Английское дело адвоката

– Угу, – донесся глухой голос.

– Смартфон верни.

– Завтра.

Я еще посидела в ожидании кудрявого друга, но, так и не дождавшись, засобиралась домой, подумав, что и в самом деле ничего не случится страшного, если я заберу свой «Гелакси» не сегодня, а завтра.

* * *

До дачи я добиралась под тропическим ливнем. В этом году лето выдалось на редкость дождливое, однако солнце не переставало светить даже во время грозы. Пряный запах мокрых сосен врывался в открытые окна машины, но уже от поворота на подъезде к нашему участку сосновый дух перебил аромат бабушкиной выпечки. Ида Глебовна готовит так, что даже признанная кулинарка Кира Ивановна частенько берет у нее рецепты. Поставив машину во дворе, я взбежала на веранду и услышала голоса – мужской и женский. Подумав, что дед уже приехал, я радостно рванула на себя дверь, но, заглянув в гостиную, с огорчением поняла, что к нам пожаловал незнакомый мужчина. Напряженно выпрямив спину, незнакомец сидел на краешке стула, и руки его, прижимающие к боку новенький портфель, заметно подрагивали. На вид ему было лет сорок пять, но напряженное выражение лица делало его значительно старше. Глаза гостя смотрели в одну точку, нога в старомодном узконосом ботинке выбивала по паркету нервную дробь. Ида Глебовна изо всех сил старалась поддержать светскую беседу, но ее попытки не имели успеха. На все слова бабушки гость лишь рассеянно улыбался, невпопад кивал взлохмаченной головой и с трудом выдавливал из себя односложные ответы. На столе перед ним стояла нетронутая чашка чая, а на блюдце покоились знаменитые бабушкины пирожки, те самые, о которых я сегодня мечтала. Но гость, похоже, так и не отведал предложенного угощения, и это было странно. Стоило мне появиться в дверях, как на лице хозяйки промелькнуло заметное облегчение.

– Ну наконец-то ты пришла! – воскликнула бабушка, поднимаясь с кресла и устремляясь к выходу. – Пойдем, Агата, поможешь мне на кухне.

Ида Глебовна силой увлекла меня за собой и, как только мы достигли кухни, включила воду и тревожно зашептала:

– Этот товарищ явно не в себе! Он пришел сегодня утром со станции пешком, то и дело оглядываясь по сторонам, и сообщил, что желает видеть Владлена. Я сказала, что Владлен сейчас в отъезде и вернется ближе к ночи, но он все равно остался его ждать. Все это время сидит на одном месте и не шевелится, и я не представляю, что с ним делать.

– Ты что, ба, не знаешь, кто это такой? – изумилась я, испепеляя бабушку сердитым взглядом. Бабушка смущенно кивнула и опустила глаза.

Как это на нее похоже! Пустить в дом неизвестно кого и весь день развлекать незваного гостя приятными беседами и кормить горячими пышками! И эта доверчивая женщина проработала всю жизнь вместе с дедом в структурах госбезопасности![1 - Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Состояние аффекта».] Фантастика!

– Нужно осторожно проверить, нет ли у него в портфеле оружия, – свистящим шепотом проговорила бабушка. – Что-то мне не нравится, как он держит этот портфель. Как будто там бомба. И зачем ему непременно нужно увидеть Владлена? Как бы при появлении Влада гость не привел бомбу в действие.

– Надо проверить – значит, проверим, – легко согласилась я, принимаясь перебирать в голове варианты решения поставленной задачи.

Способов проверки портфеля было множество. Самым простым и эффективным мне показался вариант с электричеством. Не может мужчина продолжать восседать на облюбованном месте в тот самый момент, когда слабые женщины в кромешной темноте на ощупь копаются в распределительном щитке, пытаясь выяснить причину отключения электроэнергии.

