Многоцветье

– Какую Хироку Кувабару?

– Ученицу из той же школы, на класс младше Макото. Его первую любовь.

– Хм…

– Она явно заигрывала с этим мужчиной, и Макото встревожился и решил проследить за ними. Оказалось, что они шли в лав-отель[1 - Лав-отель, или отель любви, – гостиницы, сдающие номера парам на короткий срок.]!

– Ой!

– Макото испытал огромный шок. Так и застыл перед отелем, не в силах пошевелиться. И вдруг – новое потрясение. Из того же отеля вышла его мать в обнимку с инструктором по фламенко.

– Она?..

Эта заботливая, добродушная женщина? Даже я поверить не мог, что она способна на такое. А уж как, наверное, был потрясен ее настоящий сын…

– Вечер выдался поистине ужасным. Но удары судьбы на этом не закончились…

Пурапура набрал в грудь воздуха, как бы готовясь к тому, что сейчас произойдет. Я поступил так же, пытаясь успокоиться.

– Когда Макото вернулся домой, его брат Мицуру, бледный как снег, сидел перед телевизором. По нему только что показали новости об отцовской компании. Президента и ряд менеджеров задержали по подозрению в махинациях.

– Да ладно? И отца Макото?

– Нет, он простой служащий и, как и большинство работников, к этим махинациям никакого отношения не имел. В общем, похоже, пройдоха президент не брезговал самыми грязными методами продвижения товаров.

– И чем они занимались?

– В полицию поступило заявление на продукт компании под названием «Булочки ешь-и-худей» для заказа по почте. Их продавали под заманчивым слоганом: «Съешь одну – минус килограмм, съешь две – минус два». А на самом деле это были обыкновенные булочки, которые продают на горячих источниках. Кроме того, они занимались совсем уже откровенным мошенничеством. Хотя эта компания по производству еды появилась совсем недавно, они стали проталкивать в массы якобы старинную теорию о восьмиугольной Земле, чтобы продавать «восьмиугольные крекеры». Еще они разливали в супермаркете по соседству воду из-под крана, наклеивали на нее ярлык «СуперВода» и продавали втридорога… Они не столько злонамеренные, сколько безрассудные. – Пурапура негодующе покачал головой. – Но для отца Макото они все-таки были уважаемым начальством. У него перед ними долг и обязательства. После того как всех их арестовали, остальные менеджеры разом сложили с себя полномочия и подали в отставку. И Мицуру после этих новостей разволновался – ведь он считал, что раз отец такой добросердечный, то он сильно расстроится. Узнав об этом, Макото тоже распереживался. Но если бы все было так!

– А что случилось?

– Когда отец вернулся домой, то чуть ли не прямо с порога начал прыгать от радости. А увидев в гостиной Макото и Мицуру, стал их обнимать, целовать, чуть ли не самбу танцевать. Такой переполох устроил!

– Он был пьян?

– Да. Но напился он не с горя, а от радости. После увольнения всех топ-менеджеров компанию реорганизовали. И отец, до этого простой служащий, вдруг сразу же сделался начальником отдела! Одним махом на три ступеньки! Он просто обезумел от радости. Мол, какая разница, кого там уволили или арестовали, – ведь благодаря скандалу он смог получить повышение! Вот счастья привалило. – Пурапура чуть ли не выплюнул эти слова. – Может, все люди ведут себя так в критический момент, но такой отец Макото совсем не нравился. Сын уважал в нем скромного, незаметного и честного труженика. И это ранило его еще сильней.

Пурапура закончил, но тошнота так и не отступала. Солнце уже зашло, и, наверное, поэтому ослепительно яркая комната вдруг показалась унылой. Я задумчиво поднял голову к потолку, затем оглянулся по сторонам – лишь бы только не столкнуться с острым взглядом Пурапуры.

На стене висело зеркало.

В нем отразился… Макото.

Узкие глаза. Плоский нос. Поджатые губы. Непримечательное, унылое лицо.

Еще в больнице, впервые столкнувшись со своим отражением в уборной, я очень расстроился. Как можно жить с таким лицом? Я был крайне обижен на Пурапуру и босса. Даже если не брать во внимание черты лица, лицо Макото поражало отсутствием радости. Как будто он никогда не улыбался. Никакой энергии в глазах. Тогда я удивился, как это возможно с такой семьей – ведь они его любили и навещали каждый день. А теперь я все понял.

