В слепой темноте

Дверь где-то там,

В неизвестной стороне;

Я так старалась услышать —

Но её не смогла я найти.

В пустой, холодной коробке

Меня, должно быть, не слышно.

До боли так одиноко

В этой кромешной пустоте.

Выхода нет.

Сердце закаменело.

Застыв, сижу на полу

Среди миллиарда ключей.

Понять бы откуда

Дует теплый ветер,

Что вселяет надежду —

Отыскать путь на поверхность.

Часть механизма в руке:

Льдом лежит на ладони.

Это ключ от двери?

От закрытого наглухо сердца?

В океане железок

Стопы, как в болоте, погрязли;

Вижу выход: в нём свет —

Голоса туда меня звали?

Иду, волоча

Непослушные ноги.

Мой разум твердит:

За порогом спасен(ь)е.

Пальцы устало дрожат

От бесконечной работы,

Но ключ вставляю в замок

И дверь открываю.

Глава 6. Странные они

2 мая 2020.

Суббота.

После беседы с доктором чувствую себя немного усталой. Утомительно отвечать на порой откровенно глупые вопросы. Это его работа, знаю, и он проверяет мою память, речь и иные показатели моего здоровья. Но в какой-то момент я напрочь растеряла нить разговора и, сославшись на усталость, попросила больше не мучить, оставить меня наконец в покое. И он ушел, подарив мне вожделенную тишину и покой.

Однако едва я лишилась общества Георгия Ивановича, спустя пять минут в палату входят Лена с Евгением. Какие-то они оба странные. Девушка с фальшивой улыбочкой, мужчина излишне угрюм, его что-то гложет.

– Дорогая, как ты? – Тетя присаживается рядом, берет со столика одну из книжек, самую верхнюю, лежащую на вершине высокой, красиво уложенной стопки. Евгений тем временем отходит к окну, прислонившись к стене, озабоченно смотрит сначала на Лену, потом на меня.

– Всё хорошо. – Приподнимаюсь на кровати, устало откинувшись спиной на подушку.

– Почитать тебе, может быть? Что скажешь? – Она неловко теребит в тонких, изящных пальцах темно-зеленый экземпляр с потертыми, потускневшими золотыми буквами.

– Откуда здесь все эти книги? – отрешенно спрашиваю я, пробегаясь по многочисленным книжным корешкам с знакомыми названиями и мельком подмечая своих любимых авторов.

– Я читала их тебе. Каждый вечер, сидя в темноте, под слабым лучом этой древней лампы, – с доброй усмешкой произносит она, указывая на висящую на стене близ изголовья кровати продолговатую замысловатую лампу, – читала и верила, что ты однажды проснешься и задашь мне этот вопрос, – улыбается, на сей раз искренне, тепло.

– Понятно, – односложно роняю я. И Лена, заметив мою заторможенность и бесстрастность, хмуро поджимает губы.

Я сама не понимаю, что со мной, но меня всё устраивает. Легкость и пустота приятно холодят разум, сердце, душу, не позволяя эмоциям править ими, иметь полную и безоговорочную власть надо мной.

– Я почитаю тебе, хорошо? – предлагает она и, дождавшись моего слабого кивка, приступает к чтению. Я слушаю вполуха, кошусь на Евгения Владиславовича, по-прежнему примостившегося у окна. О чем он так усиленно думает, глядя на распускающийся весенний лес?

– Доктор сказал, что сейчас май. Это правда? – перебиваю я чтеца.

– Да, второе мая, – Лена печально вздыхает и откладывает книгу, понимая, что я совсем ее не слушаю.

– Я пропустила целый апрель, – задумчиво замечаю я.

– И вторую половину марта, – с грустью подхватывает она.

– Так вы вместе? – приходит внезапная мысль. Голова мгновенно переключается на недавний разговор, вспоминаются их обещания.