Еженедельник очень зрелого мужчины

Еженедельник очень зрелого мужчины
Ерлан Журабаев

Еженедельник – поскольку у него недельные шаг – шире, чем в дневнике, но тоже в чехарде, без жёсткого сюжета, однако в определённом направлении.

Зрелого мужчины – потому как now I'm half a man I used to be. Когда твой возраст, мягко говоря, созрел и ускоряется, свистят недели, как пули у виска. Наш мир давно не кажется единственно возможным, но всё же свист времени напрягает и печалит, как не предохраняйся юмором и верой в реинкарнации.

Читатель в массе нынче не усидчив, ежели вообще какой. Мне кажется, отрывочный роман-еженедельник осилить легче, чем эпопею с толпой героев и пучком сценарных линий. Решил на этот раз не умствовать с сюжетом, но и отрывочность не просто так, пусть отражает паззлы мирозданья, легко о сложном – высший пилотаж. Пусть будет россыпь из кусочков жизни и фантазий, ну, скажем, литературный пуантализм. Есть главный умысел, герой заглавный, его дружки, движенье чувств и осмысленье факта. Мои недели живут в месячных главах, четыре в одной.

Ерлан Журабаев

Еженедельник очень зрелого мужчины

Вот вам от автора два пункта

1. Тут нет войны, ведь за раздумья о ней дают больше, чем длится этот ужас, потому чуть отступлю назад от 2022. Еженедельник – поскольку у него недельные шаг – шире, чем в дневнике, но тоже в быстрой чехарде, без жёсткого сюжета, однако в определённом направлении.

Зрелого мужчины – потому как now I'm half a man I used to be – тёплая грусть битловской констатации. С удовольствием отмотал бы земной срок назад, но нет такой клавиши, только вперёд через потери зубов и реинкарнации. Когда твой возраст, мягко говоря, созрел и ускоряется, свистят недели, как пули у виска. Наш мир давно не кажется единственно возможным, но всё же свист времени напрягает и печалит, как не предохраняйся юмором и верой в реинкарнации. Верой выше знания.

2. Читатель в массе нынче не усидчив, ежели вообще какой. Мне кажется, отрывочный роман-еженедельник осилить легче, чем эпопею с толпой героев и пучком сценарных линий. Решил на этот раз не умствовать с сюжетом, но и отрывочность не просто так, пусть отражает паззлы мирозданья, легко о сложном – высший пилотаж. Пусть будет россыпь из кусочков жизни и фантазий, ну, скажем, литературный пуантализм. Есть главный умысел, герой заглавный, его дружки, движенье чувств и осмысленье факта. Мои недели живут в месячных главах, четыре в одной.

ВЕСЕННЯ ГЛАВА

НЕДЕЛЯ 1. РОДОВОЕ ГНЕЗДО

Весна! Хочется обновленй, ветреных женщин, прошутто со сливовицей и гуманизма вместо полицейщины, химической слякоти, репрессий и лающего телевидения. Ладно, не об то речь! Весна пришла и оживила и надоумили на «Еженедельник».

На первой же весенней недельке мне стукнуло 66. Ещё б одну шестёрку и было бы совсем смешно – 666 – увы, теперь так долго не живут, а я давно в маньячного не верю, Князь Тьмы, конечно, оперирует людьми, но по доверенности Света. Дьявола можно себе представить главврачом клиники «Земля».

Ладно, для начала заземлюсь, с собою познакомлю. Я вырос на Кузнецком мосту, который вовсе не мост, зато по соседству с Красной Площадью, которая действительно Red Square. Я, папа, мама, бабушка Полина Ивановна жили в чрезвычайно странном двухэтажном доме с огромной каменной террасой вдоль задней стороны, той, что в обширный двор. Дом пробивала узкая арка, соразмерная для гужевого транспорта, большой грузовик въехать не мог. Пишу в прошедшем времени, поскольку сломали всё ради бизнес-центра с попыткой походить на то, что сломали. Лужков в этом смысле погромщик – допустим, дом мой малоизвестен, но вспомните гостиницы «Москва», «Россия», «Националь». Их нет, сожраны корыстью мэрской.