Первая любовь ходит по лав-отелям на свидания со взрослыми мужчинами.

Мать изменяет, а отец думает только о себе.

– Кстати спрошу, – начал я, глядя в зеркало, – а старший брат Мицуру, он какой?

– Кстати отвечу, что это совершенно бесчувственный и злобный молодой человек. Он постоянно говорит Макото гадости. Особенно про рост. Макото очень комплексует из-за роста, а Мицуру знает об этом и намеренно дразнит.

– Но мне он ничего не говорил!

– Просто он тебя игнорирует. Бесится, потому что Макото покончил с собой, а это неприлично в глазах окружающих. Кстати, пошарь-ка под кроватью.

Я послушался Пурапуру, и пальцы мои наткнулись на что-то твердое. Я вытащил яркую, кричащего цвета… пару ботинок?

– Это ботинки с секретом, – объяснил Пурапура. – У них скрытый каблук, поэтому с ними ты будешь казаться выше. Впрочем, обычно Макото их не носит. Он заказал их по почте, но испугался, что все узнают о секрете, и спрятал их под кроватью. За несколько дней до самоубийства Мицуру их нашел. Он начал дразнить Макото, сказал ему: «Брось страдать фигней! У тебя нога маленькая, поэтому так всю жизнь и будешь коротышкой». А этого Макото боялся больше всего.

Я отбросил ботинки с секретом на ковер, растянулся на кровати и уставился в потолок. Силы совсем покинули меня, и я чувствовал себя идиотом оттого, что так радовался и семье, в которую попал, и их заботе.

С чего это я взял, что они все так любят друг друга?

– Теперь мне даже удивительно, что Макото не свел счеты с жизнью раньше, – горько улыбнулся я Пурапуре. – Наверняка я сделал что-то ужасное в прошлой жизни, раз мне попалась такая гостевая семья.

– Кстати. Еще кое-что забыл.

Пурапура меня совсем не слушал.

– Макото Кобаяси сейчас в девятом классе.

– Что?

По росту я думал, что он в шестом.

Стой. Погоди-ка… девятый класс…

Меня накрыла паника, а Пурапура с улыбкой сообщил:

– Через полгода у тебя экзамены в старшую школу.

2

С виду обычная дружная семья на самом деле оказалась змеиным логовом, а добрые и любящие близкие все как на подбор скрывали свою низменную натуру. Семья актеров в масках. Что ж, подумал я, раз они не знают, что настоящий Макото умер, и хотят и дальше притворяться заботливыми родственниками, буду вести себя так, как мне вздумается.

Вот мать – точно нарядная домохозяйка с картинки, стоит на кухне в бледно-лиловом переднике, который ей так идет. Давай, продолжай разыгрывать из себя добрую жену и мудрую мать и скрывать, что ты изменила мужу. Только извини, но хорошим сыночком я больше не буду. Ее стряпня вдруг мне опротивела, и я стал оставлять почти все на тарелке.

Вот отец – который с улыбкой до ушей в переполненном вагоне метро первым уступит место пожилому человеку. И как, удобно тебе в кресле начальника, которого ты подсидел? Давай, продолжай дальше плясать от радости из-за своей никчемной карьеры. Только прекрати обращаться ко мне со своей лицемерной улыбкой. Я перестал отвечать даже на его «Ну, я пошел!» или «Я дома!».

Мицуру сразу показал свое истинное лицо. Утром, через пару дней после выписки из больницы, мы внезапно столкнулись у туалета. Я успел быстрее схватиться за дверную ручку, и Мицуру, со злостью прищелкнув языком, выпалил: «Даже умереть не смог!» Бесчувственный и злобный – все, как и сказал Пурапура. Раз Мицуру не обращал на меня внимания, я решил отвечать ему тем же.

Так я отдалился от семьи и, само собой, большую часть времени стал проводить в комнате Макото. В полном одиночестве я слушал диски и радио, читал мангу, а вечерами играл в карты с Пурапурой. Из комнаты я спускался только поесть, но, почти не притронувшись к еде, возвращался обратно. Впрочем, по большей части я сидел неподвижно, поэтому голода не ощущал.

У семьи мое поведение не вызвало никаких подозрений.