Белый голубь, чёрный слон

«Галактика», 22 августа, 21:15

После прогулки Инна предложила попить чай у неё в каюте – Мария как раз заварила большой чайник. Чаепитие с рахат-лукумом оказалось отличной заменой ужину в большой столовке, надо будет почаще к ним заходить.

Когда Инна ушла мыть посуду, Мария подсела близко-близко и шёпотом рассказала #страшносекретнуюисторию. Теперь я наконец знаю, из-за чего Инна перестала работать в бассейне.

Оказалось, что однажды она не заметила, что после тренировки не все ученики ушли в раздевалку. Как так вышло, она до сих пор не понимает – она уверена, что в воде никого не было. Но это совсем не важно. Важно то, что та девочка, которая решила поплавать подольше, чуть не утонула. Всё закончилось хорошо: девочку выловили большим тренерским сачком, только сделала это не Инна, а какой-то другой тренер. Инны в это время рядом не было, потому что она спокойно отправилась по своим делам – группа девочки-невидимки в её расписании была последней. Вот так. После этого случая Инна перестала быть тренером. Сама она себя наказала или её выгнали, Мария не знает.

И да, получается, что теперь всё исправлено. Минус закрыт плюсом. Тогда девочка, сегодня мальчик. Вот только зачем было скрывать? Что случилось бы, если б я узнала про тот случай? Ничего. Порасстраивались бы вместе, может, ей бы легче стало.

Терпеть не могу узнавать всё последней. Но лучше поздно, чем никогда. С другой стороны, я сама такая. Про что-то серьёзное и настоящее – никогда и никому. Так надёжней.

«Галактика», 22 августа, 23:45

Поссорились с Алё. Кажется, впервые. Предчувствие, что случится что-то плохое, было ещё утром. Все пассажиры «Галактики» после завтрака отправлялись в Стамбул, только не пешком, как наша компания, а на автобусах. Когда мы шли по причалу, я прекрасно видела, как Алё мне машет из окна, но сделала вид, что внимательно слушаю папу. Почему-то уже тогда она была мне неприятна, и я совсем не хотела притворяться, что её воздушные поцелуи что-то значат. Почему? Не знаю. Просто почувствовала, что больше мы не вместе. Она изо всех сил машет, улыбается, складывает ладони в сердечко, а мне всё равно. Было какое-то звериное предчувствие, что всё кончено.

Но по-настоящему мы поругались после вечернего шоу. Сломав голову от разгадывания фокусов и ослепнув от костров поглотителей огня, я сразу завалилась спать. Этого мне Алё не простила. По её мнению, перед сном я была обязана похвалить её покупки – их было столько, что они заполнили не только её кровать, но и всё пространство нашей крошечной каюты.

Она совсем не понимала, что, даже если бы я не была жутко уставшая, я бы всё равно не сказала ни слова. Разбор её сумок мне никогда не нравился, просто раньше я делала вид, что мне страшно интересно что-откуда-почём. Сегодня же терпение лопнуло и я, удивляясь сама себе, уверенно сказала:

– Алё, я не хочу. Давай спать.

Наступила жуткая тишина. Некоторое время Алё тяжело дышала, а потом вдруг как бешеная кошка запрыгнула на мою кровать и развернула меня как куклу.

– Это как? – спросила она, нависнув над моей подушкой.

– А вот так. Я устала.

– От своей писанины ты не устала, а от меня устала?

Тут она сбрендила окончательно и начала рыться в моих вещах. Больше всего её интересовал рюкзак. После непродолжительной тряски из него выпало то, что она искала.

– Ну всё! Хватит! – прохрипела Алё.

Схватив журнал, она попыталась его порвать, но у неё ничего не получилось – там такой толстенный картон, что эффектного разрывания на кусочки не получилось бы даже у Геракла. Алё не оставалось ничего, как размахнуться и швырнуть его изо всех сил. Журнал, взмахнув своими пожелтевшими крыльями, шумно стукнулся о потолок и приземлился за шкаф.

То, что ей очень не нравится моё новое увлечение, было понятно с самого начала. Она постоянно стояла за спиной, подглядывала, выдёргивала ручку, закатывала глаза, гадко смеялась – делала всё, чтобы я не писала. Однажды я даже решилась почитать запись про нашу классную Магнию, но она, выслушав, скривилась так, как будто попробовала муху или червяка.