Дай-сан

Тряхнув головой, он рискнул бросить взгляд на Эка, стоящего на вершине. То ли ему показалось, то ли фигура в черном действительно приняла позу предельной концентрации? Теперь Ронин знал, что мысли о поражении принадлежат не ему, и, успокоившись, снова сосредоточился на поединке на третьей ступени. Он уже понял, что только мечом ему не одолеть воинственную богиню. Надо что-то придумать еще. Но что? И тут он краешком глаза заметил, что на холодной каменной ступени, примерно в метре за спиной крокодила, появилась небольшая ящерка со светлыми глазками и мелькающим в воздухе язычком. Может быть, это ему поможет…

Лязг металла действовал гипнотически, но Ронин твердо удерживал занятую позицию. Ящерка как завороженная наблюдала за схваткой. Ронин чуть отступил, и ящерка подползла поближе. Словно уступая напору крокодила, он позволил ему оттеснить себя еще дальше. На этот раз ящерица проползла еще большее расстояние и замерла в точности позади противника.

Ронин внезапно усилил натиск и оттеснил крокодила назад. Босая нога наступила на ящерицу, которая заверещала от страха и принялась бешено извиваться.

Крокодил на мгновение оступился.

Только этого Ронин и ждал.

Он нанес могучий боковой удар мечом – плашмя по лицу – и сбил ее с ног. Кин-Коба с криком полетела вниз, ее тело ударилось об одного из каменных Чакмоолей у основания Священной Пирамиды. Треск, подобный раскату грома. Откатившаяся в сторону маска…

Ронин взлетел на четвертую ступень.

– Третья схватка закончена, – провозгласил сверху Эк. – Ящерица побеждает крокодила.

Ронин тем временем забрался на пятый уровень.

Уксмаль-Чак. Теперь против него – кремень. Свет от низкой и бледной луны, посеребрившей раскачивающиеся верхушки деревьев на западе, отражался слепящим блеском от высокой металлической маски.

Ночь уже шла на убыль. Приведет ли рассвет Тцатлипоку?

Зелено-голубой излом молнии осветил Священную Пирамиду. С вершины, из недр Храма Тцатлипоки, донеслись рокочущие раскаты.

Скрестив меч с изогнутым кремневым клинком Уксмаль-Чака, Ронин почувствовал, как усиливается боль в плече. Но он заставил себя идти вперед: его железная воля превозмогала страдания.

Пришло мое время, ожесточенно подумал он и издал боевой клич своих неведомых предков – крик решимости и мощи, упорства и силы.

Уксмаль-Чак как будто пришел в замешательство от этого жуткого крика, его атака чуть сбилась. Подняв свое кремневое оружие над головой, он обрушил клинок вниз и попытался при этом на ходу изменить направление удара, уловив движение длинного меча Ронина. Но у него ничего не вышло – меч пробил защиту и, отразив вертикальный удар, вонзился в центр высокой маски.

От этого яростного удара брызнули желтые и голубые искры, а Ронин, подавшись вперед, повел меч дальше – сквозь кость, плоть, снова кость… И вдруг Уксмаль-Чак растворился в воздухе, как дым. Раздался лишь резкий хлопок, словно лопнул раскаленный камень.

Ронин запрыгнул на шестой уровень.

– О нет! – вскричал Эк, и его голос уже не звучал монотонным распевом.

А снизу донесся отчаянный крик Кин-Кобы, пытавшейся поднять свое изломанное тело по ступеням центральной лестницы Священной Пирамиды.

– Значит, это все правда. То, что записано в Долгом Расчете Книги Балама, нельзя изменить…

Понял!

– Нет! – крикнул Ронин, встав на шестой ступени. – Я, рожденный в катун Ке-Ацатля, изгнанный вместе с Отцом моим из Ксич-Чи в катун Ке-Ацатля, я вернулся в катун Ке-Ацатля, как и было предсказано в Долгом Расчете в Книги Балама.

– Что?! – Эк вскинул руки. – Что это за сумасшедшие речи? Что известно тебе об Атцбилане, воин?

– Все! – воскликнул Ронин. – Ибо я – Направляющий Солнце!

– Нет! – завопил Эк. – Не может быть!

Ронин побежал по каменному выступу на шестом уровне, не сводя глаз с Ксиба-черепа, стоявшего на седьмой ступени. Поднялся свежий бриз. Ощутив его легкое дуновение, Ронин повернулся и разглядел на востоке – с такой высоты уже виден был горизонт над верхушками бескрайних джунглей – бледные полоски розового и серого перламутра. Первые предвестники рассвета, словно нанесенные на небосвод кистью неведомого художника.

– Вернитесь! – выкрикнула Кин-Коба. – Соединитесь!

Череп приблизился.

