Ваше Сиятельство 10

– Все в порядке, Саш. Ты же знаешь, в отношении тебя я скупа на похвалы, но ты все это действительно заслужил. Это, во-первых. А во-вторых, тебя не должно смущать, что церемония была по распоряжению Дениса. Ведь ты служишь теперь непосредственно ему, поэтому для начала корнет, что вовсе не высоко для человека, который в личном распоряжении его императорского высочества. И еще… – Ольга остановилась, ожидая, пока я открою дверь.

– Что еще? – я протянул ей коробки с орденами, тубус с грамотами и распоряжением: они мне мешали справиться с моей вечной проблемой – дверным замком.

– Я люблю тебя независимо от титула, звания, наград. Но если все это будет выше и больше, то мне от этого вдвойне приятно. Ты же знаешь, княгиня Ковалевская немного тщеславна. Возвышение своего жениха я принимаю как свое собственное, – она прижала к груди коробочки с наградами.

– Повтори самое первое, что ты сказала, – я щелкнул замком.

– Я тебя люблю, – тихо сказала княгиня.

– Докажешь? – я открыл дверь. – Сейчас! В постели!

Ольга Борисовна молчала, хитро поглядывая на меня.

– Оля! – я ждал ответа. Хотя знал, что будет дальше, мне хотелось, чтобы она сказала «да». Всякий раз она говорила это слово по-разному, иногда не говорила вовсе, но меня всегда безумно дразнило как ее молчание, так и ее ответ. – Оля! – повторил я и задрал ее юбку, просовывая ладонь между бедер, таких нежных, трепетных от моих прикосновений.

Ковалевская упорно молчала, закрыв глаза и прижимая к груди коробочки с орденами. Лишь когда я подхватил ее на руки, она сказала:

– Не забудь, тебе к половине третьего в «Грифон». Тебе ждет не только Бердский, но и сама госпожа Бондарева. Ты же с нее на построении глаз не сводил, чертов бабник!

* * *

Несмотря на то, что кровать в моей комнате была узенькой, вплотную придвинутой к стене, Ольга Борисовна свою любовь доказала мне сполна. Я шепнул ей, когда она кончила и обессиленно уронила голову мне на грудь:

– Зачет…

– Что? – не поняла Ковалевская.

– Зачет, Оль. Прочувствовал, проникся. Ты меня на самом деле любишь, – посмеиваясь отозвался.

– Елецкий! Ты вообще совесть потерял?! – она набросилась на меня. Сдавила горло, пытаясь задушить самого корнета спец подразделения «Грифон». Имеющего, между прочим, три высоких имперских ордена и медаль.

В этой беспощадной борьбе снова победил я. Перевернул ее ничком и притянул к себе так, что ее румяные ягодицы прижались к моему животу. Скоро княгиня жалобно застонала, раскаиваясь за ничтожную попытку свести со мной счеты.

На обед мы не попали: когда мы с Ольгой вышли из душа, исполнилось четырнадцать ноль семь, а до расположения «Грифона» было не так близко и надевать форму за уставных сорок пять секунд я еще не приловчился.

– Саш, я буду у инженеров Белкина, – сказала Ковалевская. – Есть идеи насчет управления новой схемой наведения ракет. Нужна консультация по механологике. Зайдешь за мной, как освободишься?

– Да. Ключи тогда не сдавай, пусть будут у тебя, – решил я, застегивая китель перед зеркалом, маленьким и мутным.

Ольга повернула меня к себе, поправила воротник и сказала:

– Бегом. Уже восемнадцать минут. Опаздывать нехорошо даже важным корнетам.

Когда я открыл дверь, она добавила:

– И имей в виду, шатабс-капитан Бондарева замужем. Причем за очень непростым человеком. Не наделай с ней глупостей!

Глава 4

Моя мила носильщица

Мне хотелось обернуться и спросить: «А за каким таким непростым человеком она замужем?». Оля, она книжки по психологии читает и в управления мной весьма умна, но здесь Ольга Борисовна допустила большой просчет. Ее предостережение лишь подогрело мой интерес. О Бондаревой Наталье Петровне я ни раз вспоминал, после первого посещения базы «Сириуса». Все-таки она – мой непосредственный командир, штабс-капитан и просто красивая женщина, кажется, двадцати семи лет.

