Гильгамеш, сын Лугальбанды. Шумерский эпос в пересказе Анджея Иконникова-Галицкого

А над трупом Апсу решил Энки построить великое здание под названием Апсу, чтобы поселиться в нём и зажить на славу с женой и другими богами.

И началось строительство великого храма.

Боги принялись за работу: ломали камень, лепили кирпичи из глины, таскали тяжёлые корзины с землёй. Корзины богов были огромны, труд тяжек, пот лился с них градом.

Тогда семь верхних богов – они называются Ануннаки – возложили бремя труда на нижних, Игигов. А сами ударили по рукам, кинули жребий, поделили власть над миром. Ан, отец их, стал владыкой неба. Энлиль – первым в совете и военачальником. И он владеет земной твердью. Управляющим хозяйством сделался Нинурта. Надсмотрщиком над работами – Эннуги. Исходы и врата вод получил Энки.

Ан забрался к себе на небо, Энки спустился в свои глубины, Энлиль уселся на престоле на земле. А весь тяжкий труд Ануннаки свалили на Игигов.

Принялись Игиги копать, таскать землю и строить. Вот они трудятся без отдыха и срока днём и ночью. Прокопали реки, вырыли каналы. Реку Тигр они прокопали, реку Евфрат проложили они же. Они работают и в воде, и под водой, и в болотах и топях, и на земле, и под землёй. Это они возводят жилище для Энки.

И так они строили-строили – и построили дом Апсу для Энки, чтобы он там жил и прохлаждался с женой. Высоченный дом построили. А для Энлиля построили дом Э-Кур. Тоже большой, ещё больше.

Десять лет они работали как проклятые.

Двадцать лет трудились без передышки.

Тридцать лет вкалывали, не зная отдыха.

Годы и годы тяжко трудились. И вот они задумались и подсчитали, сколько лет они так корячатся на земле и под землёй, в воде, болотах и топях. Годы труда они подсчитали. Оказалось – две с половиной тысячи лет.

Тут уж Игиги возмутились. Они сошлись толпой, махали ручищами, кричали, наливаясь злобой. Они шумели прямо там, где работали, – в своих канавах и ямах:

– Мы требуем управляющего! Хотим начальника увидеть! Хватит нам ишачить или заплатите за работу! Где Энлиль, советник богов, военачальник? Где его приспешники? Пойдём разыщем самого Энлиля! Поговорим с ним по-свойски. Пойдём разыщем его жилище!

Они сожгли свои лопаты, спалили свои корзины. Вылезли из нор, взялись за руки, с гордо поднятыми головами дружно пошли к святым воротам дома военачальника Энлиля. В середине ночной стражи, в самую полночь, подошли, окружили Э-Кур со всех сторон. А Энлиль отдыхает, ничего не ведает. Его дворец окружён, а он не знает, спокойно почивает. Только его телохранитель Калькаль услышал шум, забеспокоился, побежал выяснять, в чём дело. Открывает засов, выглядывает – и видит: толпа окружила дом, все злые, глаза жёлтые от злобы. Орут:

– Нас заставляют горбатиться на стройке, а сами прохлаждаются во дворцах! Нас гробит непосильное бремя! Мы ведь тоже боги, не хуже тех!

Калькаль разбудил вестового Нуску, тот ахнул, пошёл будить господина. С постели его поднял.

– Господин мой, твой храм окружён! Подошла война к твоим воротам!

Энлиль проснулся, ничего понять не может. Испугался, сидит на своём ложе, не знает, что делать. Нуску пытается привести его в чувство:

– Хозяин Энлиль, что это ты такой бледный? Ты, что ли, родни своей боишься? Позови-ка Ана, пусть он с небес спустится. Позови Энки, пусть вылазит из своих пещер.

Очухался Энлиль, послал за богами-братьями, Ан к нему спустился, Энки вынырнул, собрались все большие Ануннаки. Ан, владыка неба, сел на горнее место как председатель. Энлиль повёл доклад, изложил дело.

– Вот что ныне здесь случилось. Что же делать? Не пора ли взяться за оружие? Подошла война к моим воротам!

Ан уста свои отверз, говорит Энлилю:

– Отчего это Игиги твой дом окружили, ломятся в ворота? Прикажи-ка ты, братец, своему вестовому, чтобы он пошёл к ним, узнал причину!

Энлиль:

– Слышишь, Нуску? Ступай.

Нуску взял своё оружие, пошёл, долго вёл переговоры с Игигами. Возвращается, кланяется, докладывает хозяину:

– Господин мой, ты посылал меня к бунтовщикам, вот я вернулся. Приношу ответ, излагаю дело. Все они как один тебе войну объявили. Вот что они сказали, слово в слово: «Все как один идём к Энлилю, несём нашу волю! Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. И мы терпели, но нас толкают всё дальше в омут нищеты, бесправия и невежества! Нас душат деспотизм и произвол! Мы задыхаемся! Нет больше сил. Настал предел терпению. Лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».

