Ирий. Хроника Лады

С кухни появился Толя, неся большой резной деревянный поднос с конфетами и пряниками. Женя лихо подвинул журнальный столик к кровати, а также пару низких кресел.

– Толя, давай мой любимый сервиз достанем. Давненько он свет не видывал, – Валентина Михайловна раскраснелась от радости, снова превратившись в прежнюю маму Валю, деловито отдающую команды бестолковым школьникам.

Пока все суетились, расставляя красивые фарфоровые чашки, накрывая на стол, Лада потихоньку ходила от стены к стене, разглядывая фотографии. Их было много: одни старые чёрно-белые, пожелтевшие от времени, другие – сравнительно недавние, цветные. Целая жизнь, оставившая яркий след. Даже эти замершие карточки несли печать счастья, мира и радости, наполнявшие Толину семью. Вот он, ещё голоногий и нескладный мальчишка, с отцом на рыбалке. А тут все втроем в городском парке. Чёрно-белые фотографии, видимо, с лицами бабушек и дедушек, – более сдержанные, но на всех лежит отпечаток душевного спокойствия.

Ух, ты, оказывается, здесь и Ладина карточка имеется. На ней Толя держит её на руках. Когда она сделана? В памяти начал всплывать кусочек жаркого мая, конец учебного года, когда директриса решила провести «Весёлые старты» для старшеклассников. На одном из этапов нужно было пробежать, неся на руках одного из членов команды.

– Прости, что упал тогда, – Толино дыханье слегка колыхнуло прядь за ухом.

– Да что ты, – рассмеялась Лада, – это того стоило. Помнишь? Мы же выиграли! А упали только за финишем.

– Я тогда подумал, что сломал тебя, лежал и не мог набраться смелости встать. А ты вдруг, как кузнечик, выскочила из-под меня и давай орать, что мы выиграли. Ура!

Лада стояла спиной к Толе, но чувствовала его улыбку. На душе от воспоминаний потеплело, расцвело что-то. С плеч упала тяжесть стеснения, уступая место ощущению уюта.

Вечер пролетел незаметно. Женя оказался удивительным рассказчиком, сыпал забавными историями об обычаях из разных частей света. Мама Валя иногда вступала с ним в дискуссию, но чаще спорила, потому что уж слишком его рассказы походили на выдумки. Однако Женя хорохорился, как индюк, и, расхаживая по комнате туда-сюда, возбуждённо пытался доказать свою правоту. Ещё играли в «крокодила», нахохотались от души, да так, что Женя грохнулся со стула.

Лишь около полуночи Лада спохватилась, что уже поздно, пора бы и честь знать. Валентина Михайловна сначала сопротивлялась, не хотела отпускать их, но потом согласилась: ей нельзя нарушать режим, иначе завтра организм накажет головной болью. На прощанье Лада искренне обняла Толину маму, а та прошептала: «Приходи иногда, девочка. Ты приносишь радость в наш дом». Толя вызвался проводить соседей в столь поздний час.

Стояла тихая летняя ночь. Они шли по тёмной улице, освещаемой лишь светом, струящимся из редких окон. Город уже спал. Огромная серебристая луна выставила один бок, словно молодая царица, возлежащая на небесном бархате.

Женя тихо семенил где-то впереди. Около одного из деревьев он остановился, бормоча под нос. В ветвях зашуршало, захлопало, а потом какая-то птица запела, защёлкала, словно перебирая тональности и проверяя голос. Удовлетворенно кивнув, Женя зашаркал дальше.

– Ты это видел? Он с птицей договорился. – Лада подозрительно глянула на Толю.

– Случайность. Не верю я в мистику и волшебство, – ухмыльнулся тот в ответ. – А вот ты, наоборот, сколько тебя помню, всегда верила в сказку, в магию, оставляла молоко домовым.

– Давно это было, – хихикнула Лада, – прошло уже. Но иногда так хочется чуда. Знаешь, такого простого, человеческого чуда.

– А поконкретнее?

– Чудной. Разве чудо может быть конкретным? Его даже потрогать не получится, только почувствовать.