Иногда у меня возникали сожаления, что я никак не могу вернуться в расположение подразделения, к которому приписан. Вернуться и от души предаться службе. Если угодно, это шутка. Службой очень серьезно грезил прежний Елецкий. Поскольку он в значительной мере часть меня, то такой настрой нет-нет возникал и у меня. Но я как Астерий, человек очень далекий от служебного усердия, и всякое начальство, казармы и уставы – это для меня как игра в солдатиков. Когда это перестает быть игрой, то мигом навевает на скуку. Только это вовсе не значит, что мне в один миг все надоест и я выйду из игры. Начатое я всегда довожу до конца, если это только возможно, и очень стараюсь не разочаровать доверившихся мне людей.

Обо всем этом я размышлял, направляясь к казарме «Грифона». Там же располагалась большая тренировочная площадка, полоса препятствий и сооружения для практических занятий магов – бетонные блоки с различными типами мишеней. По пути меня обогнали два эрмимобиля-болотника. Из одного кто-то в полевой форме приветливо помахал рукой. Вот так, я теперь узнаваем, популярен даже в сибирской глуши.

На лавочке перед входом в казарму сидел сам полковник Бердский и двое неизвестных мне старших офицеров. Еще издали завидев меня, Платон Захарович встал, направился мне навстречу. Я было отдал ему честь, попытался приветствовать по уставу, который я толком не знал, но Бердский махнул рукой, мол, не дури. Заулыбался и, поравнявшись со мной, спросил:

– Александр Петрович, как службу будем нести?

– Не знаю, Платон Захарович, – чистосердечно признал я. – Я же…

– Вот именно. Ты же как бы наш, но не наш, – прервал он меня. – И знаешь, я не люблю неопределенности. Да никто ее здесь особо не любит. Но тебе малость завидую. Потому как твоя неопределенность замешана на свободе вместе с очень интересным будущим. Может я заблуждаюсь, но пока это представляю себе так. Кстати, хоть ты и не совсем наш человек, жалование будешь получать у нас. Это я на таком настоял. Чтобы была у тебя причина хотя бы раз в месяц нас навещать. Вообще, жалко, что так вышло. Я планировал тебя с нашими в Луксор. Там обещает быть жарко, не столько от южного солнышка, сколько от бритишей.

– Если жарко, то цесаревич для такого дела меня к вам откомандирует, – предположил я, направляясь следом за Бердским к тренировочной площадке. – Вы, Платон Захарович, если от меня что-то нужно, уж не стеснитесь запрашивать мою важную персону через Трубецкого. Не грех и к самому Денису Филофеевичу обратиться. Он – человек на редкость внимательный, отнесется с пониманием.

– Я вот что хотел попросить, – полковник расстегнул нагрудный карман кителя и достал сложенный вчетверо листок. – Трубецкой сказал, чтоб я посодействовал тебе при выборе людей под британскую миссию. Самое забавное, что мы все толком не знаем какие стоят задачи и какого характера миссия. Слух прошел, мол, там тоже будет очень жарко. Так это… – Платон Захарович завернул листок. – Вот этих попрошу не трогай, – он провел пальцем по списку из семи фамилий. – Эти люди мне важны здесь, заняты они в важной спецподготовкой для эффективных действий при некоторых условий. Можешь взять этих, – он стукнул пальцем по ряду других фамилий. – А вот эти трое с тобой особо готовы и даже очень просились, – он опустил палец, указывая на три фамилии, обведенный карандашом.

Список был исполнен неразборчивым почерком, и мне как бы неважно было кто есть в этом списке, ведь я не хотел брать с собой в Лондон никого кроме Элизабет. Явился в «Грифон» по этому вопросу лишь по настоянию цесаревичу, не совсем понимая, зачем ему это нужно. Однако одну из фамилий я разобрал сразу и на мое лицо накатилась довольная улыбка.

– Видишь в этом что-то забавное, Александр Петрович? – поглядывая на меня, спросил Бердский. – Догадываюсь. Шатабс-капитан Бондарева, командир отделения, в котором ты пока еще числишься. Да, представь себе, она сама попросилась. Если интересны причины, то у нее уточнишь сам. Я думаю, дело в Египте. Список на миссию в Луксор утвердили без нее, вот это что-то вроде выражения протеста. И если честно, Бондарева – барышня непоседливая и строптивая. Не любит сидеть на одном месте, может повозмущаться. Как-то выражала мне сожаление, что работы мало и приходится долго сидеть на базе.

