Обход

– Никак. Сейчас твоя задача – совершить Обход. По твоим следам явно пустят убийц.

– А это не будет доказывать, что отец невиновен?

– Нет. Если ты даже докажешь, что по твоим следам идёт убийца, ты не сможешь доказать, что его послал реальный убийца, а не кто-то мстит за смерь Триста.

Киря беспомощно пожал плечами.

– У Триста могло быть врагов, как мух в столовой. Как можно расследовать дело, когда не ясно даже кем была жертва и с кем он ссорился?

Фрике и Лина быстро переглянулись между собой. Лина заговорила:

– Тут сложно что-то посоветовать. Я сама знаю только слухи. В последнее время у Триста появилось много магии. Он мог попытаться подчинить себе кого-нибудь, а в ответ его убили.

– Но версия не слишком правдоподобная, – перебил Король, – надо предположить, что Трист кого-то подчинял, кто-то хотел мстить, слишком много предположений.

Киря быстро перевёл с одного собеседника на другого, но промолчал. Лина кинула Королю.

– Оставь ему эти очки, пригодятся. Сколько мальчик знает про Первых?

Киря подал голос раньше, чем Король успел поставить диагноз его знаниям.

– Да как-то не очень много знаю. Много мифологии читал, но вчера столкнулся впервые реально.

Лина вздохнула, встала и отправилась в другую комнату, вернулась секунд через десять и положила перед Кирей планшет. Тот поднял и сразу понял, что это не планшет, а электронная читалка.

– Батарейку подзаряжать не надо, не разрядится, не спрашивай, как это сделано, сама не знаю. В каждом книжном магазине есть сведения, которыми обмениваемся между собой. Иногда это сплошная графомань, но обычно в таких файлах содержится то, что Первый сам знает о себе, сведения о своём народе, легенды и так далее. Многие целые библиотеки собирают. Где-то сведениями и обмениваются, но где – не знаю, а знала бы – не сказала. Ты пока человек со стороны. Но свою коллекцию сам соберёшь. Файлы выглядят как книги в светящихся фиолетовых обложках. Книги обычно тонкие, сворачиваешь и вот в это отверстие просовываешь.

Она показала на круглое отверстие в корпусе, какое было на старых мобильниках для подзарядки. Киря недоумённо повертел дивайс.

– Как может книга, даже тонкая, поместиться в читалке?

Лина издала глубокий вздох, и Киря ощутил, что краснеет.

– Это магия, – снова вмешался Король таким тоном, словно выдал единственное и идеальное объяснение.

– В общем, многие, кто в Обход пускается, собирают файлы в книжных магазинах, говорят, это развлекает, да и сведения тебе понадобятся. Ладно, тебя бы подарками и Фрике снабдил, ведь это ему надо, чтобы ты Обход завершил. Тебя сюда привели, чтобы через тебя я посмотрела, вдруг так увижу убийцу. Подними-ка любую карту со стола, только долго не выбирай.

Хотя Киря предполагал, что следует выбирать, не задумываясь, он всё равно пробежал глазами по картам, и быстро выбрал карту с вальтом червей. Лина приняла её, положила на стол, а сверху – свою ладонь. Она прикрыла глаза. Воцарилась тишина.

– Всё, что вижу, – наконец сказала она, не открывая глаз, – это много крови. Преступления совершаются, чтобы совершать преступления, и конца и края этому не видно. Если только тебе не повезёт поставить точку.

Глава шесть

Впервые Киря задумался: а не связана ли аномальная жара с происходящим с ним событиями? Быть может, так природа реагирует на то, что настоящий убийца так и не был найден. Или ему просто хочется выдавать желаемое за действительное. Кроссовки шлёпали по раскалённому асфальту, который грозил скоро начать плавиться и прилипать к подошвам.

После предсказания Лины, они быстро распрощались. Как ни странно, Король продолжал составлять ему компанию. Он шёл впереди, ловко вписываюсь в повороты бывшей промзоны, которая теперь была отдана в аренду мелким фирмам.

После того, как они миновали проходной пункт, Король резко остановился.

– Ты всё-таки не раздумал в Обход идти?

– Не-а. Только не знаю, с чего начать.

– Для тебя начало на Речном вокзале, парк Дружба.

Теперь, когда они не враждовали, Киря с трудом подавлял желание начать называть Фрике на «вы».

– Откуда знаешь?

– Я тебя знаю. И твою семью. Мне всякие карты, чтобы понять, где именно для тебя заготовлен Обход, не нужны. Ты умрёшь ради родителей, а они тебя любят?

Киря пожал плечами.

– Любят. Как умеют. Понимаю, что умеют так себе, но и я не подарок. Умный – это да, но друзей мало, вообще странноватый. Они всё думают, что если буду вести себя со мной, как с несмышлёнышем, всё само исправится, я стану стандартным, всё вокруг станет стандартным, даже Волшебный мир. А всё-таки, что за подземные обитатели? Ты Король подземных мутантов?

– Крыс, – Фрике криво улыбнулся. – Будешь под землёй, ищи знак – треугольник с тремя точками, как крысиная мордочка. Поскребёшься, и я тебя найду. Тот, кто попросил за тобой присмотреть, хочет, чтобы ты дошёл до конечного пункта, тогда точно станет ясно, насколько твой отец виноват. У тебя окна прямо на то место, где магический тайник. Ты наблюдаешь за тайником, а я за тобой и твоей семьёй. Я знаю не так много, но счастливой и благополучной вашу семью не назовёшь. Задавать вопрос тебе не буду, сам для себя ответь: если даже родители тебя любят, сам-то ты их любишь?

