Острое блюдо для неофитки

Острое блюдо для неофитки
Энканта

Мила летит на отдых за границу, чтобы развеяться и закрутить легкомысленный курортный роман без заморочек. Ее не интересуют серьезные отношения, она не собирается влюбляться и хочет контролировать все, что происходит между ней и мужчиной. Но вместо бронзовокожего красавчика-иностранца встречает соотечественника с яркими наклонностями к доминированию. И с ужасом понимает, что почему-то не в силах ему отказать.

Энканта

Острое блюдо для неофитки

© Энканта, 2018

© Издательство «Aegitas», 2020

* * *

Первое теплое прикосновение губ напрочь выключило мысли. На секунду все исчезло, кроме этого нежного ощущения, а потом снова появилось, но теперь казалось новым и непонятным. Она с трудом понимала, откуда такой яркий свет сочится сквозь полуприкрытые ресницы, и никак не могла соединить его со случайно всплывшим в голове словом "луна" – сейчас не имеющим никакого смысла и значения. Ничто не имело смысла в тот момент, кроме тактильных ощущений. Кроме нежности его губ и горячего прикосновения ладони на ее плече, слегка сжимающего, словно он готовился удержать ее от бегства.

Через секунду ее нижней губы коснулся его язык и сразу проник глубже, нетерпеливо раскрывая ей рот. А еще она остро чувствовала влажное тепло песка, на котором сидела – кажется, минуту назад он был прохладным, а теперь – почти горячим, согревающим ее тело. Или это ее тело горело и могло теперь воспламенить даже песок? Виновато море. Море и первый день отпуска. И сладкое фруктовое вино.

Шокирующе горячие губы коснулись ее уха – и когда он успел прервать поцелуй?

"Я хочу тебя прямо сейчас. У меня" – отчетливо произнес он. Не предлагая. Не спрашивая. Сказал это так, словно считал ее согласие чем-то само собой разумеющимся.

По ее телу прошла глубокая дрожь, и она словно проснулась, заново осознавая себя на берегу моря. Ночь. Луна. Еле знакомый мужчина с какой-то магической, зашкаливающей сексуальностью. И она ужасно боится сказать ему "да", потому что понимает, что хочет этого слишком сильно…

Она не имела ничего против курортного романа в этом отпуске. Можно сказать, даже рассчитывала на него – видит бог, ей очень надо было развеяться, и уже давно. Слишком много стресса было за последний год. Слишком много маленьких личных трагедий. Слишком много работы, чтобы отвлечься от них. И, наконец, теперь была готова к развлечениям. Вот только не на такое она рассчитывала. Ей бы что-нибудь полегче… Как она вообще оказалась с этим мужчиной на пляже после одного бокала вина? Ведь он не в ее вкусе. Она совсем не с таким планировала крутить роман на отдыхе. Ей нужен был сладкий симпатичный мальчик, ее лет или младше. Желательно, иностранный турист или кто-то местный.

Кто-нибудь легкомысленный с бронзовой кожей и слабеньким английским. Чтобы говорить только о море, немного о еде, а потом – только приторные комплименты, которые, впрочем, не приедаются за две-три ночи. А большего и не надо. Пара свиданий, пара ночей бешеного секса – и остальное время она с удовольствием проведет одна, будет много гулять, покупать безделушки на торговых улочках и подолгу сидеть вечерами на море, глядя на пену, белеющую в темноте, и воображая, как начнет по приезде новую жизнь. Больше никогда не будет слишком много работать и допускать в свою жизнь мудаков, которые превращают жизнь в месиво.

Этот мужчина был полной противоположностью бронзовокожего смазливого героя ее идеального курортного романа. Его кожа благородного офисно-зеленого оттенка как две капли походила на ее собственную, лицо давно утратило мальчишеские черты, а самым плохим было то, что познакомились они в самолете, вылетевшем из Домодедово. Нет, самым худшим было даже не это, хотя что может быть хуже, чем заводить курортный роман с таким же москвичом? Пожалуй, только заводить курортный роман с мужчиной, который умел смотреть так, что об его взгляд можно было обрезаться. Слишком умный взгляд. Слишком внимательный.

У Милы хватало опыта, чтобы понимать, кто с кем на самом деле крутит роман. К двадцати восьми годам такие вещи уже начинаешь просекать, если, конечно, не пропадаешь в каком-нибудь монастыре или, еще хуже, замужем. Судя по всем ее замужним подругам это было куда худшей участью, а может, ей так лишь казалось. Во всяком случае, сама Мила никогда не была ни там, ни там, но монахинь, рвущихся стать светскими львицами, она не встречала, а замужних – сколько угодно. Монахини, опять же, гораздо чаще источают умиротворение, чем замужние женщины.