Дом Лады располагался недалеко. Она даже могла, оглянувшись назад, разглядеть свет лампы над Толиным подъездом. Женя уже пытался открыть дверь, но она ему не поддавалась. Их новый знакомый злился, топал ногой, что-то бормотал, но дверь упрямилась.

Ладе вдруг расхотелось подниматься в квартиру. Эта уютная реальность, наполненная миром, добром, хорошими людьми, пением ночной птицы, с которой, она уверена, Женя договорился, не отпускала ее. Но бабушка всегда говорила: «У любой сказки есть конец. Там, где она заканчивается, начинается жизнь».

– Спасибо, Толя, вечер был удивительным. Ещё раз передавай маме Вале мои искренние пожелания и спокойной ночи.

– Пока, Лада. Надеюсь, что вечер будет иметь продолжение. А сейчас спокойной ночи, – он пожал ей руку, помахал Жене, воевавшему с входной дверью, и, развернувшись, твердой походкой зашагал в темноту.

Лада смотрела ему вслед, ощущая растерянность от сумбура в душе. Что-то сдвинулось с мёртвой точки сегодня, где-то в глубине нее, очень глубоко, там, куда давно не попадал солнечный свет и где затикал неведанный механизм. Словно какие-то древние силы пробудились, забытые, спрятанные от всех и, в первую очередь, от себя самой за семью замками.

– Всё будет хорошо, – Женины руки легли на плечи, и Лада почувствовала дрожь в теле.

– Пойдём-ка спать, Евгений Батькович. Утро вечера мудренее.

– Откуда знаешь? – прищурился Женя.

– Баба Нюра всегда повторяет.

Прислонив магнитный пятачок ключа к замку, Лада, к изумлению своего гостя, легко открыла железную дверь, и они зашли в подъезд, заканчивая столь удивительный и полный открытий день.

Часть 6

Ей редко снились сны. Говорят, что они проецируют человеческие переживания, страхи, ожидания, беспокойства или недостижимые мечты. «Видимо, ничего несбыточного на душе не накопилось, раз нет сновидений», – думала Лада. Но сегодня, едва закрыв глаза, она провалилась в какую-то кроличью нору и долго летела в кромешной темноте туннеля. Реальность происходящего ошеломила ее. Надо же, в какие игры разум играет с ней. Ощущения были почти взаправдашними. Скорость отзывалась давлением в ушах, даже слегка подташнивало, как в самолете при взлёте.

Она летела, стирая границы времени и пространства, пока стены тоннеля не начали пестреть мелькающими огнями. Окружающий мир постепенно снижал скорость, наполнялся звуками, приобретал очертания. Через некоторое время Лада осознала, что сидит в движущемся скоростном поезде, а за окном проносятся тоннельные огни. Пустой вагон вздрагивал на стыках рельс, мотаясь из стороны в сторону. Ещё через мгновенье состав выскочил из тоннеля, и яркий солнечный свет брызнул в глаза, заставив зажмуриться.

Проморгавшись, Лада прильнула к окну. За ним мелькали пейзажи её города. Поезд свободно катился по улицам. Места были знакомые, но блёклые, как выцветшие фотокарточки. Внезапно Лада даже вздрогнула: за окном показались стены старого родительского дома, конюшня, сад. Резные ставни – особенная гордость отца – открыты, занавески полощутся на ветру. Мама любила открытые окна, говорила, что в комнатах должен гулять свежий ветер. Из конюшни вышла лошадь с жеребёнком, тот ещё пошатывался на тонких ножках, тычась мордой в материнский бок. «Значит, кобыла разродилась всё-таки», – подумала Лада.

Странно, казалось бы, дом должен мгновенно пролететь мимо окон проезжающего поезда, но время замедлило ход, давая ей насладиться, рассмотреть, вспомнить каждую забытую деталь, любую мелочь. Она почти не удивилась, когда из сада вышли родители с братом. Они весело о чем-то болтали, мама, как обычно, держала отца за руку, а второй рукой трепала брата по волосам.

