и быть в духе, изредка появляются в своем духовном обществе и тотчас узнаются тамошними духами, потому что они ходят там молча и в глубоком раздумье, будто никого не видя и не замечая, а как только один из духов заговорит с ними – исчезают.

439. Для лучшего объяснения, что человек по внутренним началам своим есть дух, я передам по личному опыту своему, каким образом человек временно отрешается от тела и уносится в иные пределы.

440. Что до первого, т. е. до отрешения от тела, то человек приходит тогда в состояние среднее между сном и явью, считая, однако, самого себя в полной памяти и сознании. Все чувства его в полной силе своей, не только зрение и слух, но и само осязание, которое бывает даже тоньше и нежнее, чем когда-либо наяву, во плоти. В этом-то состоянии я видел духов и ангелов совершенно вживе (ad vivum). Я беседовал с ними, слышал речи их и, на диво самому себе, мог даже осязать их; в этом состоянии ничего плотского между мной и ими не было. Это и есть то самое состояние, о котором говорится, что человек отрешен тогда от тела и сам не знает, пребывает ли он еще в теле своем или уже покинул его (см. 2 Кор. 12. 2, 3). В это состояние был я приводим только раза три или четыре для познания его и убеждения, что духи и ангелы не лишены чувств, как равно и человек, когда он духом отрешен от тела.

441. Что до второго, т. е. уноситься духом в иные пределы, то и это два или три раза было показано мне живым опытом. Приведу один пример: прохаживаясь в беседе с духами по городским улицам и по полям, нисколько не блуждая и считая себя в полной памяти и в обычном состоянии, я между тем был в видении и видел леса, реки, здания, палаты, людей и прочее. После нескольких часов такой прогулки я внезапно впадал в свое телесное зрение, сознавая, что я уже не там, где был. Таким образом я в крайнем удивлении сознавал, что я был в том состоянии, про которое испытавшие его говорили, что были в духе или уносились духом в иные пределы (см. Деян. 8. 39; 1 Цар. 18. 12; 2 Пар. 2. 16). В этом состоянии нисколько не думаешь о пути, по которому идешь, хотя бы прошел много миль, не думаешь о времени, хотя бы прошли целые часы и даже дни, и не знаешь усталости: человек проводится неведомыми ему дорогами и безошибочно до определенного места.

442. Но оба состояния эти, относящиеся к внутреннему быту человека, к бытию его в духе, довольно необычайны и были мне показаны для того только, чтобы я знал их, так как они известны в церкви. Беседовать же с духами как с равными мне, и притом наяву, при полной бодрости тела, дано мне постоянно в течение многих лет и поныне.

443. Что человек по внутренним началам своим есть дух, это явствует еще из н. 311–317, где говорится о населении небес и преисподней человеческим родом.

444. Под выражением: человек по внутренним началам своим (или по нутру своему) есть дух – понимается разум и воля его, образующие вмес те внутреннего человека. По ним только человек есть человек, и притом именно такой, каковы разум его и воля, т. е. мышление и чувства.

О восстании человека из мертвых и о вступлении его в жизнь вечную

445. Когда тело не может более отправлять службы своей в природном мире согласно мыслям и чувствам духа своего, истекающим из духовного мира, то человек, как говорится, умирает. Это сбывается, когда дыхательное движение легких и систолическое движение сердца прекращаются, но человек на самом деле не умирает, а только отрешается от тела, служившего ему здесь на земле. Сам же он жив; он жив, потому что не по телу зовется человеком, а по духу, ибо дух в человеке мыслит и мысль вместе с чувством (affectio) образуют человека. Из этого следует, что человек, умирая, переходит только из одного мира в другой. Вот почему смерть в Слове Божием по внутреннему смыслу означает воскресение и жизнь.

446. Дух человека находится в самой внутренней связи с дыханием легких и биением сердца: мышление разума – с дыханием, а чувство любви – с сердцем; поэтому отрешение духа и совпадает с прекращением этих обоих движений. Дыхание легких и биение сердца составляют ту самую связь тела с духом, с разрушением которой дух остается сам по себе, а тело, покинутое жизнью духа своего, стынет и гниет. Дух человеческий потому находится во внутренней связи с дыханием и сердцем, что все жизненные отправления, не только в общности, но и во всех частностях своих, зависят от дыхания легких и биения сердца.

447. Отделяясь от тела, дух человека еще несколько времени пребывает в нем, но не долее как до последнего удара сердца. Время это различно смотря по роду болезни, от которой человек умирает; у иных биение сердца длится долее, у других менее. Как только биение сердца останавливается, так человек восстает: это совершается самим Господом. Восстанием, или, обычнее, воскресением, называется вывод духа из тела и введение его в мир духовный. Дух человека отделяется от тела не ранее как по прекращении биения сердца по той причине, что сердце отвечает чувствам любви, т. е. самой жизни человека, ибо из любви каждого истекает и жизненная теплота его. Поэтому, пока биение это продолжается, есть и соответствие, а с ним и духовная жизнь в теле.