Тайна фальшивых банкнот

– Собираемся. Хорошо бы куда-нибудь съездить на денёк. Например завтра. Поедем посмотрим на эту Тайную пустошь?

– Отлично, – одобрила Джордж и начала перекидывать солому с места на место. – Только не с этой девицей, – заявила она из-под охапки соломы.

– Какой девицей? – невинно переспросил Дик. – А, ты про Генри! Мне всё кажется, что она – мальчик. Нет, мы её не возьмём. Только наша пятёрка, как обычно.

– Тогда ладно, – с готовностью согласилась Джордж. – А вот и Джулиан. Помоги-ка нам, Джу!

Так здорово, что мальчики опять рядом – шутят, смеются, поддразнивают. Днём они все вместе отправились погулять в поля и послушать про жизнь в лагере. Всё было так же, как и раньше, и Тимми радовался не меньше других. Он подбегал то к одному из друзей, то к другому, всех облизывал на ходу и вовсю вилял хвостом.

– Ты уже три раза заехал мне хвостом по лицу, Тимми, – укорил его Дик, уклоняясь. – Ты не можешь иногда оглядываться, чтобы посмотреть, где там моё лицо?

«Гав», – радостно отозвался Тимми, развернулся и принялся облизывать Дика, хлеща Джулиана хвостом по лицу.

Тут у них за спиной кто-то протиснулся сквозь живую изгородь. Джордж похолодела, решив, что это Генриетта. Тимми встревоженно тявкнул.

Но это была не Генриетта, а маленький цыганёнок. Он подошёл поближе. На лице его виднелись следы слёз.

– Я пришёл за своей лошадью, – сообщил он. – Вы знаете, где она?

– Её пока ещё нельзя уводить, – сказала Джордж. – Тебе же капитан Джонсон это говорил. А что случилось? Ты чего плакал?

– Меня папа побил, – ответил мальчик. – Так стукнул, что я на пол свалился.

– За что? – изумилась Энн.

– За то, что я оставил у вас лошадь, – ответил цыганёнок. – Папа сказал, что ей просто надо было помазать ногу мазью и забинтовать. Ведь завтра нам уходить вместе с другими кибитками.

– Ну лошадь в любом случае забрать не удастся, – сказала Энн. – Ей и ходить-то ещё нельзя, а уж кибитку тянуть и тем более. Ты ведь не хочешь, чтобы капитан Джонсон сообщил в полицию, что вы заставляете больную лошадь работать? А он, как известно, слов на ветер не бросает.

– Знаю. Но мне всё равно нужно забрать лошадь, – стоял на своём мальчик. – Я без неё домой боюсь возвращаться. Отец меня убьёт.

– Смотрю, сам он не рискнул прийти, потому и прислал тебя, – с отвращением произнёс Дик.

Мальчик промолчал, только утёр лицо рукавом. А потом шмыгнул носом.

– Достань носовой платок, – велел ему Дик.

– Пожалуйста, отдайте мне лошадку, – попросил мальчик. – Я же сказал, мне не жить, если я вернусь без неё.

И он снова заплакал.

Детям стало его очень жалко. Был он таким тощим и заморённым – и господи, как он всё время шмыгал носом!

– Как тебя зовут? – спросила Энн.

– Шмыг, – ответил мальчик. – Так меня отец называет.

Имя было самое подходящее, но какой, судя по всему, ужасный отец у бедного цыганёнка!

– А настоящего имени у тебя нет? – поинтересовалась Энн.

– Есть, только я его позабыл, – ответил Шмыг. – Отдайте мне лошадку. Я же сказал, меня отец ждёт.

Джулиан поднялся:

– Я пойду поговорю с твоим отцом и вразумлю его. Где он?

– Вон там! – Шмыг, громко шмыгнув носом, указал за изгородь.

– Я пойду с тобой, – сказал Дик.

Кончилось тем, что все встали и пошли со Шмыгом. Выйдя за ворота, они увидели смуглого угрюмого мужчину – он неподвижно стоял неподалёку. У него были густые курчавые сальные волосы, а в ушах болтались огромные золотые кольца. Когда компания подошла ближе, он поднял глаза.

– У вашей лошади ещё нога не зажила, – обратился к нему Джулиан. – Капитан говорит, её можно будет забрать завтра или через день.

– Я сейчас заберу, – буркнул цыган. – Мы не сегодня завтра двигаем на пустошь. Не могу ждать.

– Да откуда такая спешка? – удивился Джулиан. – Никуда от вас пустошь не денется.

Цыган нахмурился и переступил с ноги на ногу.

– Вы разве не можете остаться ещё на пару дней? А потом догоните своих, – предложил Дик.

– Слушай, пап! Давай ты поедешь с другими кибитками! – тут же придумал Шмыг. – Садись к Мозесу, а нашу пока здесь оставишь. А я завтра или послезавтра сам запрягу лошадь – и следом!

– А ты дорогу знаешь? – поинтересовалась Джордж.

Шмыг презрительно махнул рукой:

– Во проблема! Они мне паттераны оставят.

– Ах да, – вспомнил Дик. А потом повернулся ко всё ещё молчавшему цыгану: – Ну что скажете? По-моему, Шмыг отлично придумал, а сегодня мы вам лошадь в любом случае не отдадим.

Цыган повернулся и что-то сердито бросил бедному Шмыгу – тот попятился, как будто его ударили. Наша четвёрка не поняла ни слова – цыган говорил на незнакомом языке. А потом он развернулся на каблуках и, даже не глянув на них, зашагал прочь, только серьги поблёскивали находу.

Шмыг в очередной раз шмыгнул носом.

– Он очень рассердился. Сказал, что поедет с другими, а я потом их догоню вместе с лошадкой, Стригунком, и нашей кибиткой, – поведал он. – А сегодня сам там побуду, с Лиз.

– А Лиз это кто? – спросила Энн в надежде, что это добрая тётя, которая присмотрит за несчастным мальчишкой.

– Моя собака, – пояснил Шмыг и улыбнулся впервые за всё время. – Я её дома оставил, потому что она иногда кур гоняет, а капитану Джонсону это не нравится.

– Ещё бы, – подтвердил Джулиан. – Ну ладно, решено: придёшь завтра за Строгунком, или Стригунком, или как там зовут твоего коняшку, – поглядим, сможет ли он ходить.

– Вот и хорошо, – согласился Шмыг, вытирая нос. – Я не хочу, чтобы Стригунок охромел, понятно? Вот только папа у меня очень строгий.

– Это мы уже поняли, – сказал Джулиан, рассматривая синяк у Шмыга на лице. – Приходи завтра – может, покажешь нам эти ваши паттераны – ну знаки. Мы хотим их выучить.