Ронин взобрался на седьмой уровень.

– О Тцатлипока! – Эк воздел руки к темным небесам. – Повелитель луны, полярной звезды и ночных глубин, дай нам знак: истинный ли Атцбилан вернулся или это всего лишь зарвавшийся самозванец?

Он был явно напуган, и Ронин этим воспользовался.

– Это я, Эк! Кто еще, кроме истинного Направляющего Солнце, устоит в священной игре против сил Тцатлипоки?

Он сблизился с черепом, и красный аспект божества, единого в четырех лицах, выхватил черную тонкую рапиру с рукоятью из слоновой кости и гибким лезвием.

Два неравных клинка сверкнули, скрестились.

– Убей его! – всхлипнула Кин-Коба. – Он не должен добраться до девятой ступени!

Даже с переломанным позвоночником она пыталась ползти по центральной лестнице – поверженный ягуар, царственный зверь, сохраняющий достоинство и перед лицом смерти.

Ронин сжимал меч обеими руками, отражая молниеносные удары рапиры, рассекавшей со свистом воздух. Оскаленный череп в красных одеждах плел затейливый узор из последовательных приемов – выпад, уход, выпад.

Словно два демона, бились они на седьмой ступени, выкладываясь без остатка, используя все приемы из своего боевого арсенала, и их смертельный стремительный танец был так же холоден, точен и геометрически выверен, как и безмолвный каменный город, притаившийся далеко внизу. Они вертелись и проводили атаки, раскачивались и кружили, пристально следя друг за другом, выискивая то единственное мгновение колебаний, малейший трепет век, означающий ослабление концентрации, – знак, который явится предвестием гибели одного из них.

Восточный ветер усилился, порывы его раздували алые одежды черепа, развевали длинные волосы Ронина.

Снова в ночи разнеслись возбужденные крики Эка:

– Тцатлипока, услышь призывы детей Твоих, нас, служивших Тебе неустанно и верно в бесконечных катунах Времени. Этой ночью победа должна быть наша, ибо вновь пришло время Твое – время вернуться в Ксич-Чи, возлюбленный город Твой! И с приходом Твоим в город вернутся и поклоняющиеся Тебе, и будут они идти по потаенным тропам вместе с рыщущим Чакмоолем, и будут служить Тебе до скончания времен. Помоги нам сейчас одолеть Твоего врага!

Полыхнула зелено-голубая молния, и Ронину показалось, что отчаянный призыв Эка был услышан таинственным богом, потому что атака черепа неожиданно сделалась более яростной. С каждым выпадом он становился сильнее, и Ронину пришлось отступать по каменной ступени – все дальше и дальше под неудержимым напором, ошеломившим его. Оскаленный череп вырисовывался пятном тьмы на фоне перламутровой ночи, его рапира выписывала смертоносные траектории, которые ничто не могло остановить.

Отдаленный зов промелькнул искрой в сознании, когда узкое жало рапиры устремилась к нему – успокаивающий звук, напоминающий ровный шум ливня. Ронин ощутил непонятные содрогания, странные толчки в глубинах естества. Мозг как будто взорвался молниеподобными стрелами мыслей, красно-желтыми вспышками, перекрывающими друг друга. Его захлестнул поток энергии, умножающейся с каждой секундой в геометрической прогрессии.

Он даже не сделал попытки отпарировать удар. Рапира устремилась в сердце.

Словно во сне, Ронин поднимал длинный меч все выше и выше, чуть под наклоном, пока клинок не встал под нужным углом с гармоничным звенящим вздохом, подобным совершеннейшему музыкальному аккорду, возносящемуся чистым эхом в бесконечность небес.

Меч как будто сделался живым. Он, кажется, упивался смертельной схваткой. Впечатление было такое, что по клинку пробежала рябь предвкушения, когда первые лучи восходящего солнца упали на его искрящуюся поверхность расплавленным алым металлом. Ронин ощутил вибрацию неудержимой энергии. Все его тело налилось силой.

Длинный клинок плыл в розовом свете, с его мерцающего острия сорвалась стрела ослепительного света, напоенного солнечной энергией, заливающей горизонт на востоке. Стрела вошла в горло под черной оскаленной маской черепа.

– Ох!

Этот короткий жалобный вскрик, слетевший с губ бога, утонул в шуме ветра, налетевшего с востока. Маска нелепо раздулась и разлетелась, точно разбитый стеклянный кубок. Обезглавленное тело Ксиба тяжело рухнуло вниз и покатилось по каменным ступеням, переворачиваясь и кувыркаясь в вихре алых и серых тонов.

А Ронин, исполненный кипучей силы, дарованной ему солнцем, вскочил на восьмой уровень и дальше, без передышки, – на последний, девятый. На вершину Священной Пирамиды Тцатлипоки.