Мгновения Амелии

– Амелия, давай будем…

– Дамы и господа, – раздается над головами из колонок, и шум в зале моментально затихает, – я Линда Ланкастер, организатор мероприятий на КДКФ. Вследствие непредвиденных обстоятельств Н. Е. Эндсли не сможет присутствовать на сегодняшнем празднике. Приносим искренние извинения за такой неожиданный поворот событий. Мы вернем деньги всем, кто заплатил за встречу, или вы можете пожертвовать их на благотворительность в нашу партнерскую организацию. Если у вас появятся вопросы, обращайтесь к нашим представителям и волонтерам в вестибюле. Спасибо.

Раскатистый гул недовольства и разочарования обрушивается на одетых в рубашки поло волонтеров. Я смотрю вдаль, остановив взгляд на палатке, в которой продаются матерчатые обложки для книг, но едва ли обращаю на нее внимание.

– Амелия, – осторожно, будто крадется к раненому зверю, – Амелия, пожалуйста, скажи что-нибудь.

Не могу. Сейчас я не в силах вынести попытки утешить меня.

– Это ошибка. Да?

– Амелия, это не ошибка.

– Может, перестанешь произносить мое имя таким тоном? Я не собираюсь… – вскидываю руки над головой, – типа выходить из себя.

– Знаю.

– Я зла.

– Понимаю.

– А ты нет?

По выражению ее лица догадываюсь, что что-то здесь не так, но Дженна не отвечает. Почему она так беспечна? Эндсли должен был стать главным событием этого фестиваля и моего лета. Воспоминания о том, что мы с ним дышали одним воздухом, должны были помочь мне пережить лето без подруги, пока она будет находиться в Ирландии.

Теперь же меня задушат мысли об одиночестве. Следующие два месяца я проведу за просмотром повтора телеигры «Колесо фортуны», которую постоянно смотрит мама, чтобы разгадать тупую головоломку. Дженна же будет наслаждаться «Экскурсией по Ирландии», которую многие бы посчитали за отдых, а она – за ботаническую экспедицию.

Да, я в любом случае занималась бы тем же самым, но от предложенной Уильямсами поездки с Дженной в Ирландию я отказалась по единственной причине – это уже слишком. Последние четыре года они приглашали меня на ужины, пикники по выходным и даже оплатили этот фестиваль. Поездка за границу переходила ту невидимую черту, по которой я ходила с десятого класса вместе с ними и их на первый взгляд безграничной зарплатой юристов. Однажды в разговоре с Дженной я упомянула об этой черте. Она фыркнула и не обратила на мое замечание никакого внимания. Но эта черта существует, даже если подруга ее не чувствует.

Она материальна так же, как и настойчивость Дженны в том, что мне нужно получить реальное образование, а не заниматься фотографией, о чем я однажды заикнулась. Она материальна так же, как и резкие всхлипы моей ровесницы, которая зажала в руках потертую книгу «Столкновение королев» и утопает лицом в рубашке отца.

Это уже чересчур.

– Есть еще несколько лекций, – начинает Дженна, но неожиданно пугается, когда я круто разворачиваюсь в ее сторону. Слезы, которые я отчаянно пыталась сдержать, стекают по щекам.

Она шагает вперед и, похоже, собирается первой раскрыть объятия, что случается очень редко. Однако все же замирает до того, как наши тела соприкоснутся.

– Возможно, нам стоит вернуться в отель и отдохнуть, – предлагает подруга. – Съесть ужасно дорогое мороженое из мини-холодильника.

От того, что уйти предложила именно она, мне становится легче. Не могу смириться с тем фактом, что мы останемся здесь, бродя с одной лекции на другую, а мое сердце так и не успокоится.

Направляясь к автоматическим стеклянным дверям выставочного центра, я выбрасываю свой бракованный браслет в мусорное ведро.