Фрике не стал дожидаться какой-то кириной реакции, махнул рукой и быстро зашагал по дороге. На секунду скрылся тени дерева, но так и не появился из тени, исчезнув среди остальных невидимых обитателей Москвы.

До Речного вокзала Киря решил пройти пешком, тем более это было не так далеко. Но не выдержал всей дороги, ему хотелось рассмотреть всё то, что теперь можно было смело счесть экипировкой. Разумеется, ему, прежде всего, хотелось открыть шкатулку. Он скрылся в одном из дворов в районе Водного стадиона, спустился по ступенькам к запертым наружным дверям подвала, в этой яме вряд ли он будет хоть кому-то заметен. А затем провёл пальцами по узорам шкатулки и сдвинул их.

Кире не так часто приходилось видеть древнерусские палаты и хотя то, что он видел, мало напоминало старые исторические фильмы и экскурсию в Кремль в пятом классе, он знал, что это царский дворец. Всё это напоминало сон, где любой предмет обладает собственной информацией о себе, стоит только на нём сосредоточиться. Какая-то часть души Кири знала, что так выглядит для человека мир после смерти – громадный кладезь чужих эмоций и чужой информации, где можно легко потерять себя. Но эта мысль его не пугала, она была приятным дополнением к происходящему, метатекстовой сноской в книге, титром в киноленте – видимым зрителю, но не персонажам.

Стены помещения были забраны тёмно-красной парчой с золотыми узорами, созданные явно под восточным влиянием. В зале стояло кресло-трон, неудобное с деревянной спинкой, пусть и с красивой резьбой, представляющей собой гоняющихся друг за другом оленей и единорогов. На троне сидел тот, кто явно был правителем в этом дворце. Он весь подался вперёд, явно в предвкушении предстоящего развлечения. К облику царя подходило определение «хищный». Словно существовала некая точка, к которой стремились его черты лица, стремясь вытянуться и превратиться в клюв. Острые скулы, прямой нос. Но самым примечательным в его лице был взгляд. Он словно буравил пространство впереди себя, он и создавал ту точку, к которой стремился. Дух его был сильнее его тела, душа создавала некий идеал, которому тело слепо подчинялось. Но этот идеал был вне пределов личности царя, где-то всегда впереди, всегда некая цель, к которой летел он сам, и увлекая в этом безумном стремительном вихре в погоне за недостижимым весь двор.

Киря попытался сосредоточиться на царе, но смесь эмоций этого человека от единственного прикосновения откинула его в сторону. То, что испытывал царь, не было в полной мере ненавистью. Скорее, пламенем, постоянно изменяющимся, бушующим, и требующим себе всё новых жертв. Пламя просачивалось наружу, оставило рыжие отблески в тёмно-русых волосах и бороде царя, зажгло его глубоко посаженные чёрные глаза, играло блёстками в перстнях. Пламя давало царю силы, но не было ответа на вопрос, кто из них с пламенем сумел подчинить второго.

В зале собралось человек десять мужчин. Киря не замечал, чтобы они переговаривались друг с другом, но в зале стоял очень тихий и несмолкающий гул. К царю приблизился мужчина с большой светлой бородой, одетый почти неряшливо и бедно. Единственное слово, которое Киря знал для обозначения крестьянской одежды, было «армяк». Распахнутый потёртый камзол, под которым виднелась чёрная простая рубаха, грубые брюки и сапоги – ничто не могло ассоциироваться со словом «армяк», которое прочно ассоциировалось у Кири с чем-то извозчицким, скорее, с этим словом сочетался сам мужик, которому Киря и дал это имя. Что-то в нём было хозяйское, уверенное в себе, отсутствие подобострастия перед царём, что и выводило его за пределы царской немилости. Словно он сам давал повод для своей казни, что и заставляло царя не пользоваться этой подачкой от холопа. Армяк склонился к уху царя, и они о чём-то зашептались, причём царь в это время обводил взглядом подданных, чему-то скупо улыбаясь.

А где я сам?

Но мысль, которая должна была бы вытащить его из этого места, дать почувствовать, что он просто спит, внезапно растворилась, исчезла. Самого Кири не было. Было немного сознания, годного лишь для того, чтобы делать выводы и вспоминать что-либо схожее, а ещё было зрение. Это был фильм, куда ты погружаешься с головой, живёшь, но практически теряешь себя. И расслышать шёпот царя не входило в возможности этого фильма. Вместо того Киря рассмотрел лица челяди. Они нервничали. И это тоже было информацией, которую Киря получал без всякого усилия со своей стороны. Ему не нужно было замечать побелевшие лица, капли пота на линии волос, расширенные глаза. Напряжение и страх стояли в воздухе ощутимо, словно запах или колеблющийся воздух, который становится видно во время жары.

Армяк поклонился и вышел за дверь. Царь в это время жестом подозвал к себе одного богато одетого боярина, стоящего у стены. Тот шёл, странно не сгибая коленей, уже осознав, что именно он станет главным объектом забавы царя.

– Иди, иди, Алёша, что же ты меня боишься?

Голос царя был мягким, бархатистым, при этом слова не точно попадали в движение губ. Да, это фильм, фильм, который сняли на иностранном языке, а потом переозвучили. Мысль мелькнула, а затем Киря снова погрузился в происходящее.

– Что же ты меня боишься, Алёша? Или вину какую за собой знаешь?

Боярин повалился на колени.

– Нет за мной вины, великий государь!

– Ну же, полно, полно. Вставай. Знаю, люди злые пускают слухи дурные. Я так вот Грише сейчас и сказал: «Что за радость слушать чужие слова тёмные? Кто-кто, а Алёша никогда нас не предаст». Правда ведь, Алёша? Ну, поднимись с колен.

Тяжело опершись на посох, с заметным усилием царь поднялся с кресла.