И монахини наверняка источают его потому, что не так часто становятся объектом манипуляций со стороны мужчин, размышляла она. С Милой же такое случалось не раз и не два, и поэтому она давно четко усвоила, что ведет партию, даже самую короткую, всегда кто-то один. И если ты не уверен, кто именно, значит, это не ты. Похоже на танец – оба вести не могут: или запутаются в ногах или подерутся. И если ты танцуешь с кем-то, сама не зная, как, и все складывается гладко – следовательно, тобой умело управляют.

А еще она знала, что позволять мужчине вести, по-настоящему управлять – очень опасно.

К счастью, мужчин, которые любят вести по-настоящему, очень мало. Большинство предпочитает, чтобы женщина вела – разумеется, если при этом она разумно делает вид, что он главный. Мила плохо умела делать вид – это портило ей всю жизнь. Пока хорошо получалось только с бронзовокожими мальчиками. Там все просто: улыбайся, кивай, позволь ему угостить тебя ужином, потом – прогулка по пляжу и обязательно что-то вроде: "ой, дарлинг, у тебя в глазу ресничка" – и поцелуй. А потом и продолжение у него в квартире или в номере, если турист.

Все просто, все понятно, и двух ночей, как правило, достаточно обоим. Иногда одной.

Мужчины со взглядом, режущим как бритва, ресничек в глазу никогда не ищут и не рассказывают о звездах. Они вообще обычно немногословны. Но делают как-то так, что ты довольно скоро непонятным образом находишь себя за странным занятием, а именно за рассказом незнакомцу о самом сокровенном. О чем-то из детства или о том, что зрело внутри последние года три, но все никак не формулировалось, а тут раз – и вышло. Сами они сокровенным никогда не делятся, но часто бывают интересными рассказчиками. И тогда ты просто слушаешь, открыв рот, и хохочешь над шутками, как бешеная, а потом понимаешь, что уже полчаса хочешь его поцеловать, даже если вы всего тридцать пять минут знакомы.

…Его звали Саша, и он сел в кресло по соседству в последний момент перед взлетом, когда двери самолета были давно закрыты, и Мила уверилась, что в пустом на треть салоне ей достались в подарок все три свободных сидения, на которых можно с комфортом поспать во время длинного перелета. Позже оказалось, что он летел с друзьями, которым достались места в хвосте.

"Доброе утро", – сказал он глубоким грудным голосом, когда сел рядом. Мила сдержанно поздоровалась, скрывая разочарование: она всегда предпочитала три свободных кресла разговорчивым попутчикам. Но, к ее облегчению, его приветствие не стало началом длинного словесного потока: он не проронил ни слова в ближайшие два часа полета.

Беглый взгляд в его сторону принес ей информацию о том, что мужик скорее симпатичный. Не красавец, не идеальная фигура, но такого типа, какие ей нравились: плотный, крепкий, не слишком большой, но определенно выше нее. Гладко выбритое лицо с первого взгляда обычное, без каких-либо ярких отличительных черт. Безопасно неидеальный. Привлекательно сильный и спокойный.

Сама не понимая почему, Мила с возрастающим любопытством наблюдала за ним во время полета. Вопреки поведению большинства пассажиров, смотревших фильмы по видео-системе, он, как и она, читал захваченную с собой книгу. Скосив глаза на текст, она убедилась, что это было не художественное произведение, а некое пособие по психологии. И заинтересовалась еще больше. Мужчин, разбирающихся в такой теме, Мила прежде не встречала.

Когда принесли напитки им снова довелось обменяться парой фраз: Мила попросила томатный сок, не расслышав, что он кончился, ее попутчик галантно предложил ей свой стаканчик, который оказался последним. Но, внезапно смутившись, Мила отказалась и согласилась на яблочный.

– Что вы читаете? – не выдержала она, внезапно для самой себя, когда сделала первый глоток, посмотрела на него, и их взгляды снова пересеклись.

– Пособие по дрессировке, – ответил он почти без паузы, словно ждал, что она заговорит с ним.

– Собак? – удивленно уточнила она, поскольку до сей минуты относила выхваченный украдкой кусок текста к психологии двуногих.

– Людей, – ответил он, скользнув внимательным взглядом по ее лицу и чуть ниже, примерно до края скромного выреза блузы, прикрывавшей большую часть груди. В его взгляде не было никакой сальной заинтересованности, но и безразличным он не казался, и Мила непонятным образом ощутила притяжение.

Хихикнув тому, что приняла за удачную эффектную шутку, она снова открыла книгу, мгновенно испугавшись вспышке собственного интереса. У нее все еще сохранялись большие планы на бронзовокожего красавчика, которого она должна была встретить в отеле или на пляже на второй или третий день отпуска. Тогда она еще не знала, что почти весь оставшийся полет проведет в крайне интересной неспешной беседе с незнакомцем по имени Александр, что к концу полета он понравится ей настолько, что она позволит помочь с вещами и покупкой симки, а потом узнает ее местный номер и уже к вечеру позвонит, чтобы пригласить на ужин.

