Я говорил, что лучше промолчать?

– Нет! – Испуганно вскакиваю со стула. Сердце бешено колотится, во рту пересохло. С трудом сглатываю. – Я больше не буду прогуливать. Честное слово!

С шумом сбежав по ступенькам и потолкавшись в дверях, в кухню врываются Джейми и Чейз. Пихнув Чейза так, что тот отлетает к стене, Джейми радостно усаживается за стол.

– Ма-а-ам! – ноет Чейз, потирая ушибленное плечо, и, состроив гримасу, похныкивая, направляется к маме.

– Когда же вы наконец угомонитесь? – вздыхает она, прижав Чейза к себе и потрепав его по волосам. – Ох, сынок, ты надел футболку задом наперед! – Рассмеявшись, мама помогает Чейзу переодеться.

Джейми поворачивается ко мне и делает страшные глаза.

– Я знал, что футболка задом наперед, но ничего не сказал!

Неуемная энергия Джейми раздражает. Раннее утро, а он бодрый, как будто проснулся давным-давно.

– Почему не сказал?

– Так прикольнее! Чейз в ней смотрится дурачком!

Привстав, Джейми запускает руку в коробку с хлопьями.

– Джей! – одергивает его мама, грозя пальцем. – Не кроши на стол!

Она подвигает Чейзу стул и ставит перед Джейми тарелку. Наверное, мама не любит утро. Мы все время заставляем ее нервничать, особенно Джейми.

– Ой! – Джейми рассыпает половину хлопьев.

Мама вздыхает и кладет в тостер куски хлеба. В этот момент Джейми швыряет горсть хлопьев в Чейза. Мама отвлекается от тостера и складывает руки на груди.

– Так. Вы домашнее задание сделали?

Мы дружно киваем. Я всегда сразу после школы сажусь за уроки. Отец строго за этим следит.

– Рюкзаки собрали? – продолжает мама. – Ничего не забыли?

Мы снова киваем. Я тоже не люблю утро, просто ненавижу. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы… И вот-вот появится отец.

Джейми нарочно громко хрустит хлопьями и чавкает. Повозившись с пультом, мама включает новости. Уменьшает звук и, поглядывая в телевизор, намазывает джемом тост, а потом кладет его на тарелку Чейза, и тот с аппетитом принимается за еду. Братья выглядят довольными жизнью. Впрочем, как всегда. Я от них очень далек. Вроде бы сижу тут, рядом, а вроде бы меня здесь и нет. Сам не знаю, где я на самом деле. Порою я так глубоко погружаюсь в себя, что потом мне трудно вернуться. Все кажется пустым и бессмысленным.

Раздавшиеся в коридоре тяжелые шаги и веселое насвистывание выводят меня из оцепенения. Если отец в хорошем расположении духа, он всегда по утрам напевает этот мотивчик. Впрочем, кроме меня, такие детали никто не отмечает. Мама и понятия не имеет, что он бывает злым.

Глубоко вздыхаю и зажмуриваюсь, собираясь с духом, а когда снова открываю глаза, вижу отца. Он беззаботно улыбается. Как он может радоваться? Разве он не помнит, что произошло вечером? Отец явно не чувствует себя виноватым, и от одной мысли об этом начинает мутить.

– Все бы отдал за чашку кофе! – Он приглаживает волосы и приближается к маме. Я не спускаю с него глаз.

– Держи. – Каждое утро мама заранее наливает кофе для отца. Это – часть семейного ритуала, который очень нравится им обоим.

– Спасибо. – Принимая дымящуюся чашку из ее рук, отец слегка пожимает мамины пальцы.

Родители обмениваются улыбками. Отец делает большой глоток и передает маме свой синий галстук, который та аккуратно и заботливо ему повязывает. Потом она застегивает верхние пуговицы на его рубашке, а отец с теплотой и любовью смотрит на нее, приподняв подбородок, чтобы маме было удобнее.

– Спасибо, – повторяет он и, наклонившись, целует маму в щеку.

– Папа! – подает голос Чейз. – Меня Джейми толкнул!

– И это ты называешь «толкнул»? – Джейми вскакивает на ноги и грозит брату кулаком. – Я тебе покажу, что значит «толкнуть»!

Отец мог бы показать это лучше…

Нахмурившись, отец поочередно смотрит на них обоих. Подвигает стул и удобно усаживается рядом с Чейзом.

– Когда же вы перестанете ссориться? Джей, тебе в январе уже десять, а это двузначное число. Ты знаешь, что нельзя больше задевать братьев, как только число, обозначающее возраст, становится двузначным?

Джейми растерянно опускается на стул.

– Правда?

– Правда, – с самым серьезным видом подтверждает отец, а затем, разразившись хохотом, весело подталкивает локтем Чейза. Отпивает еще кофе и только сейчас обращает внимание на меня. Выражение его лица становится жестким. Отец отставляет чашку.

– Кое-кто сегодня совсем притих.

– Думаю, дело в этом. – Мама снова достает записку от учителя.

Чувствую, что бледнею. Мама, не показывай ему! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Уже пять раз прогулял физкультуру, – добавляет мама, протягивая записку отцу. – Я напишу мистеру Эшеру, что такого больше не повторится. Правда же, Тайлер? Ты обещаешь?

К горлу подкатывает тошнота, я не могу даже говорить, поэтому просто несколько раз киваю.

Отец читает записку, сжав губы; зеленые глаза сердито сверкают. Настроение у него поменялось: отец снова стал злым, и эту злость я скоро испытаю на себе.

– Какого черта ты прогуливаешь? Сам себе создаешь проблемы!

– Ну все, ты влип! – хихикает Джейми.

И он совершенно прав.

Отец ждет объяснений, а я не могу вымолвить ни слова. Даже вдохнуть не получается. Если бы мы были одни, я бы промолчал, но сейчас нужно что-то ответить, поэтому в конце концов бормочу:

– Мне нездоровилось.

Отец приподнимает бровь.

– Пять раз?

Не верит. Всем очевидно, что я лгу. Надо было придумать оправдание получше. Беспомощно пожимаю плечами и, потупившись, начинаю изучать царапину на руке.

– Больше не прогуливай, – велит мама.

Снова киваю и с облегчением слышу, как она увеличивает громкость телевизора. Чейз просит еще тост. Значит, разговор окончен.