Ядовитый привкус любви

– Спасибо, – выдохнула она и поспешила на выход. – Меня некоторое время не будет в городе, пусть Кейн не волнуется.

Запрыгнув в ботинки, она натянула шапку и выскочила на улицу.

– Спасибо за Рождественский подарок, – прошептала я, наблюдая за отъезжающей машиной.

Через час я была в больнице.

– Ты?! – Кейн было дёрнулся, пытаясь подняться повыше на кровати. – В смысле, я рад, конечно, но почему?

– У меня Джем была. – Я стянула шапку с курткой, оставшись в лёгкой кофте, и не особо заботясь о ворохе рассыпавшихся волос. – Мы с ней много о чём говорили. Почему ты сразу не сказал, что она сестра?

– А ты бы поверила? – Кейн слабо улыбнулся.

– Наверное, нет, – мотнула я головой.

Больничная палата мало подходила для празднования Рождества, но я всё же вытащила из сумки маленькую еловую ветку, аромат которой на миг заглушил больничный. Положив её на столик, я вытащила небольшой пакет.

– Я подумала, что совсем без подарка оставаться на Рождество нельзя, так что вот. – Протянула шуршащий мешочек, не зная куда спрятать глаза.

– Что там? – Кейн осторожно взял подарок и едва коснулся меня пальцами.

Я не стала убирать руку, но и взглянуть на мужа не могла. Тёплое чувство разливалось в груди, или я просто согрелась после холода улицы? Он осторожно развернул презент и приподнял брови.

– Пирог?

– Мама испекла. Это любимый пирог папы, так что цени. – Я забрала пакет и положила пирог на бумажную тарелку.

– Мне всё ещё сложно поднимать руки, – хмыкнул Кейн. – Ты могла бы помочь?

Округлив глаза, я спросила:

– В смысле, покормить?

– Ага. – Глаза Кейна смеялись. – В конце концов, ты проштрафилась бросив меня погибать в одиночестве на целых три дня. Тебе должно быть стыдно.

– Мне не стыдно. – Я отвела взгляд, поднося пирог к его лицу и отламывая пластмассовой вилкой кусочек.

Кейн закатил глаза и открыл рот. Я и не знала, что кормить взрослого мужчину будет так неловко. Слизнув варенье с губы, он снова открыл рот. Эта пытка продолжалась почти двадцать минут. Когда с выпечкой было покончено, муж причмокнул и расплылся в довольной улыбке.

– Спасибо. Очень вкусно.

– Не за что.

Убрав приборы, я сунула руки между коленей и отвернулась. Что говорить? Как говорить? Мне хотелось его обнять, но сделать первый шаг было просто невыносимо.

– Поправь мне, пожалуйста, подушку, – подал голос Кейн. – Ужасно неудобно.

Поднявшись, я склонилась, чтобы взбить подушку и подтянуть её наверх, но Кейн одним движением притянул меня к себе и прошептал:

– Попалась.

– Подожди, – дёрнулась я. – Тебе же нельзя напрягаться.

– Я ещё не напрягался, – рассмеялся он. – Я люблю тебя, Лиза. Очень люблю.

– Я… Я знаю.

– И это всё? – шепнул он в ухо. – Это твой ответ на моё чистосердечное признание?

– Ты мне нравишься… – Я держалась изо всех сил, чтобы не упасть на него и не причинить вред. Но Кейна, кажется, это совсем не волновало. – Очень нравишься. – Я вздрогнула от поглаживаний.

– И всё? Только нравлюсь?

– М-мне комфортно с тобой, – промямлила я теряясь. Я же никогда не признавалась в таком.

– И?..

– И мне хотелось бы просыпаться с тобой, гулять…

– А ещё?.. – Тёплое дыхание мужа вызвало волну мурашек.

– Кейн, отпусти, тебе будет больно, если я свалюсь, у меня уже нога затекла.

– А ты на вопрос ответь и отпущу. Любишь? – Сухие губы едва коснулись шеи.

Я отвернула голову, чтобы избежать таких манипуляций, но тщетно.

– Любишь? – Его язык пробежался от уха до ключицы.

– Ммм, Кейн отпусти. – Я боялась пошевелиться, чтобы не разбередить рану, а он этим пользовался.

– Любишь? – в третий раз спросил Кейн с нажимом.

– Люблю, – сдалась я.

– Хорошая девочка, – тихо рассмеялся он, – можешь сесть.

А после этого мы много говорили. Почти всю ночь потратили на узнавание друг друга, и это было… мило. Я узнала, что Кейн не любит ужастики, потому что страшно. Что работа его задалбывает, но он преемник и ничего не может с этим поделать. Что из алкоголя пьёт только хорошее вино, а пиво и всё остальное не любит. Что носки он покупает пачками, потому что вечно теряет один носок. Что мотоциклы он не любит и никогда не ездил, и даже не собирается.

А ещё он сказал, что виноват в том, что у нас не сложилось, потому что начал с нахрапа, и привык, что женщины ему не отказывают. Обещал научить кататься на лыжах и коньках, и просил согласиться на новый дом, потому что для него это важно.

Под утро я задремала с чувством облегчения и свободы. Свободы от страхов и предрассудков, свободы от собственного кошмара, той свободы, к которой я так стремилась и которую нашла с тем, от кого бежала.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

– Кейн, ты готов?! Пора выходить! – Я выглянула из кухни, где наскоро дожёвывала бутерброд, хотя от волнения и подташнивало.