Ночной цирк

Изобель поднимает фиалку в горшке, сбитую книгами при падении, и ставит обратно на полку.

– Просперо? – переспрашивает она. – Волшебник, которого ты видел в Париже?

Марко кивает.

– Не знала, что у него есть дочь, – замечает она.

– Для меня это тоже оказалось новостью, – бормочет Марко, откладывая одну книгу и раскрывая другую. – Чандреш только что нанял ее для цирка. Иллюзионисткой.

– Вот как?

Марко оставляет ее восклицание без ответа, и Изобель продолжает:

– Стало быть, она будет делать то же, что и ее отец: выдавать истинное волшебство за фокусы и трюки. Она делала что-то подобное на просмотре?

– Делала, – отвечает Марко, не поднимая головы от книги.

– Видимо, у нее хорошо получилось.

– Слишком хорошо, – говорит Марко, вытаскивая книги с очередной полки и раскладывая их по столу.

Фиалка вновь становится невинной жертвой его торопливых движений.

– Возможно, это будет куда сложнее, чем я думал, – бубнит он себе под нос.

Стопка блокнотов валится со стола на пол, и шорох страниц напоминает шелест крыльев.

Изобель вновь поднимает цветок и ставит его возле другой стены:

– Она знает, кто ты?

– Не думаю, – отвечает Марко.

– Значит ли это, что цирк – часть испытания? – не унимается Изобель.

Марко на мгновение перестает листать страницы и поднимает на нее глаза.

– Наверняка, – говорит он и снова утыкается в книгу. – Видимо, для этого меня отправили работать на Чандреша. Чтобы я изначально был в деле. Цирк – арена для нашего состязания.

– Это хорошо? – спрашивает Изобель, но Марко, сосредоточенный на своих записях, не отвечает.

Левой рукой он теребит правую манжету. По ней растеклось чернильное пятно.

– Она изменила ткань, – бормочет он себе под нос. – Как она смогла изменить ткань?

Изобель перекладывает просмотренную им стопку книг на стол, где лежит ее марсельская колода. Она бросает взгляд на Марко, но он с головой ушел в чтение. Изобель молча начинает раскладывать карты на столе.

Глядя на Марко, она вытягивает одну из них и, перевернув лицом вверх, опускает глаза, чтобы посмотреть, что скажут карты.

На карте изображены две женщины и мужчина между ними, над их головами целится из лука херувим. L’Amoureux. Любовники.

– Она красивая? – спрашивает Изобель.

Марко молчит.

Она вытягивает другую карту и кладет поверх первой. La Maison Dieu.

При виде человека, падающего с рушащейся башни, по ее лицу пробегает тень. Она возвращает обе карты к остальным и собирает колоду со стола.

– Она могущественнее тебя? – вновь спрашивает она.

И вновь Марко не удостаивает ее ответом, перелистывая страницы блокнота.

На протяжении долгих лет он считал себя в достаточной степени готовым к состязанию. Испытывая свое мастерство на Изобель, он уверовал в собственное превосходство, шлифуя детали иллюзий до такой степени, что даже она, при всей своей осведомленности, не могла подчас определить, где начинается реальность.

Но встреча с соперником повергла его в растерянность и смятение, заставив по-иному взглянуть на предстоящий поединок.

Ему всегда казалось, что, когда придет время, он будет знать, что делать.

Он даже тешил себя надеждой, что это время не придет вовсе, что обещанное состязание было всего лишь уловкой, чтобы заставить его учиться, и ничем более.

– То есть состязание начнется с открытием цирка? – продолжает допытываться Изобель.

Марко успел почти забыть о ее присутствии.

– Похоже, что так, – отвечает он. – Хотя я не очень понимаю, как мы сможем состязаться. Ведь цирк будет постоянно переезжать с места на место, а я должен оставаться в Лондоне. Мне придется действовать на расстоянии.

– Я могу поехать, – предлагает Изобель.

– Что? – Марко вновь поднимает на нее взгляд.

– Ты говорил, что прорицательницу для цирка так и не нашли, верно? Я могу гадать на картах. Конечно, я никогда не гадала никому, кроме себя, но у меня получается все лучше и лучше. Пока цирк будет гастролировать, я смогу тебе писать. Ведь мне все равно нельзя оставаться здесь, когда начнется состязание, а так мне хоть будет куда податься.

– Что-то в этом плане мне не нравится, – нерешительно говорит Марко, хотя сам толком не понимает, что именно.

Он никогда не думал, что Изобель может как-то участвовать в его жизни и вне стен этой квартиры. Он старался не говорить ни о Чандреше, ни о цирке, отчасти потому, что хотел иметь что-то свое, и отчасти потому, что это казалось правильным. Особенно учитывая смутный намек наставника по этому поводу.

– Прошу тебя, – настаивает Изобель. – Так я смогла бы тебе помочь.

Марко медлит с ответом, рассеянно блуждая взглядом по книгам. Перед его мысленным взором стоит девушка в театре.

– Тебе это поможет быть ближе к цирку, – не отступает Изобель, – а мне будет чем заняться, пока длится твое состязание. Когда оно завершится, я смогу вернуться в Лондон.

– Я ведь даже не знаю, в чем оно заключается, – возражает Марко.

– Однако ты точно знаешь, что мне нельзя остаться с тобой на это время? – спрашивает она.

Марко вздыхает. Они уже обсуждали это, пусть и не вдаваясь в подробности, но все же достаточно, чтобы понять, что с началом поединка они расстанутся.