Весна братьев Медичи

Весна братьев Медичи
Ева Арк

Весна – это молодость и любовь. Братья Лоренцо и Джулиано Медичи преклонялись перед красивыми женщинами, которые часто отвечали им взаимностью. Их любимых прославили в своих бессмертных произведениях многие деятели Ренессанса. Но судьба этих женщин часто была трагичной, как и самих Медичи, втянутых в смертельную схватку за власть…

Ева Арк

Весна братьев Медичи

Глава 1

Отпрыски славного рода

И кто на свете Медичи не знает,

Покрыт старинной славой этот род!

Как свет, великий Козимо сияет,

Он дочерью Италию зовёт!

Пьеро отцову доблесть почитает,

И он не чудом ли в ненастный год

Смог исцелить своей отчизны тело

От ярости и злобы закоснелой?

.      .      .      .      .      .

Вторым от благороднейшей Лукреции

Рождён был Джулиано, первым – Лавр…

Всего в нескольких строках своей поэмы «Стансы на турнир» Анджело Полициано, итальянский поэт ХV века, ухитрился описать три поколения флорентийских правителей Медичи. Под «Лавром» же выведен его близкий друг Лоренцо Великолепный.

Писатель Никколо Макиавелли, тоже уроженец Флоренции, называл самого великолепного из Медичи «необычайно увлечённым чувственными делами». Ему вторил земляк, историк Франческо Гвиччардини: Лоренцо был «сладострастен и весь во власти Венеры… что, по мнению многих, так ослабило его телесно, что он умер, можно сказать, молодым».

Однако сам некоронованный правитель Флоренции в комментариях к своим любовным стихам совершенно искренне заявлял:

– Признаюсь, что я из тех, кто любил чрезвычайно часто, и, однако, как любовник, рассуждая здраво, должен был сомневаться более, чем надеяться; прибавлю также, что за всю свою жизнь, хотя и получил я более почестей и отличий, чем мне подобало, но мало утех и мало моих желаний исполненными увидел.

Лоренцо Медичи считался самым безобразным человеком в Италии. И, в то же время, его прозвали: «Великолепным». Он был одним из «крёстных отцов» прекрасной эпохи Возрождения или, по-итальянски, Ренессанса. Ну, и вдобавок ещё прославился как мудрый государственный деятель: в период его правления, в 1469 – 1492 годах, Флоренция достигла наибольшего культурного расцвета. Раскинувшись на двух берегах реки Арно, она оправдывала своё название: «Цветущая» и позиционировала себя как купеческая республика.

По легенде Медичи начинали как простые аптекари (недаром их родовое имя в переводе «Врачи») и поднялись на продаже пилюль и специй, привозимых с Востока. Вот откуда шары на их гербе! Но сами Медичи были с этим не согласны:

– Пять красных шаров – это вмятины на щите, нанесённые побеждённым гигантом Муджелло нашему предку, рыцарю Аверардо Медичи, который прибыл с Карлом Великим в Италию и осел здесь.

Хотя существует другое мнение, что шары – это монеты, так как вопреки своей фамилии предки Лоренцо занимались ростовщичеством, и это позволило Джованни Медичи, основателю рода, открыть банк во Флоренции. Постепенно банк Медичи, имевший девиз: «С нами Бог и Удача», обзавёлся филиалами во всех крупных городах Западной Европы. Помимо оказания обычных банковских услуг, они выполняли всевозможные поручения своих клиентов, поставляя гобелены, священные реликвии, лошадей и рабов, расписные панно с ярмарок в Антверпене, мальчиков-певчих из городов Дуэ и Камбре для капеллы Латеранского храма в Риме и даже, однажды, жирафа. Не говоря уже о торговле шёлком, шерстью и другими тканями, а также всевозможными специями, сахаром, оливковым маслом, цитрусовыми, миндалем, мехами, ювелирными изделиями и, конечно, квасцами – минеральной солью, необходимой для производства красителей.

Согласно легенде, папа Иоанн ХХIII (бывший пират Бальтазар Косса) отдал на сохранение Медичи свою казну, но после его низложения Джованни, якобы, отказался возвращать вклад:

– Я брал деньги у папы Иоанна XXIII и с готовностью верну их ему, но такого папы больше нет.

Возможно, именно пиратские сокровища способствовали возвышению дома Медичи.

Сын Джованни, Козимо Старший, купец и банкир, благодаря своим несметным богатствам, стал самым могущественным человеком в Республике.

При нём герб Медичи был уже настолько широко распространён, что один возмущённый современник заявил:

– Он украсил своими яйцами даже монашеские уборные.

(Речь шла о монастыре Сан-Марко во Флоренции, отреставрированном на деньги Козимо). В двадцать пять лет он женился на Контессине де Барди, дочери графа и партнёра его отца, получив за ней в приданое старый родовой палаццо (дворец), располагавшийся на южном берегу реки Арно, где поселился с молодой женой. Малообразованная, но жизнерадостная и домовитая, она прекрасно разбиралась в финансовых делах и управляла имуществом Медичи, когда Козимо был в отъезде. Так, Контессина писала мужу:

– Нынче вечером я получила твоё письмо, и стало ясно, сколько мы задолжали Карреги за вино… Пришло письмо от Антонио Мартелли, он высылает девять тюков льняного полотна; вели, чтобы его держали в сухом месте.

