Адвокаты не попадают в рай

* * *

В приёмном отделении шестой городской больницы мы были через десять минут.

– Никакой Мироевской Надежды Сергеевны к нам не поступало, – решительно поправляя то и дело сползающие на кончик носа очки, заявила пожилая крашеная блондинка.

– Будьте так добры, назовите фамилии всех женщин, которые поступили к вам позавчера в кардиологию, – мило улыбаясь и подкрепляя улыбку сторублёвой купюрой, попросила я.

– Семёнова была, Морозова, Бронштейн и Баулина.

– Так Баулина – это же наша с Надеждой девичья фамилия! – оживилась клиентка, радостно сверкая из-под шапки круглыми глазами.

– Баулину Надеждой Сергеевной зовут? – уточнила я.

– Именно так, – подтвердила регистраторша.

– И в какой палате она лежит?

– В триста восьмой. Но сейчас вас к ней не пустят.

– Это не страшно. Самое главное, что Надежда нашлась, – радостно задышала Любовь Сергеевна. – Когда у вас приёмные часы?

– С четырёх до семи, – ответила сотрудница регистратуры, теряя интерес к беседе.

Возбуждённо жестикулируя, клиентка направилась к выходу.

– Это же надо, Надежда забыла, что она Мироевская! – громко говорила она. – Уже полвека, как не Баулина, а вот поди ж ты, назвалась Баулиной. Это склеротические изменения в коре головного мозга. Я передачу смотрела, такое часто в старости бывает. Надежда, конечно, и раньше чудила. Например, записалась она в сентябре в Институт Гельмгольца на шестнадцать тридцать и приехала… в половине пятого утра. На такси до клиники добиралась и все удивлялась, почему не ходит транспорт. Сердобольные медсёстры положили её в пустую палату, чтобы она там поспала, а потом позвонили мне и попросили за ней приехать. После этого я Надю одну никуда не отпускаю.

– Любовь Сергеевна, может, вас до дома подвезти? – вклинилась я в возбуждённый монолог клиентки.

– Нет, не поеду я домой, – отмахнулась та. – Пойду к Раисе, обрадую её, что с Надеждой всё в порядке.

– Ну что же, сестра ваша нашлась, моя помощь вам больше не требуется. Вы оплатили аванс, и завтра я жду вас в конторе. Вы ведь должны внести оставшуюся сумму.

Лицо Кашевой мигом утратило всю свою благообразность. Она собрала лоб морщинами, сделавшись похожей на разъярённую черепашку, и с угрозой в голосе проговорила:

– Это за что же тебе ещё денег давать? Ты палец о палец не ударила, чтобы найти Надежду, всё сделала я: объявления развесила по району, нашла эту вертихвостку из ювелирного, денег ей отвалила. Совсем обнаглели господа адвокаты, тянут и тянут с пенсионеров!

Мечтая как можно скорее покончить с неприятным разговором, я примирительно подняла руки и сердито сказала:

– Отлично! Если вы считаете, что ничего нам больше не должны, пусть так и будет. Только, пожалуйста, больше ко мне ни с какими вопросами не обращайтесь.

В конце концов, просьбу Хитрого Лиса я выполнила – старуха судиться с полицией передумала, значит, дело доведено до логического завершения, и надо как можно скорее распрощаться с гражданкой Кашевой.

– Не бойся, не обращусь! – выкрикнула мне в спину бывшая клиентка, пока я усаживалась в машину.

Но английская народная мудрость гласит: «Никогда не говори «никогда». Любовь Сергеевна позвонила мне на мобильник в два часа ночи.

– Агата, только что кто-то забрался в квартиру к Наде! – страшным шёпотом сообщила она.

Не понимая спросонья, чего от меня хотят, я вяло откликнулась:

– И чем я могу вам помочь? Вызывайте полицию.