Решение согласиться на который далось легко, потому что она не собиралась спать с ним. Это только ужин – за неимением поблизости альтернатив. Просто чтобы не есть одной. А завтра она найдет себе кого-то, более подходящего для разового секса.

К сожалению, все эти мысли окончательно выветрились из ее головы там, на пляже. Еще когда они шли туда Мила решила честно предупредить, что секса не будет. Она всегда предпочитала вести себя честно в таких делах. И хотя за ужином он ни слова не сказал о чем-то подобном, не выдал ни одной скабрезной шутки, ни одного явного намека, они оба были взрослыми и знали правила курортной жизни. Три свидания по цене одного, как сувенирное мыло, со скидкой. Каждый день – маленькая жизнь, один ужин вполне можно засчитать за неделю ухаживаний. А, учитывая разговор в самолете, они, можно сказать, уже были старыми знакомыми. И конечно, он ждал секса, раз уж она согласилась на кафе.

– Ты выглядишь фантастически, – заметил он, оценив ее льняное голубое платье, когда она вышла, и Мила улыбнулась. Было видно, что он с удовольствием осматривает ее фигуру и не привирает.

Ей тоже понравилось, как он выглядел, когда заехал за ней на такси. Длинные хлопковые брюки, футболка, кожаные сандалии. Мужиков в шортах, майках и шлепанцах Мила переносила с трудом. Этот стиль одежды вне пляжа выдавал неопрятный стиль мышления, который ей не импонировал. С другой стороны, Сашин идеальный, с ее точки зрения, стиль заставил ее напрячься еще больше: слишком мало недостатков для незнакомца. Только и всего, что небольшая полнота, которая ни капли ее не отталкивала, и немного усталое лицо. Которое, впрочем, уже выглядело намного свежее, чем в самолете.

И чем чаще Мила бросала на него взгляды в машине, пока они ехали до ресторана, тем больше понимала: когда он немного загорит и отоспится, то будет выглядеть просто неотразимо.

Он вел себя, в общем, почти идеально: очень уверенно и спокойно. Смешно непринужденно шутил и расхваливал свое блюдо, кормил ее со своей тарелки кусочками восхитительного мяса на гриле и фруктами, хотя на ее тарелке фрукты, разумеется, были такие же. Рассказывал забавные истории из прошлых отпусков, в основном о приключениях в море и о катании на мотоциклах. Ни слова о других женщинах, ни слова о работе, ни слова о чем-то еще, что могло бы вызвать неприятные ассоциации. Он слушал ее с искренним интересом и когда она рассказывала свои истории в ответ, громко хохотал, демонстрируя белые зубы, бархатистые оттенки своего голоса и откидываясь назад так, что пластиковый стул поскрипывал.

Поэтому-то Мила и чувствовала себя так неловко, когда он позвал погулять по пляжу и она поняла, что не может позволить этому зайти слишком далеко. А с этим мужчиной любой следующий шаг и будет означать: "слишком далеко".

– Саш… Эммм… Я должна сказать, что… Я сегодня не…

Она внезапно замялась, язык почему-то не поворачивался. Останавливал его внимательный и спокойный взгляд, к которому она начала уже привыкать. Он как будто читал мысли, молча глядя в глаза и слегка улыбаясь.

– Если я скажу, что мне просто интересно с тобой… – начал он медленно, словно предоставляя ей время на то, чтобы прервать его, и на самом деле был прерван ее громким фырканьем.

Тогда его лицо преобразилось и повеселело: он улыбнулся немного циничной, но удовлетворенной улыбкой.

– Так что не так? – спросил он прямо, обхватывая ее за талию и слегка запрокидывая голову.

"Я тебя боюсь", – ответила она про себя.

– Не знаю, – ответила она вслух.

– Ты меня боишься, – констатировал он и прижал ее крепче, когда она попыталась спрятать горящее лицо. Запустив ладонь в ее волосы, он снова запрокинул ее голову и приблизил свое лицо к ее:

– Не бойся, я не какой-нибудь тошный романтик. Я настоящий первоклассный извращенец.

Мила засмеялась и поняла, что ее отпустило. Или, наоборот, скрутило так сильно, что она уже не могла сопротивляться?

– Это меняет дело, – выдавила она сквозь немного нервный смех и позволила увести себя на пляж.

Какое-то время они просто бродили в полутьме и продолжали беседу, смеясь над шутками друг друга, а потом сели прямо на песок, и Саша молча обнял ее, поглаживая по спине кончиками пальцев так, что в этом нежном прикосновении непостижимым образом ощущалось обещание такого бешеного секса, что у Милы довольно быстро участился пульс и загорелось лицо. Очевидно, он знал толк в прикосновениях… И в поцелуях, как выяснилось довольно скоро. А затем он встал и подал ей руку: