Мой очаровательный оригинал

"Обложка" и "содержимое" – ничего общего. Первая – холодная, вторая – теплая, противоречащая образу. Но девушка – то, что нужно. Эффектная барышня. Симпатичное личико. Тощая. Эталон. Ей подходит.

Сунув случайно подвернувшийся журнал под мышку, женщина решительно застучала каблуками в сторону отеля.

Уверенной походкой прошла по вестибюлю, улыбнулась портье, поднялась на лифте на последний этаж, провела ключ-картой по замку и вошла в номер люкс. Налила себе бокал вина и устроилась в кресле у окна, и только после этого продолжила чтение. Зацепила взглядом на сей раз понравившиеся строчки, удовлетворенно улыбнулась.

Она обязательно должна увидеть это интервью в действии. Взглянуть на выражение лица девушки. Что-то подсказывало ей, что эта "картина" стоит внимания.

Женщина допивает вино, отставляет бокал и тянется к планшету. Проходит минута, и вот она уже цепко следит за разговором двух собеседников. Запись интервью – она нашла его в куче информационного мусора на просторах интернета.

– Значит ли это, что и вы – та самая чувственная личность, о которой вы говорите? Относятся ли эти откровения к вам лично, а главным образом, к творчеству? Ведь ваши песни берут за душу многих ваших поклонников, и думаю, потенциальных тоже. – На этом месте девушка-интервьюер коротко посмеивается, дабы построить более доверительную беседу с гостьей, расположить к себе. Однако гостья не пробиваема, ответную улыбку не дарит. – Но при этом, насколько мне известно, в вашей жизни пока нет любимого мужчины. Вы ждете подходящего человека, которому подарите свою любовь, так?

И тут молодая девушка громко рассмеялась, неожиданно для собеседницы. У той даже растянулась неуверенная улыбка на пол-лица, глупая и рассеянная. А взгляд недоумевал, оснований для смеха миниатюрная брюнетка, как ни старалась, не видела. "Я сказала что-то не то? Что-то смешное?", – говорило ее лицо.

"Ты дура", – подумала женщина, на секунду отводя взгляд от экрана в окно, на огромный билборд, где красовалась всё та же рыжая девчонка, только вот уже в черных шнурованных ботинках до колен, сложном дымчато-черном платье, в котором обычному человеку легко запутаться. Полулежа на одиноком винтажном стуле. Дерзко подтягивая к себе многослойные юбки и вызывающе поднимая одну ногу вверх, не вертикально, но под острым углом. Темно-рыжие пряди, местами сияющие медным – на несколько тонов светлее основного цвета волос, – соблазнительно падают на голые плечи.

"О, и тут она".

– Неужели вы думали, что мои слова были всерьез? Боже, не могу поверить! Вы и правда так думали! Я актриса, дорогая сеньорита. Разумеется, я умею не только изображать любовь на экранах, но и писать о ней. Чувственно и проникновенно. – Томный громкий шепот последних слов испанской звездочки приводит журналистку в откровенное замешательство.

А потом эта великолепная актриса, нервно заерзав на высоком стуле, прямо на съемках пустила слезу, сделала умильно-скорбное лицо, влажные дорожки по щекам пустила, а потом резко прекратила плакать и победно ухмыльнулась, надменно так, снисходительно.

"А ты, как и я, прирожденная актриса".

Женщина улыбнулась своим мыслям и тут же наметила себе четкие планы. Только осталось дождаться кое-кого.

"Ну и где это чудо снова пропадает? Почему вечно нет рядом?"

Она раздраженно кинула планшет в сторону, прихватила бутылку вина, бокал из бара и отправилась в ванную комнату. Набрала приятной горячей воды, залезла в пену и с красным полусладким в руке расслабилась, закрыла глаза, чтобы через минуту вновь открыть их, повертеть задумчиво ножкой бокала в пальцах, гипнотизируя "кровавое море".

Да, ей нужно еще раз всё обдумать. Стоит ли дело риска?

Глава 1. Операция начинается

16 июля 2022.

Суббота.

Москва.

– Взгляни, вот здесь, – молодой парень тычет пальцем в карту на экране монитора, – наши агенты видели ее в последний раз. После она исчезла. Были предположения, что она просто изменила внешность, однако потом появились дополнительные сведения из одной клиники пластической хирургии, где, возможно, наша подозреваемая сделала операцию по смене личности. Наш испанский агент добыл некоторую информацию об очень подозрительной девушке-клиентке, которая просила своего врача сохранить анонимность, заплатила ему кругленькую сумму. – На этом моменте молодой человек теряет всю свою деловитость и усмехается. – Но ты же знаешь, наши агенты – лучшие из лучших. Им не составляет труда выяснить этот пустяк.

– Продолжай, – просит второй парень, вальяжно располагаясь в кресле и закинув ноги на журнальный столик.

– Смотри, сейчас она в Испании. Но по последним данным, готовится ее возвращение на родину. Она прилетает завтра ночным рейсом, в 0:55. Там мы ее и…

– Откуда такие сведения? – прерывает его собеседник. – Неужели наши агенты и здесь преуспели?

– Разумеется. Они работают днем и ночью, лишь бы поймать эту тварь. – На последнем слове его лицо искажается злобой. – Пора бы уже. Сколько можно за ней гнаться, верно?

Вопрос остается без ответа. Человек в кресле лишь неопределенно хмыкает и, задумавшись, трет щетину.

– Итак, у нас есть меньше суток, чтобы подготовиться. Ты как? Готов?

Мужчина на глазах коллеги преображается, взгляд тяжелеет, кулаки на подлокотниках медленно сжимаются, и напряженное молчание разбивается его холодным:

– А разве у меня есть выбор?

Глава 2. Сердце плачет, на лице камень

Месяцем ранее.

11 июня 2022.

Суббота.

Мадрид.

– Снято! Перерыв пятнадцать минут! – раздается долгожданный голос режиссера, и я, в одну секунду сорвав с лица впервые за период съемок так сильно претившую маску позитивной и дерзкой байкерши, срываюсь с места.

Налетев на коллегу по съемкам, исполняющую роль моей злобной сводной сестры и соперницы в любовной истории, слышу очередные вполне искренние, но невнятные в силу скромного и кроткого характера девушки соболезнования, игнорирую и ее, и экранного бойфренда, которого уже видеть не могу, ибо сцену поцелуя с ним пришлось переснимать раз десять, если не больше.

Не обращаю внимания и на остальных "родных и близких", стоящих за кадром, уже переодетые и с новой укладкой, изображающей идеальную небрежность и наличие приличного вкуса. Выбегаю с площадки и на ходу одним нетерпеливым движением стягиваю с шеи душащую кричащую бандану, та улетает с ветром, однако кто-то из съемочной группы успевает поймать платок и спасти ценный экземпляр – ручная работа, над которым корпел один из лучших дизайнеров страны. Я же, подхватив подол своей пышной фатиновой юбки в стиле панк-рок, сжав многослойную ткань в кулак, а после сцапав пальцами замочный ползунок, раскраиваю зло молнию черной кожаной косухи, принимая на грудь встречный ветер, проношусь мимо своего озабоченного последними событиями менеджера, который совершенно точно хочет что-то мне сказать, и я подозреваю, что это может быть, но я не хочу никого ни слышать, ни видеть.

Прячусь ото всех в трейлере, закрываюсь на ключ, который, не выдержав моего напора, летит куда-то вниз и моментально мной забывается. Как-то не до неодушевленного куска металла мне сейчас, я просто падаю на стул перед зеркалом, секунды три с потерянным видом озираюсь по сторонам, понятия не имея, что должна делать и куда деть пришедшие в суетливое движение руки, в какой-то момент принявшиеся переставлять флаконы с духами и косметические баночки перед собой на столе. Застываю, смотрю в свое идеальное отражение с боевым раскрасом и роняю голову на столик, не в силах сдержать слезы.

– Мама!.. – боль вырывается наружу глухим рыданием.

Проходит время, минута, две – на плечо ложится ладонь Гуга, и я свою злую безысходность, горе вымещаю на том, кто воспользовался вторым ключом и так безрассудно нарушил мое уединение. Минуты, отведенные скорби.

– Сколько раз я тебе говорила, не подкрадывайся ко мне со спины! Не трогай меня и не приближайся ближе одного метра! Личное пространство, Гуга! Личное пространство. Мне повторить? – Я поднимаю сведенные в недовольстве брови, а он лишь примирительно, отрикошетив мое вспыльчивое замечание от своего мягкого и всепрощающего сердца, улыбается, чуть приподняв уголки толстых губ. Глаза его, синие на фоне темной кожи, говорят о сочувствии и полном понимании, сопереживают мне.

Разумеется, этот мужчина знает, каково мне сейчас, как гадко и пусто внутри, где-то в области сердца образовалась дыра с размером с вселенную – это случилось десять минут назад, ровно двумя дублями ранее, когда Гуга, мой менеджер и личный помощник, сообщил мне самую страшную весть, которая только может случиться в жизни человека. Всего каких-то несколько минут назад я навсегда потеряла свою мать. Ее не стало – она летела рейсом "Лондон – Мадрид" и разбилась на пути домой.

– Я вызвал твоего водителя, моя дорогая. Он ждет тебя снаружи. – Погладив меня по плечу, менеджер отходит на оговоренные сто сантиметров, плечом опершись о раму зеркала, добавляет кое-что не совсем приятное:

– Я понимаю твои чувства, прекрасно знаю, каково это терять единственного родного человека в столь юном возрасте. Можешь на меня положиться, я всё устрою, и тебе не о чем будет беспокоиться. Похороны на мне. И Марко я скажу, чтобы дал тебе несколько выходных.

Тыльной стороной кисти яростно, в какой-то степени даже ненавидя себя за слабость, стираю слезу с щеки и отворачиваюсь к прямоугольному зеркалу со световыми лампами по периметру, делаю глубокий вдох, поднимаю руки, убираю обветренные волосы со лба, запустив пальцы в прическу и зачесав ими словно гребнем передние пряди назад, делаю еще один не менее тяжелый вздох, прежде чем недрогнувшим, почти холодным голосом спросить у Гуга об изменениях в моем расписании.

– Думаешь, Марко отпустит?

– Твоя мать была продюсером его проекта. Конечно же, он даст тебе пару дней.

– Съемки встанут.

– Обойдутся без тебя, – как можно беззаботнее отзывается мужчина.

– Без главной героини? – недоверчиво переспрашиваю, дернув уголком ярко накрашенных губ.