У нас было целых два выхода из квартиры. Один звался парадным и вёл на Кузнецкий, но именно им почти не пользовались, закрытость этой двери охранял длинный накидной крюк. Мы же ходили через арку во двор, а там по лестнице на террасу и в дальний её конец. Входя в квартиру, мы попадали в кухню (!) с газовой плитой и отсутствием горячей воды. Здесь же был отгорожен клозет, раковина с бронзовым краном, дощатый примитивный шкапчик и стол ему под стать. Кухня сообщалась без дверей (!) с тесной бабушкиной спальней, она же гостиная с диваном и комодом, окном на террасу и телевизором КВН с моноклем в виде линзы. Далее дверь в то, что раньше было залом. После революции из него сделали две узких комнаты за счёт перегородки, она долгое время не доходила метра полтора до потолка (он был высоким), поскольку печь была одна, а обогревать надо было обе половинки.

Входная дверь в квартиру, та, что с террасы, соседствовала с большой по существу калиткой во встроенный сарайчик, когда-то чрезвычайно удобный для дровяного запаса. При мне-детёныше печь уже разобрали, а сарайчик завалили таинственным старьём, которое я периодически исследовал.

Тут же, в нашем конце террасы имелась деревянная лестница на роскошный для сорванцов чердак с выходом на двухскатную крышу. Старый и просторный чердак, где пыль по щиколотку, – великое таинство для младшего возраста, коего напрочь лишены современные детки. Особо душещипательными были осторожные перемещения по крыше. Оседлав верхнее ребре железной кровли, раскинув для устойчивости ноги по обе её стороны, можно было озирать уменьшившийся тихий двор внизу, а, повернув голову, и шумную улицу. Особый шок и трепет вызывало сползание по скату к самому краю, имевшему со стороны Кузнецкого архитектурный барьер, чтобы не сорваться вниз на прохожих. Дальше я осторожно заглядывал за барьер и видел уличный каньон. У меня от этого кружилась голова, но я раз за разом заставлял себя – вырабатывал характер.

Летом железная кровля пахла краской и приключениями. Со школьным товарищем мы впервые попробовали здесь табачный дым, это были крепкие гаванские сигары – ими и сахаром Остров Свободы расплачивался с Хрущёвым за всё, что поставлялось, а поставлялось всё. Здесь же на летней крыше мы решили бежать в Африку за приключениями. Имелось понимание, что бежать надо, пробравшись на корабль в Новороссийске или Одессе, вот только конкретную страну назначения не выбрали, считая, что у нас ещё полно времени, чтобы определиться.

Наша квартира – это два окна над малюсеньким магазином «Часы», ранее «Авторучка» (этот вообще единственный в своём роде, ни разу не встречал аналогов). Чуть ниже по Кузнецкому висели круглые уличные часы, похожие на барабан с палочками-стрелками. Я мог высунуться из окна и разглядеть время. Это хорошо видно на фотографии, очень может быть, что я был дома, когда неизвестный фотограф сделал сей исторический для меня снимок.

Мостовая Кузнецкого в моём детстве и юности была булыжной, но и здесь положили новодельный асфальт, и хрен бы с ней, с историей и с памятью людей. Ещё мне довелось жить в двух пятиэтажках, обе тоже снесены, что горько, но хоть имеет смысл… Через мостовую, напротив наших окон таилась приёмная КГБ. Она была в те времена типа конспиративной коммуналки с отдельными комнатушками для «задушевных» бесед. Теперь приёмная уже не таится и выглядит, как всякий офис. Мне, будучи студентом, довелось побывать в той конспиративной коммуналке, об этом расскажу при случае.

А вспомнил я своё гнездовье на Кузнецком, поскольку недавно съездил с французской булей Асей в те края – ей показать, повспоминать, посокрушаться, как изменилось всё, меня включая. Бульдог Ася – отказница из Воронежа, я взял её себе в честь ушедшего Жофрея Ларса, той же породы благородной. Отчаянные любящие сердечки, нам всегда по пути.

Теперь на месте удивительного дома хреновый новодел, точнее бизнес-центр, весь двор испохаблен до неузнаваемости, здоровенную церковь в нём возвели, сожрали всё памятное пространство. Но всё же жалкие осколки былого можно отыскать. Щемящая печаль меня теперь всегда встречает на Кузнецком.

А под конец поездки с Асей случилась с ней беда, я в этом виноват. Всё расскажу в следующей недельной главе, в которой мы действительно боролись с последствиями несчастного случая, а я ещё страдал страхами – чем всё кончится…

НЕДЕЛЯ 2. КРОВАВАЯ ЛАПА

Получив удовольствие в центре Москвы – я от ностальгии, Аська от прогулки в новом месте, собрались обратно в своё Ясенево. При входе в транспортное подземелье на «Китай-городе» случилась кровавая беда, шок для обоих. На эскалаторе при сходе мой бульдог всегда прыгал вперёд, и мы благополучно шли дальше, хотя я сам себе сто раз предупреждал: не делай так, бери на руки, как положено.