– Полиции я не доверяю, а тебе доверяю, – грубо польстила мне Кашевая. И зачастила: – Ты вон лишнего не берёшь, а в полиции одни рвачи работают, за каждый шаг деньги вымогают. А откуда они у бедной пенсионерки? Я дачу совсем за бесценок продала, ничего уже от суммы не осталось, нечем мне им платить. Да и тебе, впрочем, тоже. Давай приезжай! А то ведь я к Лисицыну пойду и расскажу, как ты моё дело на середине дороги бросила! – резко перешла старушка к угрозам.

Понимая, что поспать мне сегодня не дадут, я устало согласилась:

– Ладно, через двадцать минут буду у вас.

И отправилась в ванну смывать остатки сна. До Армянского переулка ехать было всего ничего. Поднявшись на нужный этаж, я увидела приоткрытую створку квартиры Раисы и две взлохмаченных головы, выглядывающие в щёлку. Старушки не спускали глаз с двери Мироевских, опасаясь, что злоумышленник покинет место преступления раньше, чем я успею приехать.

– Он всё ещё там, – шёпотом оповестила меня верхняя голова, принадлежавшая Любови Сергеевне. А нижняя, Раисина, принялась энергично кивать.

– Несите ключи, – распорядилась я.

Мне в руку тут же сунули ключ на внушительной связке, и я, стараясь не греметь остальными ключами, открыла входную дверь квартиры пропавшей, в которой затаился неведомый преступник.

* * *

В прихожей стояла подозрительная тишина. Повсюду горел свет – похоже, вор особо не таился, пройдясь по всем помещениям и устроив иллюминацию. Только спальня была погружена во мрак, и оттуда доносились странные звуки, напоминающие всхлипывания велосипедного насоса. К уже знакомому мне запаху сердечных капель и старых книг прибавились новые нотки, особо неприятные, но что это за «аромат», понять мне не удавалось.

Пока я раздумывала, что может его издавать, Любовь Сергеевна, следовавшая за мной по пятам, прошла в комнату и хлопнула ладонью по выключателю. Под потолком вспыхнула засиженная мухами и покрытая толстым слоем пыли хрустальная люстра, и при её тусклом свете мы увидели, что на кровати поверх одеяла спит, лежа на самом краю, какая-то женщина. Рядом с ней раскинулся во сне мальчик лет пяти.

Приглядевшись, я узнала в непрошеной гостье социального работника Катерину. Любовь Сергеевна, похоже, тоже поняла, кто перед ней, и тут же упёрла руки в бока.

– А ну-ка, подъём! – командным голосом гаркнула старушка.

Первым проснулся ребёнок. Он засунул палец в рот и, испуганно тараща на нас глазёнки, кривил мордашку, готовясь зареветь.

– Катерина, вставай! – потребовала Кашевая и тронула спящую за плечо.

Та заворочалась на кровати, из-под её тела выкатилась пустая винная бутылка и с грохотом шлёпнулась на пол. Тут-то я и поняла, чем так гадко воняет в квартире. Это же запах перегара!

– О-о, всё понятно, – протянула Раиса, брезгливо рассматривая опухшее лицо Катерины.

– Эй, выметайся отсюда, пока я полицию не вызвала! – прикрикнула на девушку Любовь Сергеевна.

Мальчик вынул палец изо рта и разразился горьким плачем. Слёзы сына подействовали на пьяную как холодный душ. Она тряхнула головой и, сложив из непослушных пальцев кукиш, ткнула его в перекошенное от злости лицо оппонентки.

– А это видела? – истерично завопила девица. – Это моя квартира, ясно?

– Как твоя? – опешила Раиса.

Кашевая от возмущения только фыркнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Надежда Сергевна завещала мне всё движимое и недвижимое имущество! – визжала девица. – Вот завещание, смотрите!

Соцработница вынула из-под себя мятый пакет и вытащила оттуда файл с изрядно потрёпанной бумагой, которую и протянула сестре Мироевской. Та растерянно уставилась в листок. Но, находясь в состоянии стресса, ничего не могла прочесть. Я взяла из ее рук документ и убедилась, что это действительно нотариально заверенная копия завещания, которое, само собой, ещё не вступило в силу, ибо завещательница жива.