Дай-сан

– Что ты делаешь? – воскликнула она.

– Я не закончил одно дело.

– Но тебе нельзя, ты ранен!

– Это его выбор, Кири.

Она опустилась на колени перед полулежащим Туолином.

– Что ты делаешь?

– Я солдат, – просто ответил он.

– Разве ты должен выполнять все до единого приказы?

– Никто мне не приказывал. Я сам так хочу… я должен.

Она подняла голову, сверкнув глазами.

– Что ты ему сказал?

Воин Заката бесстрастно взглянул на нее. У него за спиной стояла Моэру, прислонившись к двери, выходившей в узкий коридор казармы.

– Я сказал только, что мне нужна его помощь…

– Его помощь? – В ее голосе звучало презрение. – Как ты не понимаешь, что это убьет его?!

– Туолин сделает так, как считает нужным.

Она повернулась к Моэру:

– Моэру, прошу тебя, поговори с ними.

– Кири, решение принято, ты же видишь.

– Я вижу лишь то, что ради какой-то ночной вылазки пренебрегают человеческой жизнью… И вообще, чья это затея? Какой хитромудрый риккагин все это придумал? Пусть сам и идет!

– Никто не знает здешнюю местность лучше Туолина. Если наше предприятие будет успешным…

– Будь оно проклято, это ваше предприятие!

Туолин поднялся, поморщившись от боли, и обнял Кири.

– Дайте мне пару минут. Я поговорю с ней, – обратился он к Моэру и Воину Заката.

Они вышли в коридор. Моэру закрыла за собой дверь.

В комнате было тихо.

Через какое-то время они услышали приглушенный крик Кири: «Нет!»

Потом к ним вышел Туолин, и вместе с Воином Заката они пошли по длинному коридору прочь от безмолвной комнаты.

* * *

В тишине ночи кричал козодой.

Они припали к земле в густой тени тополей. В отдалении слышался плеск реки. Луна уже зашла, на небе, затянутом облаками, не было видно звезд. На верхушках деревьев призрачной паутиной висел туман.

Туолин молча указал влево. Сквозь длинные нижние ветви деревьев они разглядели какое-то движение – черное на черном.

Они осторожно двинулись вперед. Теперь уже явственно слышался лязг металла и резкий, гортанный шепот.

Они подобрались еще ближе, стараясь держаться в густой тени от стволов. Они оба были одеты в черное. У каждого за поясом – по паре длинных стилетов без ножен.

Теперь они отчетливо различали десятка два приземистых воинов, возившихся с громадной боевой машиной. По периметру площадки, где располагалась машина, были выставлены часовые.

Ночью похолодало. Снег покрылся твердой коркой и стал ломким. Сейчас главное было следить за тем, чтобы тонкая наледь не хрустнула под ногами.

Они пробрались сквозь густые ветви тополей, скрытые опустившимся туманом, осторожно миновали хрустящий снег и выскочили из-за деревьев, во взвихренную метель, словно пара огромных летучих мышей.

Пошел снег. Ночь стала серой.

Белые клубы пара от их дыхания поднимались в морозном воздухе.

Они схватились с противником.

«Это какие-то новые, – подумал Воин Заката, – таких я еще не видел. И я знаю, почему их выставляют на стражу ночью».

У них были совиные глаза – большие, круглые, светло-коричневые. Быстрые, не упускающие ничего. Они по-птичьи вращали головами на коротких шеях, словно глаза у них не могли двигаться в орбитах. Сросшиеся в хрящеватую массу нос и рот, хотя и не слишком похожие на клюв. Неуклюжие руки больше напоминают крылья. Пальцы длинные, тонкие, жилистые, как веревки.

Они не издали ни звука.

Их глаза горели ярким огнем.

Воин Заката пользовался перчатками из шкуры Маккона: его кулаки, как увесистые кувалды, били со страшной силой по глазницам, по суставам.

Высушенные, бесплотные, словно на протяжении многих веков они жарились на горячем ветру пустыни, эти создания были безжалостными, беспощадными воинами.

Туолин как раз пытался вытащить из-за пояса стилет, как вдруг краем глаза отметил косой удар, направленный на него. Он отвел левое плечо и всадил клинок в грудь одной из тварей. Раздался резкий хруст, неестественно отчетливый в холодном, сыром воздухе. Оружие завязло, словно угодило в стык между костями.

Туолин прикрывался предплечьями от яростных ударов. Левая рука у него онемела. Он стал искать опору для ног, нашел гребень из льда и земли, оттолкнулся и ударил носком сапога по бедру противника.

Тварь хрюкнула и отвалилась, но на ее место тут же встали двое других.

Воин Заката скрестил запястья и резко провернул руки. Сухо хрустнула шея, вывернутая под немыслимым углом.

Руки его замелькали в густом ночном тумане, сокрушая кости и хрящи.