Ася, замешкалась и сошла с эскалатора с неожиданным кровавым следом и, не подавая голос, не скуля, захромала. Я подхватил на руки, глянул, обомлел – разворотило большой кусок подушечки. Аська – это счастье весом в 14,5 кг, держать на весу её тяжело, но я держал, прислонившись к мраморной стене, кровь капала к моим ботинкам. Подходили люди, спрашивали, что случилось. Я кое-как объяснял. Сокрушались. Кто-то дал салфетку, она набухла кровью, дали ещё, я прижал потуже к ране – всё это на руках. Донёс с трудом притихшую собаку до вагона, плюхнулся и всю дорогу держал на коленях. Нас рассматривали с сожалением – кровавая салфетка красноречива.

Дорога в подземелье не близка, но по прямой, со скрежетом колёс и моим самобичеванием. Что делать? Без врача явно не обойтись. Пишу смс домашней ветеринару, та отвечает, договорились, что позвоню при выходе из метро.

Вышли, добрёл до лавочки, звоню, описываю ситуацию. Ветеринарша в клинику Асю нести не советует, там будут зашивать подушечку, а этого не надо. Мол, ничего страшного (хотя лапа-то разворочена!). Промыть холодной водой, дезинфицировать, наложить мазь, туго (но не слишком) перетянуть. Две перевязки в день.

Легко сказать, да трудно сделать. Перевязывать одной рукой, другой поддерживая Асю – иначе будет всё в крови, у меня получилось плохо. Поверху надел малюсенький носок грудничка, слава богу был в бульдожьей аптечке от предшественников Аси. Потом мне жутко повезло – женщина с медицинским образованием из соседнего подъезда предложила свою помощь, при этом твёрдо отказалась от денег и даже от подарка. В меня даже стала возвращаться слабая вера в человечество. Перевязки два раза в день продолжались два с половиной месяца! И всё срослось, хотя и долго, бинты в аптеках отвратительно хлипкие – разваливаются на нитки, размочаливаются. Перешёл на дорогущие немецкие эластичные. Ася у меня отказница – с характером, много чего перенесла, может и на меня зарычать из-за частнособственнического инстинкта и привычки отстаивать свои интересы в борьбе. Но умница вела себя прекрасно при болезненных процедурах! Иногда крысилась, скалила зубы, строила грозные рожи, но ни разу не укусила ни меня (я держал), ни чудесную лекаршу-перевязчицу (жаль, что замужем).

Всё зажило, как на собаке. Просто долго – чуть подживёт, Ася начинала носиться на прогулке, и края раны расходились. Я стал не спускать с поводка, но она привыкла писать-какать только на свободном выгуле. В общем миновало, хотя не раз и не два я звонил ветеринарше – жаловался, переспрашивал – не лучше ли шов наложить. Она сдержала мои порывы и слава богу. И позор мне, не бравшему Асю на руки на эскалаторе. Теперь, конечно, на эскалатор и с него – только на руках.

НЕДЕЛЯ 3. ЖЕНЩИНЫ

Ну, как не быть женской теме в еженедельнике очень взрослого мужчины! Вот кто бы нас так веселил, коли не смешная половина человечества, и кто бы вас алаверды?! Кто так упорно-плодотворно испытывал бы психику друг друга! Короче, изложу в этой неделе свои текущие + давние наблюдения за инакослепленными, инакомыслящими особами, а если вдруг кого обижу – так ненароком, пишите жалобы мне на меня, я рассмотрю и лучшие включу в сей опус.

Конечно, женщин я люблю, но, прямо скажем, странною любовью – когда они на коленках и не отбиваются. Эк, меня занесло, написать такое я мог лишь из природного сарказма, ибо взглядов таких не разделяю, женщин взглядом не раздеваю. Раздеваю руками, юмором, подходцами.

Я преклоняюсь пред белой магией дамской попки… гипнозом очертаний. Занимательная геометрия для старшего возраста. Прямо скажем, культовое место, чувственный алтарь для мужчин. Оттопыренная гордость на высоких ножках, вознесённая в небеса, она же обстоятельство непреодолимой силы и мотив к мужскому познанью мира. Любовь – это когда осенённый вдруг перестает заботиться лишь о собственной ж… и начинает интересоваться другой, любимой. А если, друг, случилась вдруг полная задница в любви, сбрось поскорей её магические чары. Keep smiling. Smiling like a hunter.

