Грязный бизнес

Но Куни не повредил ковер. Он разрезал шпагат и снял бумагу. Ковер был неплотно скатан и свернут вдвое. Он походил на большой многослойный бутерброд, лежащий на бумаге. Куни развернул ковер, затем раскатал наполовину, Сантьяго расправил его ногой.

– Никакой записки? – спросил Блюм.

Куни покачал головой. Он с подозрением смотрел на ковер. Удав опять сдавил желудок Джордано.

Блюм спустился вниз и потрогал ковер.

– Очень миленький коврик. Спорю, он натуральный. Персидский? Турецкий? Как вы думаете?

Джордано неожиданно осознал, что Блюм обращается к нему. Он пожал плечами.

– Не знаю. Я ничего не смыслю в коврах.

Интересно, как это прозвучало? Не слишком ли поторопился с ответом?

Агенты молча стояли и хмуро разглядывали ковер. Сантьяго посмотрел на Куни.

– Может, сообщим об этом?

Куни скривил губы и покачал головой.

– Стоит ли? Сделаем отметку в журнале, и все; должно быть, старик посылал его в чистку или еще что-нибудь в этом роде.

У Сантьяго эта мысль вызвала сомнение.

– Похоже, он никогда ничего не чистил. Зачем же ему отдавать в чистку ковер?

Как он не подумал об этом. Немо надо было вложить в ковер расписку или квитанцию.

Марти Блюм встал, качая своей косматой головой, на лице – снисходительная улыбка.

– Вам, ребята, во всем видится преступление. Может быть, дядя Тоцци купил ковер перед смертью. Может быть, он отсылал его в починку, возможно, это рождественский подарок. Не исключено также, что он его кому-то одалживал, и этот кто-то, услышав о его смерти, вернул ковер. А может…

– Хорошо-хорошо, советник, вы высказали свою точку зрения, – смеясь, сказал Куни. – Иногда ковер – это только ковер, не так ли?

Сантьяго прищурился.

– Если только это не что-нибудь еще и вы не устраиваете тут дымовую завесу.

– Вполне возможно, Сантьяго, но зачем мне приносить сюда ковер? Может быть, это орудие убийства? А я – участник заговора, цель которого – убийство моего собственного клиента и похищение его тела, завернутого в этот ковер? Вам кажется это разумным, Сантьяго?

Сантьяго по-прежнему стоял со сложенными на груди руками. Куни продолжал посмеиваться. Блюм ждал ответа. В конце концов Сантьяго улыбнулся.

– Ладно, все в порядке. – Он принялся скатывать ковер. – Давай уберем его с дороги и не забудь сказать о нем Тоцци, – посоветовал он Куни.

Агенты вдвоем скатали и сложили ковер, затем упаковали его так, как он был упакован раньше, и втащили в комнату, где валялись сломанные велосипеды. Джордано облегченно вздохнул.

Блюм взял свой кейс.

– Итак, Винсент, не подняться ли нам на второй этаж, чтобы устроиться поудобнее?

– Кто-нибудь хочет кофе? – предложил Куни. – Мы только что поставили кофейник.

– Не откажусь, – сказал Блюм, – и немного молока. Сахар у меня свой. Благодарю вас.

– А как ты, Джордано?

– Нет-нет, спасибо, – ответил тот, следуя за Блюмом вверх по лестнице. Ему хотелось уйти подальше от ковра. Он не мог заставить себя не смотреть на него и опасался, что Куни и Сантьяго это заметят.

Как только они поднялись на второй этаж, раздался звонок в дверь. Джордано подскочил от неожиданности.

Блюм обернулся и посмотрел на дверь. Подъем на второй этаж дался ему нелегко – он пыхтел, стараясь отдышаться.

– Должно быть, это Огастин.

* * *

Дверь открыл Сантьяго. Огастин заставил себя приятно улыбнуться ему.

– Доброе утро, Сантьяго, – преодолевая неприязнь, произнес он. Ему трудно было быть любезным с Сантьяго – он напоминал ему о конгрессмене Родригесе.

– Доброе утро, мистер Огастин.

Куни появился в прихожей в тот момент, когда Сантьяго снимал цепочку. Том Огастин вошел в дом с мороза, держа в одной руке кейс, а в другой – пакет с завернутыми в яркую бумагу рождественскими подарками. Он стоял затаив дыхание, пока Куни обследовал его детектором снизу доверху. Затем Куни проверил детектором кейс и пакет. Это было обычное, весьма поверхностное обследование: проверяли всех, кто приходил в дом, в том числе и правительственных чиновников. Детектор был отрегулирован так, что не реагировал на мелкие металлические предметы. С этим проблем не будет. Но, расстегивая пальто, Огастин подумал: заметит ли кто-нибудь, что сегодня он надел скромное темно-синее пальто вместо своего роскошного серого кашемирового. Если кто-нибудь спросит, он скажет, что опрокинул на него кофе и ему пришлось отправить пальто в чистку.

Он посмотрел наверх. Блюм и Джордано стояли, уставившись на него, как мартышки.

– Доброе утро, джентльмены.

– Привет, Том, – ответил Блюм, прижав руку к груди.

– Доброе утро. – Джордано как-то странно смотрел на него – враждебно и испуганно, причем одно чувство поочередно сменялось другим.

Огастин улыбнулся этому жалкому ублюдку – все, что он мог для него сделать.

Огастин вздохнул и расправил плечи. Но сердце его продолжало сильно биться, как бы напоминая о том, зачем он сюда пришел, – сделать то, что должно быть сделано.

– Прежде чем мы приступим к делу, – сказал он, – я хотел бы преподнести каждому маленький сюрприз. К празднику. – Он поднял пакет с подарками. – Куни, Сантьяго, вы не подниметесь со мной ненадолго?

Огастин поднялся по лестнице первым. Куни и Сантьяго следовали за ним. Джордано и Блюм прошли в спальню, где они собирались работать. Огастин вошел за ними, поставил свой кейс на пол, а пакет с подарками положил на кровать. Блюм рухнул в кресло, пытаясь отдышаться. Куни и Сантьяго стояли в ожидании в ногах кровати. Джордано прислонился к комоду рядом с Блюмом.

Не снимая пальто и перчаток, Огастин вынул из пакета две коробки, завернутые в блестящую зеленую фольгу и перевязанные красными ленточками. Он проверил этикетки и протянул одну Сантьяго, другую Куни.

– Спасибо, мистер Огастин, – радостно произнес Куни. – Но не стоило беспокоиться. Правда. – Последние его слова прозвучали весьма неубедительно.

– Спасибо, мистер Огастин, – гораздо искреннее сказал Сантьяго. Хотя, возможно, он был лучшим актером.

– Вы заслуживаете гораздо большего, джентльмены, – ответил Огастин. – Я хочу, чтобы вы знали: я понимаю – то, что вы здесь делаете, выше всяких похвал. – Огастин тепло улыбнулся. – Ну же, откройте их. Пожалуйста.