С пожара они не снились ей. Никогда. Как Лада ни просила, как истово не желала увидеть семью хотя бы во сне… Так почему же сейчас? Спустя столько лет?

Родители выглядели молодыми и счастливыми. Внезапно Юра повернул голову и увидел её. Он поднял руки и начал махать со всей силы, радостно улыбаясь, подпрыгивая от нетерпения и что-то крича. Следом обернулись мама с папой. Теперь они все втроем сияли улыбками и махали ей. Мама что-то говорила, но, к сожалению, все звуки терялись где-то. На глаза навернулись слёзы, сердце билось, как сумасшедшее, отдаваясь стуком в висках. Господи, как хотелось Ладе обнять их, хоть раз.

Поезд удалялся, набирая ход, родительский дом пропал в дымке времени. И вот уже мелькают знакомые избушки бабушкиной деревни. Вон полуразвалившийся колодец, а рядом разбитая молнией старая липа. Бабушка любила ходить по воду с расписным коромыслом. Его ещё дед выпиливал, под неё подлаживал. Да вот же она, бабуля, и коромысло на плечах. Спина ровная. Какая же она красивая!

– Бабуля! – не сдержавшись, закричала Лада. А та, словно услышав, оглянулась и помахала ей в ответ.

Поезд стремительно набирал скорость, виды за окном снова слились в одну светящуюся линию. В абсолютной тишине раздался спокойный знакомый голос: «Всё будет хорошо!»

Лада открыла глаза. Что-то происходило в её жизни. Не плохое, не хорошее. Лёгкие движения, как дуновение ветерка: с одной стороны незаметное, с другой – несущее едва ощутимую прохладу. Мудрая бабушка говорила: «Поживём, увидим». Ну, что ж, поживём.

Часть 7

Как-то само собой получилось, что Женя жил у неё уже месяц, но выгнать или отправить его в больницу мыслей не возникало. Лада даже привыкла к ненавязчивому присутствию Евгения, которое освободило её от хлопот по дому.

Иногда квартирант впадал в какой-то анабиоз, застывая на месте и глядя куда-то внутрь себя. В такие моменты Ладе хотелось, чтобы это самокопание вернуло ему память, но чудо не случалось, казалось, что оно скукожилось и не высовывало носа. Сны прекратились, жизнь постепенно входила в наезженную колею.

Однако Лада поняла, что события последних дней изменили её: перестало нравиться плыть по течению, хотелось что-то перевернуть, причём кардинально и решительно. Самым простым было измениться внешне.

Однажды, сентябрьским прохладным вечером, Лада зашла в салон, сияющий европейскими вывесками и уже с порога сшибающий с ног богатым антуражем. Раньше она обходила стороной подобные места, справедливо считая необоснованно дорогими. «Одни понты», – выражаясь словами сыновей. Но живем же один раз!

Администратор – молодая девочка – выскочила навстречу, усадила на мягкий, как облако, диван. Чай, кофе, сок? Чувствуешь себя суперзвездой. Парикмахер же, наоборот, оказалась женщиной среднего возраста, ровесницей Лады. Она спокойно оценила масштаб трагедии, которую придется решать, и предельно вежливо поинтересовалась у клиентки, чего бы та хотела, предчувствуя, как обычно, «чуть подровнять, да форму причёске вернуть».

– А давайте что-то креативное, на Ваше усмотрение, – подмигнула ей неожиданная клиентка.

– И красимся? – встрепенулась мастер.

– Была не была! Красимся.

Работа закипела. Вечер для всего салона пролетел незаметно быстро. Весь коллектив, охваченный творческим порывом, кружил вокруг Лады, предлагая на перебой маникюр, педикюр, формирование бровей, ламинирование ресниц и ещё кучу вещей, о которых их клиентка не слышала ни разу.

В результате уже поздним вечером из дверей салона вышла совсем другая женщина. Нет, не внешне: изменилось внутреннее состояние, мироощущение.

Увидев Ладу, Женя охнул и даже присел от неожиданности.