Сегодня любимая женщина моего скромного друга, тихого молчуна-интроверта, при мне его терзала: ну, ты у меня, блин, домолчишься! Многие, конечно, догадались – сказать такое могла только жена со стажем. Мой добрый друг действительно с ней молчалив, дабы не раздражать своим вокабуляром и орешком знаний. Просто поддакивает и блаженно улыбается. Его кредо: молчать и слушать, слушать и молчать, пока не произнесут многообещающую формулу «ну, ты у меня домолчишься». Тогда он выдаёт дежурный комплимент и соглашается на шопинг. Живут лет двадцать в таких прекрасных отношениях, даже не догадываясь о затяжном семейном кризисе. Впредь буду называть его Терпеливый, он не против.

А вот мне трудно влезть в окно к любимой женщине, поскольку у меня её сейчас нет. И это не мой выбор, так сложилось исторически.

В общем и целом, по совокупности, причин женщина – дело тёмное, науке неподдающееся, и создана вовсе не для того, чтобы её мог понять небритый мужик. Лучшая половина человечества вынуждена жить с худшей и стервенеть иль крепко ударяться в бизнес. Легче найти нефть в синайской пустыне, чем женственность в деловой женщине. Обидеть деловую может каждый, не каждый сможет убежать. Потому, наверное, редкие бизнеследи, сохранившие женственность, неотразимы в делах и веселье.

Кстати, продемонстрирую свой стихотворный опыт в рассматриваемой скользкой теме. Вот вам про жительниц моего города-героя, стянувшего на себя чуть ли не все деньги страны:

Здесь рыщут женщины

И ищут злата.

Хорошеньким для этого

Нужна лопата.

Ещё есть роковые фемины, в которых магнетическим образом влюбляются все подряд: мужчины, лесбиянки и даже неустойчивые гомосексуалы, мятущиеся между двумя половинками человечества. Казалось бы, роковые красавицы ухватили бога за бороду! Но нет, нередко киснут, полагая, что никто не понимает до конца божественности их предназначенья (ни хрена ни делать и тянуть из баборабов). И потому строгие красотки киснут, киснут, прокисают. Перестают рокотать и затягивать в свой омут. Я знал такую – зайдёт в кухню, и молоко скисает. А ведь большую часть жизни она успешно провоцировала мужское достоинство и испытывала мужскую психику женской логикой.

Слабый пол бывает не только хорошеньким, но и хорошим. С хорошей женщиной жутко интересно (жутко и интересно), но даже лучшие сдвинуты с логической оси и кружат, как флюгеры в ветреную погоду. Конченые стервы бешено крутятся в непостоянстве мнений, покладистые делают плавные обороты. Перевалив за шестьдесят, неполные стервы нередко добреют, так сказать, нормализуются.

Теперь мои заветы подрастающему поколению. Замечу: тема многогранна, я изложил критические взгляды, они не отменяют величайшую мудрость: без своей половины – герой ополовинен. Любите женщину, а не себя в женщине! Она оценит либо сгубит, поскольку слишком уж божественна, а пути господни неисповедимы. В любви предохраняйтесь юмором! Любите так, чтобы предмет культа не разбить и себя не поранить. Love + Fun is all you need.

Кстати, мой скромный эрудированный товарищ, тот, что молчит с супругой, вполне словоохотливый со мной. Обсуждая мой роман магического реализма о Дьяволе и Человеке, он высказал гипотезу такую: «Не любит женщина, когда брутальные чудеса врываются в её жизнь и там своевольничают. Желает она чудес послушных, как домашние животные».

Я согласился с Терпеливым, добавив, что и мужики по большей части не высовываются за ограду мейнстрима, сидят в футлярах. Цивилизация исправно форматирует таких людей, снабжая меленькими серийными чудесами, именуемым гаджетами, хорошо не гадостями. Для цивилизации – что гипотеза, что гипотенуза – лишь бы всяко лыко в строку.

В завершении этого недельного разбора, надо бы выдать нечто веское-философское. Настоящая женщина – это счастливый случай для настоящего мужчины. Сделай из неё королеву и живи королём.

НЕДЕЛЯ 4. АСЯ И ДРУГИЕ УШАСТЫЕ ФРАНЦУЗЫ