Энлиль услыхал такие речи, и из глаз его покатились слёзы. Утёр он их, обращается к председателю Ану:

– Ты старший среди нас, ты обитаешь на небе, откуда нисходят законы. Дай нам всем благой закон, покажи свою силу! Порази Игигов! Побей их!

Ан уста свои отверз, говорит богам-братьям:

– За что, собственно, мы на них злимся, а они на нас? Их труд и правда тяжёл, и кругом у них одни невзгоды. Каждый день они таскают тяжеленные корзины, горько плачут, так что даже мы слышим. Я думаю вот что: пусть Праматерь создаст род каких-нибудь подвластных, назовём их, например, человеками. И мы бремя богов на них возложим. Я так думаю.

Тогда Энки отверз свои уста:

– Всё верно. Их труд тяжёл, кругом одни невзгоды. Каждый день они таскают корзины. Они горько плачут, их стенанья мы слышим. Пусть Ануннаки пред тобой все сядут по порядку, и Праматерь богов придёт тоже. Пусть она сотворит подобного нам человека. Мы на него возложим ту тяжесть, которую теперь таскают на себе боги. Корзины богов пусть носит он, человек!

Вызвали Праматерь Намму-Тиамат, повитуху богов, мудрейшую Мами. Она не поленилась, пришла в сопровождении свиты – богинь рождения. Вот женщины явились, а Энки им и говорит:

– Праматерь, у тебя сила творить и зачинать! Мы тут посоветовались и решили: сотвори-ка ты человека, чтобы было кому для нас строить и таскать тяжести! Пусть ему достанутся труды, которые назначил Энлиль! Пусть трудится он, человек!

Намму уста свои отверзла, говорит собранию богов:

– Так-то оно так, но я не могу сотворить в одиночку. Только вот с ним, с Энки. Только он оживляет. Пусть он живой глины мне даст – и я исполню!

Энки отверз свои уста, говорит богам великим:

– Отлично! В первый же месяц, в день седьмой и пятнадцатый, я совершу обряды очищения. Но только вот что: одного кого-то из богов до?лжно будет повергнуть, рассечь и кровь выпустить. Все остальные боги окунутся в его кровь, его кровью омоются и очистятся. Из его плоти, на его крови намешает Намму живой глины. Воистину: смертное и бессмертное, божье и человечье соединятся, смешавшись в глине!

И всё собрание, Ануннаки великие, ответило:

– Да! Так будет!

На том порешили, послали ответ Игигам и помирились с ними.

В первый же месяц, в дни седьмой и пятнадцатый, Энки совершил обряды очищения. Из своих собратьев они выбрали Премудрого бога, убили, рассекли, кровь собрали в ванну, омылись в ней. Из его тела, на его крови замесила Праматерь глину. Месила она её, месила, а Игиги, великие боги, своей слюной глину размачивали. И вот Мами, всеобщая Праматерь, отверзла уста и говорит всем богам великим:

– Вы приказали – я совершила. Теперь я вас избавила от работы, все ваши корзины отдала человеку. Но учтите: не снято моё заклятие, я всё ещё скорблю по мужу. Эта скорбь перейдёт в человека. Он будет смертен, и будет всю жизнь скорбеть и страшиться смерти, и рано или поздно восстанет на вас, хранителей миропорядка. Когда это случится – не знаю, нескоро. А до тех пор он и его род будут исправно служить вам.

Они все бросились к ней, поклонились в ноги.

– Какая ты молодец, великая Намму! Прежде мы тебя называли Мами, теперь наречём Владычицей Богов!

Тут прибежали богини рождения, собрались все вместе перед ней, перед матерью, натоптали глины. А Энки сел рядом творить волшебные слова, заклинания. И она начала возглашать заклинания, которые ей подсказывал Энки. Когда же завершились волшебные речи, отломила она четырнадцать ломтей глины: семь положила направо, семь положила налево. И кирпич посерёдке между ними.

– Ну-ка, режьте пуповину, как режут косу! Пуповину режьте!

Склонились богини рождения, соединились в мудрости и познании – семь богинь и ещё семь богинь. И сотворили семь человек – мужчин. И ещё семь человек – женщин. Соединили их попарно. А Мами изрекла закон судьбы для человеков:

– В доме рожающей во время родов пусть на семь дней будет установлен кирпич. Владычицу Богов, премудрую Мами пусть славят! Повитуха пусть радуется в доме, где роды! Пусть растут у женщины груди с сосцами, пусть борода растёт у мужчины, на щеках юноши пусть пробивается пушок. Пусть отныне и вовеки жена с мужем возлягут и будут совокупляться.