Глава 2

На следующий день долгую дорогу в аэропорт мы проводим в звенящей тишине. Я прошу водителя такси открыть окна, потому что здесь, в отличие от родного Техаса, прохладный воздух. Изо всех сил пытаюсь насладиться им, ощутить что-то чудесное в пронизывающих насквозь лучах солнца, но настроения на все это нет.

Дженна неожиданно принимается закрывать свое окно, призывая меня последовать ее примеру, ведь мои барабанные перепонки может разорвать от давления воздуха. Я вспоминаю пословицу «Цыплят по осени считают» и задумываюсь, как можно найти в этом мире что-то чудесное, если ожидаемый результат невозможно предвидеть.

Собираюсь возразить подруге, но она останавливает меня.

– Не злись.

– Уже поздно.

– Я видела Н. Е. Эндсли, – вырывается у Дженны.

За четыре года дружбы наши споры (в основном о том, откуда появилась шутка, понятная только нам двоим) можно пересчитать по пальцам, а до ссор дело не доходило никогда. В прошлом году Дженна призывала меня пойти на бал выпускников с группой одиноких девушек, но я отказалась, и тогда напряженная перепалка почти переросла в скандал.

Если медленно закипающая лава, которая подступает к моему горлу, говорит о чем-то, то первый конфликт между нами станет битвой, которая завершит все войны.

– Но на фестивале сказали, что встречу пришлось отменить. – Несмотря на отчаянные попытки, у меня не получается произнести это ровно, спокойно и по-взрослому. – Сказали, что он не смог присутствовать.

– Знаю, – вздыхает Дженна, – я встретила его до того, как он ушел.

– А, ну ты заметила его издалека, – решаю я. – Видела, как он садится в свою машину, типа такого, да?

Видимо, подруга не в силах сказать реплику без вздоха, потому что проделывает это снова, прежде чем начать.

– Нет. Я встретилась с Н. Е. Эндсли. Разговаривала с ним, пока ты была в туалете.

Мне не удается держать язык за зубами, пока разум переваривает эту невероятную новость.

– Это какая-то шутка, да? Ты просто шутишь, – повышаю я голос.

– Амелия, пожалуйста, не волнуйся. Хорошо? – выдыхает Дженна. В тоне проскальзывают характерные нотки, с которыми ее мама выступает в зале суда: натянутое спокойствие человека, который отказывается терять самообладание перед истеричными клиентками, их мужьями или – как в нашем случае – фанатками.

Пытаюсь взять себя в руки.

– Где ты его встретила?

Сквозь пульсирующий шум в ушах я едва слышу ее. Это предательство высшей степени, целенаправленное сокрытие правды о моей величайшей мечте: встрече с автором «Орманских хроник».

Водитель бросает на нас взгляд в зеркало заднего вида. Уверена, что за ужином он расскажет своей второй половинке о двух ненормальных подростках, которые шепотом выясняли отношения.

– Помнишь ограждение, у которого я стояла? – Дженна снова стряхивает невидимые пылинки. – Видимо, за ним находилась комната отдыха для авторов. Я услышала, что кто-то подавился, и решила помочь. Прошла мимо таблички «ВХОД ДЛЯ УЧАСТНИКОВ ФЕСТИВАЛЯ ЗАПРЕЩЕН»… и там оказался он.

– Он, – с горечью повторяю я, – он. Как ты можешь так просто говорить? Дженна, там оказался не просто он, а Н. Е. Эндсли.

– Я знаю, Амелия. Но он простой парень, понимаешь?

Теперь в ее голосе звучит материнская жалость; я понимаю, что веду себя нечестно, но не могу сдержать подступающую ярость.

– Нет, я не понимаю, что он простой парень, потому что не была там. Помнишь?

Подруга молчит. Тишину нарушает рев спортивной ярко-желтой машины, проносящейся мимо нас неизвестно откуда.

– Он мерил шагами комнату, дергал себя за волосы и что-то бормотал, – объясняет она. – Наверное, это была паническая атака. Не знаю. Никогда не видела ничего подобного, – уже практически шепчет Дженна, будто боится громко говорить.