Дай-сан

Его рука уверенно и умело двигалась над темно-красной дощечкой с приколотой к ней бумагой.

– Кто знает, возможно, причиной тому – наша общая судьба.

Гора, долина и расстилавшиеся перед ними уступы склонов, перенесенные на бумагу его искусством, казалось, оживают под тонкой кистью. Рисунок был филигранным и точным, исполненным трепетной жизни, передающей дыхание природы.

– Как вас зовут?

Ронин назвал свое имя.

Оками оторвался от рисунка у себя на коленях. Твердый, целеустремленный взгляд, умные и понимающие глаза. Высокие скулы и жесткие очертания челюсти придавали его лицу неизменно суровое выражение, но плоские черты несколько смягчали впечатление.

– Да? Правда?

В его взгляде вроде бы промелькнуло удивление. Потом он опять склонился над рисунком. Раскачивающийся на ветру кедр оживал под его искусной кистью.

– Это буджунское слово.

Теперь удивился Ронин:

– Не может быть…

– И однако же это так, чужестранец. Разве я не говорил, что происхождение у всех людей общее…

– Но я не буджун.

– На буджуна вы не похожи, но это еще ничего…

– Мой народ никогда даже не слышал об Ама-но-мори.

– Разве? Как же вы в таком случае узнали об этом острове?

Ронин задумался. Подземный Город Десяти Тысяч Дорог, где когда-то поселились представители всех стран и народов, обезлюдел в результате чародейских войн. В этом городе, однако, жили и предки Ронина, которые потом образовали Фригольд, и великий дор-Сефрит, маг из буджунов.

– Да, – признал Ронин, – это не исключено.

– Конечно, – с явным удовлетворением откликнулся Оками.

– А что означает мое имя?

– Воин, оставшийся без господина.

Ронин не смог удержаться от смеха, и ничего не понимающий Оками повернулся к нему с озадаченной улыбкой.

Они отправились в путь незадолго до полудня. Сначала они поднимались в гору, потом немного спустились по горной дороге. Справа сплошной стеной тянулись утесы, а слева обрыв постепенно уходил вниз, открывая глазу высокие сосновые рощи, а еще ниже – плоские влажные рисовые поля, мерцающие в горячей дымке.

– Да, я буджун, – сказал Оками.

– Тогда вам должно быть известно о дор-Сефрите.

– Боюсь, ничего, кроме стародавних преданий.

– Но хоть что-то вы знаете?

– Очень немногое. – Оками положил руку на гриву лошади. – А почему вас так интересует дор-Сефрит?

– У меня с собой свиток, написанный его рукой, и сейчас этот свиток может спасти мир…

– А, – неопределенно откликнулся Оками. – Когда-то буджуны были великими магами-воинами, величайшими в истории этого мира, и уже в новое время, когда все прочее чародейство исчезло, они долго еще сохраняли магические знания.

Он похлопал ладонью по шее лошади.

– Но это было давно. Мы больше не занимаемся магией.

– Но наверняка здесь найдутся люди, способные перевести записи с древнего языка.

– Не сомневаюсь, Ронин, что в Эйдо мы найдем такого человека, – улыбнулся Оками. – А пока давайте поговорим о чем-нибудь более приятном.

Вскоре они приблизились к пролому в неприветливой каменной стене, откуда открылся вид на узкое ущелье. Зеленое и тенистое, оно выходило к залитой солнцем расщелине с водопадом; в том месте, куда обрушивалась вода, плясали радужные блики.

– День выдался жаркий, – заметил Оками. – Может быть, охладимся?

– Я хотел бы добраться до Эйдо как можно скорее. Кто знает, сколько…

– Не хотите же вы въехать в столицу, смердя и воняя, как потный, немытый крестьянин. – Оками хлопнул Ронина по спине. – Пойдемте. Всякому путнику в долгом пути нужен краткий привал.

Прохлада ущелья пролилась на них успокаивающим бальзамом. Оками привязал лошадь возле пахучих кедров и тут же, лишь скинув пыльную одежду, нырнул в пенящийся водоем у подножия водопада. Ронин последовал его примеру.

Под бурлящей поверхностью ледяная вода была кристально прозрачной. Когда Ронин погрузился под воду, от него во все стороны порскнули серебристые и голубые рыбешки. Он устремился вверх, так и не добравшись до дна, и, выскочив на поверхность, тряхнул головой, чтобы вода не заливала глаза. Потом он наклонил голову и напился, смакуя каждый глоток.

Они сушились на солнце. Ронин обратил внимание на то, какое сильное и мускулистое тело было у Оками. Тело настоящего воина, закаленного и искусного.

– Можно мне посмотреть другие ваши рисунки?

– Конечно.

Набросив одежду на еще влажное тело, Оками достал из седельной сумки дощечку с рисунками.

Ронин медленно переворачивал листы, завороженный скупыми линиями, с такой восхитительной точностью передающими разнообразие пейзажей этой необычной страны и характерные черты ее обитателей.

– Все это – станции на Кисокайдо, – пояснил Оками.

У них за спиной шумела вода, стекавшая по шершавой расщелине.

Отдав Оками рисунки, Ронин принялся одеваться.

– Хотите научиться? – спросил вдруг Оками.

Ронин внимательно посмотрел ему в лицо, ожидая увидеть насмешливое выражение, но глаза у буджуна оставались серьезными.