Несло мечты и небылицы.
Слова тоской украсят Ваши губы,
В них будет к жизни недоверье,
Как так, ускорилось все грубо,
И для чего из змеек вырастают змеи?
Я тоже вспомню детство, как и Вы,
Когда не мог поверить, что я жив.
Не понимал зелёный цвет травы
И суть плывущей в небе синевы.
Я спрашивал: «Почему все это мне,
Неужто ль чем-то я обязан?»
Я ощущал со стороны себя, как в сне,
И страхом с миром был я связан…
И мы решим, что против суеты
Есть все многообразие культуры
И главное – решим невинные листы
Не предавать людской макулатуре.
Обнявшись, со скамейки да на мост,
Чтоб зеркалу реки кричать, смеясь:
«О, время – ты, змеею во весь рост!
Пожалуйста – сожри само себя за хвост!»
Пуповина
Я пишу этот стих поздней ночью.
Разобраться хочу я в себе.
Разодрать ли мне кожу в клочья,
Прогоняя мечту о тебе?
Что мне делать с этой бессонницей?
В рифмы сладкие превращать желчь:
«Как любви твоей дикая конница
моё тело могла пересечь?»
Как увидеть бы утром тихим
Твой мечтательный профиль в окне
И признаньем своим в виде стиха
Обратить твои мысли ко мне.
Но то утро, а ночь пережить,
Свою в муках рожая любовь…
Верю – связана ее нить
С глубиною твоих сладких снов.
Признание
Не знаю, может, это верно —
Загадку оставлять открытой,
Чтоб сердцу не было бы скверно,
Если вдруг оно станет разбитым.
Но сейчас, когда слабость не мила
Организму, просящему войн,
Затыкать сердца сжатье – не сила,
А лишь страх и ненужный покой.
Та черта, между грезой и явью,
Не из камня – ее просто нет.
И поэтому просто желаю