– Найди мне какой-нибудь дедов портфель, похожий на портфель гостя, – инструктировала я бабулю. – Потом я выключу свет во всем доме, а ты стой у щитка и зови на помощь. Гость прибежит помогать и положит портфель на пол, чтобы обеими руками пошарить в щитке. Ты чиркай спичками, чтобы потянуть время, и проси его поскорее найти неисправность, чтобы не отвлекался на портфель, а смотрел на тумблеры. Я как будто бы побегу за фонариком и заодно прихвачу его вещички с собой, чтобы спокойно проверить их содержимое, а дедов портфель пока будет валяться на полу на случай, если он будет время от времени ощупывать ногой местность вокруг себя. Затем я принесу фонарик и верну портфель на место.

Бабушка понимающе кивнула головой и с сомнением в голосе произнесла:

– Надеюсь, у нас все получится.

Но у нас не получилось. Даже несмотря на кромешную тьму, гость так и продолжал сидеть на своем месте. Стоя в коридоре у распределительного щитка, бабушка жалобно кричала в темноту, призывая на помощь, но на зов хозяйки никто не откликнулся, и мне ничего не оставалось, как включить тумблеры обратно. Заглянув в гостиную, мы застали гостя сидящим на краешке того же самого кресла. Локоть, которым он продолжал прижимать к себе вещи, подрагивал от напряжения. Угощение по-прежнему оставалось нетронутым. Дело принимало скверный оборот. Гость и в самом деле больше всего походил на подрывника-самоубийцу, и его, во что бы то ни стало, следовало обезвредить. Лучший способ получить желаемое – это ошеломить противника. Поэтому я, проходя мимо гостя, как бы ненароком выплеснула на него чашку горячего чая. Мужчина издал крякающий звук, но поклажу так и не выпустил. Отряхнувшись от кипятка, он первым делом полез проверять содержимое портфеля. Я стояла за его спиной и тоже во все глаза смотрела, что же он так оберегает. Как ни странно, оружия там не оказалось, но было много бумаг, разложенных по пластиковым папкам, и потому особо не промокших. Убедившись, что с драгоценными папками все в порядке, обваренный гость вскинул на меня разгневанные глаза и сердито спросил:

– Зачем вы это сделали?

– Я же не нарочно, – соврала я. И мстительно добавила: – Вот если бы вы помогли бедным женщинам починить электричество, этого бы не произошло.

Не понимая, что я имею в виду, мой собеседник раздраженно пожал плечами, и тут я услышала, как во двор въехала машина деда.

– А вот и Владлен Генрихович, – улыбнулась я. – Можете ему на меня пожаловаться, если хотите.

– Нет уж, увольте, ябедой я никогда не был, – недовольно пробурчал гость, поднимаясь с места и устремляясь к входным дверям.

С уставшим дедом он столкнулся в прихожей. Владлен Генрихович как раз целовал бабушку, здороваясь, когда распахнулась дверь, и из гостиной почти бегом выбежал заждавшийся страдалец.

– Владлен Генрихович, я к вам, – взволнованно сообщил он, и дед изменился в лице.

– Анатолий Сергеевич? Что-то случилось в институте? – забеспокоился дед, торопливо передавая бабушке дорожную сумку, с которой отправлялся в поездки.

– Случилось, и именно в институте, – упавшим голосом поведал гость и двинулся в кабинет следом за хозяином дома.

Я же устремилась вверх по лестнице и в считаные секунды оказалась в своей комнате, расположенной прямо над кабинетом деда. У меня имелся свой способ подслушать, о чем говорят в кабинете, и я не сбиралась упускать случая им воспользоваться. Расположившись у вытяжки, я приложила к решетке стетоскоп и, стараясь реже дышать, обратилась в слух.

– Владлен Генрихович, у меня большие неприятности, – без долгих предисловий начал визитер.

– Давайте по порядку, – распорядился дед.

– Институт органических исследований, который я возглавляю, провел серию экспериментов, увенчавшихся успехом. Можно с уверенностью утверждать, что наши нейрофизиологи разработали специальную программу позволяющую читать мысли.

– Боюсь, вы неоригинальны, – усмехнулся дед. – Каждый руководитель института, подобного вашему, уверен в том же самом, дорогой Анатолий Сергеевич.