Судя по их письмам, отношения между супругами были довольно нежными, что не помешало Козимо прижить бастарда во время его трёхлетнего пребывания в Риме по делам банка Медичи. Агент купил для него в Венеции рабыню-черкешенку с ярко-голубыми глазами, установив, что она была «здоровой девственницей… и ей было около двадцати одного года». Маддалена (так назвали рабыню) родила от своего господина сына Карло, который воспитывался вместе со своими двумя единокровными братьями и впоследствии стал аббатом. Одному из своих друзей, жаловавшихся на падение нравов, Козимо ответил так:

– Развращённый город лучше города погибшего, с чётками в руках государства не построишь.

Его возвышение не нравилось аристократическим семьям Альбицци, Строцци, Питти и другим. По обвинению «в возвеличивании себя выше, чем других» Козимо бросили в тюрьму. На его смертной казни особенно настаивал давний враг Козимо аристократ Ринальдо дельи Альбицци, который ненавидел и презирал безродное семейство Медичи. Козимо удалось изменить смертный приговор на изгнание благодаря взяткам членам Синьории (правительства). Председатель Синьории получил 1000 флоринов, другие поменьше.

– Дураки, за то, чтобы выручить меня из беды, они могли получить 10 000 или даже больше, – писал Козимо в мемуарах.

И чего добились его враги? Он вернулся с триумфом в 1434 году! С тех пор эта дата считается началом правления Медичи во Флоренции. Правда, Ринальди дельи Альбицци сдался не сразу и, заручившись поддержкой Паллы Строцци, самого богатого банкира во Флоренции, решился на государственный переворот. Однако в назначенный день Палла привёл вместо 500 обещанных наёмников двух невооружённымх слуг и заявил, что передумал, после чего отправился домой.

Это не спасло шестидесятилетнего Строцци, как и его приятеля Альбицци, от изгнания и, по утверждению всё того же Макиавелли, с ними «ещё столько других граждан, что мало было городов в Италии, где не обосновались бы флорентийские изгнанники…». Кроме того, в борьбе с оппозицией Козимо добился, чтобы при оценке имущества противников налог намеренно завышался, враги Медичи разорялись и были вынуждены сами бежать из Флоренции. Из-за чего один из самых главных приверженцев Козимо счёл своим долгом сказать ему, что, в конечном счёте, он опустошит город.

– Я предпочитаю опустошить его, нежели потерять, – с приятной улыбкой ответил глава дома Медичи.

Во Флоренции, чтобы сохранить своё богатство и приумножить его, нужно было иметь политическое влияние. Иначе Козимо, вероятно, занимался бы только финансовыми сделками, от которых получал величайшее удовлетворение:

– Если бы можно было раздобыть деньги и имущество с помощью волшебной палочки, я всё равно стал бы банкиром.

Своё огромное состояние он использовал для того, чтобы завоевать популярность и устроил бесплатную раздачу хлеба в голодный год.

– Отец отечества! – такими восторженными криками встречали Козимо флорентийцы.

Однако он не стремился получить официальный статус властелина города, предпочитая управлять ключевыми политическими фигурами и оставаясь в тени, подобно кукловоду.

– Если Козимо хочет чего-нибудь добиться, то делает всё, чтобы не пробудить чью-то зависть, так, чтобы всем казалось, будто инициатива исходит не от него, а откуда-то извне, – говорили о нём современники.

Исключительно спокойный и доброжелательный человек, он в случае нужды был способен на крутые действия. Некто Бальдаччи, командир отряда наёмников на службе у Республики, начал как-то опасно дружить с его политическими противниками. Узнав об этом, Козимо назначил на пост гонфалоньера справедливости (высшая должность во Флоренции) его личного врага Бартоломео Орландини, которого Бальдаччи прилюдно назвал трусом. Когда в 1441 году военачальник приехал во Флоренцию за полагающимися ему по договору деньгами, Орландини вызвал его в здание Синьории и дал условный сигнал убийцам, спрятанным в потайной комнате. Бальдаччо был убит на месте, а его труп выбросили на площадь из окна. Таким образом, Козимо расправился со своим врагом чужими руками.

– Более начитанный, чем обычно бывает у торговцев, – говорил о нём учёный Энеа Сильвио Пикколомини (будущий папа Пий II), презиравший флорентийцев.

Действительно, Козимо знал немецкий, французский и арабский языки, а также латынь, древнегреческий и немного иврит. И первым из Медичи стал покровительствовать учёным-гуманистам, которые воспитывали не только его детей, но и внуков. Кроме того, Флоренция обязана ему многими прекрасными зданиями, в том числе, новым дворцом Медичи на углу Виа Ларга, дороги, ведущей от центра города на север. Сначала Козимо хотел поручить его строительство гениальному Бруналлески, накрывшему собор Санта-Мария-дель-Фьоре огромным куполом. Однако деревянная модель дворца показались банкиру слишком великолепной и вычурной, поэтому он обратился к молодому архитектору Микелоццо, и это настолько разозлило старика Брунеллески, что в приступе ярости он разбил свою модель «на тысячу кусочков». Проект Микелоццо был менее грандиозным и гораздо больше соответствовал вкусу Козимо, который любил повторять:

– Зависть – это сорняк, который не следует поливать.