– Понимаете, Платон Захарович, идея насчет того, что в Лондон я должен подобрать себе команду вовсе не моя – цесаревич так пожелал. Он страхуется, опасается, что малыми силами мы не справимся. Я не стал с ним спорить. Но по моему мнению, в этой миссии, чем меньше будет задействовано людей, тем лучше. Я делаю ставку на незаметность и неожиданность. Вы лучше меня понимаете: на территории врага не стоит играть мышцами без особых причин. Правильнее бить точно, в цель и без лишнего шума. Поэтому… – я задумался, все еще глядя на список Бердского, в котором для меня была лишь одна знакомая фамилия.

– Ну так, бери этих троих, – он ткнул пальцем в строки, обведенные карандашом. – и Обязательно Бондареву. Она – очень хороший маг-менталист. В дополнение учится первой базе атакующей магии.

– Платон Захарович, без обид, но я вообще-то никого не собирался брать, – мне захотелось курить, и я, все еще держа список в руке, сунул свободную руку в карман за «Никольскими». – Хотел просто в гости к вам, с грифоновцами пообщаться, заодно получить форму. Мне же пока только парадную выдали.

– Александр Петрович!.. – разочаровано произнес Бердский. – Чего ты так? У нас очень умелые специалисты. Давай, прямо сейчас продемонстрируют свои возможности. Только обозначь кто нужен: маги или бойцы Ерохина? Магов обязательно бери! Опыт в миссии с тобой будет для «Грифона» бесценным.

Вот тут я начал понимать, почему сам цесаревич настаивал на том, чтобы я взял с собой в поддержку людей из «Грифона». Проверяя свою версию, я обвел пальцем три последних фамилии в списке и спросил:

– Все трое маги?

– Да. Причем очень высокого уровня, – отозвался полковник.

Ясно. В общем они надеялись, что в миссии со мной эти люди получат мой опыт и непонятные им мои магические хитрости. Не знаю, кто был вдохновителем этой бессмысленной затеи. Вряд ли сам Бердский – другой он человек, и уж тем более вряд ли сам цесаревич. Скорее всего им эту мысль как-то хитро подбросили. Если бы кто-то из них, то проще было меня прямо попросить поделиться магическими приемами для спецсостава «Грифона». Правда, проблема в том, что мои шаблоны воздействия будут недоступны для подавляющего большинства магов. Некоторыми я мог бы поделиться, но для этого мне нужно видеть тонкие тела каждого мага отдельно, разобраться в его способностях и особенностях. Тут у меня закралась нехорошая мысль, уж нет ли в «Грифоне» кого-то этакого, который внедрен в подразделение силами нам недружественными?

– Хорошо, Платон Захарович. Давайте так, чтобы никому особо обидно не было и в то же время мне было достаточно комфортно в Лондоне, я возьму… – здесь я выдержал паузу, привлекая интуицию. Только краешком, чтобы затяжка времени не показалась странной. – Возьму поручика Бабского.

– Что ж, он вполне себе приличный маг-менталист. Почти уровня нашей милейшей Натальи Петровны. Кого еще? – Бердский, разглаживая усы, тоже достал сигареты.

– Платон Захарович, а этот поручик Бабский, он сам изъявил желание попасть в список рекомендованных мне людей? – полюбопытствовал я, думая, что ситуация с навязыванием мне помощников теперь выглядит не столь странно и начинает играть другими красками. Если мои предположения верны, то получается кто-то из наших недругов знает о подготовке миссии на земли Коварного Альбиона. Раз так, дело принимает скверный поворот. Хорошо, если сюда проникли люди Глории. А если герцога Уэйна? Или еще какие-то недобрые к нам силы. В общем прибавилось у меня вопросов, после созерцания списка, исполненного чьей-то небрежной рукой.

– Нет, не сам. Кажется, не сам, – командир «Грифона» в раздумьях сжал зубами кончик сигареты. – Я не помню, как было. Просто зашел разговор, что ты будешь выбирать людей, выполняя особое поручение цесаревича за Ла-Маншем. Поскольку после Ор-Ксиппила ты – личность очень видная, сразу образовалось много желающих. Большинству я отказал – они нужны для работы по Луксору и в Сирии.

Открывать Платону Захаровичу свои свежие домыслы я не стал. Прикурил, в то время как глаза зацепились за строку с фамилией «Бондарева». Конечно, ее я бы включил в свою маленькую группу с гораздо большим желанием, чем какого-то Бабского, но я был уверен, что это заденет Ольгу. Очень не хотелось снова расстраивать мою невесту после того, что всплыло с Глорией.