– Дослушайте до конца, – повысил голос директор института. – Мы отобрали сто пятьдесят добровольцев, которым предстояло пройти хирургическую операцию на мозге по удалению опухолей или лечению эпилепсии. Им вживили по двести пятьдесят шесть электронов в верхнюю и среднюю височные извилины. Это, как вы знаете, область восприятия звука. Добровольцы с вживленными электронами входили в комнату, оборудованную звукоизоляцией, надевали наушники и прослушивали многочасовые монологи на самые разные темы. При этом электроны считывали импульсы, которые в это время проходили в коре головного мозга. Компьютерная программа запоминала, какой импульс соответствует тем или иным словам и фразам. В результате у нас в руках оказались сто пятьдесят спектрограмм. Их поочередно накладывали на звуковые монологи, которые слушали пациенты. Такая процедура позволила составить «словарь головного мозга». Вот, взгляните, эти наушники созданы на базе «словаря». По сути это протез, позволяющий людям с нарушениями речи воспроизводить то, о чем они думают. Ретранслятор мыслей. Надевайте смелее, не бойтесь. А теперь нажмите клавишу.

В кабинете тут же зазвучал раздосадованный голос деда:

– Я устал как собака, а он чушь какую-то городит! Даже неловко за него. Вроде бы солидный ученый, а…

Послышалась возня, словно кто-то в спешке что-то с себя срывал, и радостный голос Анатолия Сергеевича закричал:

– Вот видите, а вы мне не верили! Это ведь ваши мысли, верно, Владлен Генрихович? Да ладно вам, не смущайтесь, ваши-ваши!

– Э-э, ну я, конечно, скептик и не очень-то склонен доверять людям на слово, поэтому предпочитаю убедиться во всем сам, – извиняющимся тоном затянул дед.

– Не надо извиняться, вы лучше помогите мне решить непредвиденную проблему, – умоляюще проговорил гость.

– Что такое? – заволновался дед. – Не стесняйтесь, господин Кузичев, рассказывайте все как есть.

– Как только мы закончили разработку прибора, ко мне прямо на улице подошел представитель американской фирмы, предложивший купить наше изобретение за баснословную сумму. Я сначала было согласился, но этот тип – его незаметно сфотографировал – поставил обязательное условие – заключенный с ними договор должен быть эксклюзивным.

– Позвольте взглянуть на снимок, – попросил дед, и я страшно пожалела, что до сих пор не придумала, как подсматривать беседы деда.

– Это известный мерзавец, – между тем говорил дед.

– Вы его знаете? – заинтересовался Кузичев.

– Не только знаю, но и имею несчастье быть его учителем. Это Коля Жакетов.

Я тоже знала Жакетова и даже встречалась с ним, еще не зная, что он мой биологический отец. Я говорю «биологический», а не «родной», потому что родным отцом считаю другого человека, приемного сына деда и бабушки Льва Рудя, а вовсе не ушлого проходимца Жакетова, повинного в смерти моего папы. Прежде чем стать участниками одного из проектов отдела «Сигма», Лева и Николай росли и воспитывались в одном детдоме, но после судьба развела их в разные стороны, столкнув лбами только тогда, когда они оба полюбили одну и ту же женщину – мою мать. До недавнего времени я ничего не знала об этих событиях, уверенная, что папа жив, он ученый и работает где-то в Африке, но неприятная история, приключившаяся с бабушкиной подругой, открыла мне глаза[2 - Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Состояние аффекта».].

– В принципе, вам нечего опасаться за свою жизнь, – говорил дед. – Он не станет идти напролом, Жакетов придумает обходные пути.

– Это не слишком обнадеживает, – уныло протянул Кузичев. – Так вот, я, естественно, категорически отказался от сотрудничества с американцами. Тогда Жакетов пригрозил, что найдет способ заполучить изобретение в обход меня. И тут я вспомнил про вас, Владлен Генрихович. Вы много лет сотрудничали с нашим институтом, знаете все подводные камни. Я собрал пакет документов, очень вас прошу присмотреть за ним, пока я ищу достойного инвестора.

– Ну что же, оставляйте ваш портфель и не забудьте положить в него наушники, а то супруга, не дай бог, перепутает с обычными, наденет ваш ретранслятор, и я узнаю о себе много нелестного, – пошутил дед. И тут же пригласил:

– Ну а теперь, может быть, чайку?