Я красавчик. И это бесспорно!

Я чувствовал себя нашкодившим школьником, которого поймали с сигаретой за углом школы. У меня даже уши полыхнули.

– Да. Честь девушки защищал, – и честно-честно посмотрел ей в глаза.

Мать скептически скривила тёмно-вишнёвые татуированные губы. Ей очень шёл этот цвет.

– Там хоть была она, честь эта, чтобы защищать-то?

– Была, – признался честно. Совесть моя чиста, поэтому мамины снаряды в мой окоп не долетали.

– Ладно, счастье моё. Сходи-ка в душ и дай-ка я тебя обработаю, пока здесь.

– Как тебе, понравилось быть бабушкой? – поинтересовался, с готовностью стягивая одежду. Раз мама так добра, нужно поскорее пользоваться остатками её долготерпения.

– В общем, нормально, выдержала. Но несколько раз задумывалась: а так ли я хочу, чтобы ты женился? Это ж ещё и невестку терпеть? Наверное, ребёнка вытерпеть легче.

Мама, как всегда. Прямолинейна. Я рассмеялся и отправился в ванную. Душ, душ, струи воды. Как хорошо-то.

Мать в доме, пришлось трусы натягивать, а не в полотенце щеголять, как я привык. Она придирчиво рассматривает моё тело. Безошибочно тыкает пальцами в те места, куда кулаки местного борца за чужие сумочки прилетели.

– У тебя скоро соревнования, говоришь? Как раз то, что нужно. Будешь выглядеть шикарно.

– Пройдёт, – равнодушно бросаю я. – Или для этого есть грим. Не переживай, ладно? Я сам разберусь.

Почему, когда я собрался всё бросить, мать слишком уж интересуется тем, что я решил оставить в прошлом? Из биографии не вычеркнуть, да я и не желаю. Это часть жизни, и я прожил её достойно. Мне не стыдно, кто бы что ни говорил и какие бы сплетни обо мне ни ходили.

– Ладно, – вздыхает она. – Взрослый, я помню. Но я мать, и не забывай об этом! Поэтому имею право и переживать, и беспокоиться, и «ко-ко-ко», как курица, делать!

Атака. Кто не спрятался, тот поражён. Она обрабатывает мне ранки, допрашивает по всей строгости закона, чем я занимался весь день. Рассказываю всё честно, но без лишних подробностей.

– Что ты с Данькой-то решил?

Я вздыхаю.

– Пусть эту ночь со мной побудет, а с утра – сдаваться.

– Вот и правильно, – поддерживает меня мать. – Если он твой, будем бороться законно, а не пойми какими методами. А то как-то мне не нравится вся эта история. Мутная она какая-то.

Я тоже так думаю, поэтому не возражаю. Мать наконец-то уходит, я провожаю её до лифта и, можно сказать, машу белым платочком вслед, дожидаясь, когда кабинка мягко приземлится на первом этаже. И в этот момент распахивается соседская дверь. Из неё выскакивает Надя. Блузка у неё на плече порвана, взгляд безумный.

– Вали, дрянь! – несётся из квартиры вой соседа, а у меня невольно сжимаются кулаки.

Девушка всхлипывает. Поправляет дрожащей рукой волосы. Пытается приладить оторванный рукав блузки, но он так и висит нежно-розовым заячьим ухом. На щеке у неё – свежая ссадина. Кажется, кому-то не повезло.

– Что, проблемы? – спрашиваю глухо. Из-за неплотно прикрытой двери воет, как шакал, сосед.

– Да. Нет. Я пойду, – направляется она к лифту, а затем, прислонившись к лифтовой шахте, медленно сползает по стеночке и присаживается на корточки. – Собственно, мне больше некуда идти, – бормочет сама себе и утыкается лицом в дрожащие ладони.

Глава 11

Надя

Честно говоря, думала, что мои приключения наконец-то закончились, когда Денис открыл дверь. Он муж моей сестры – второй. Если уж совсем придираться – третий, но второй у неё какой-то очень скоропалительный был – быстро появился и ещё быстрее исчез, так что, можно сказать, официально замуж Наташка слетала дважды.

Денис был под мухой, и это мне не понравилось. Если бы я знала, что Наташи дома нет, я бы ни за что не вошла в квартиру.

У нас с Наташей – общая мать и разные отцы. Она на десять лет старше и вечно злая на людей и жизнь. Первый её сын Максимка вырос у нас с мамой на руках. Наташка тогда училась, не до ребёнка ей было. Второго, Гошку, рожала она уже сознательно, чтобы семью укрепить.

Что там укреплять было – ума не приложу. С Денисом мы не поладили сразу. Гадкий он какой-то, но сестра нашего мнения не спрашивала, да и не нам с ним жить, так что в её семью мы не вмешивались.

И вот сейчас он весь такой заботливый привечает меня, сумку мою в квартиру собственноручно затянул.

– Наташа? – позвала я, пытаясь увернуться от рук Дениса.

– А Натахи дома нет, – доверительно дыхнул на меня свояк, и я невольно попятилась. – Домой укатила с пацанами.

Он уже успел забрать у меня и сумочку, и ноутбук, пока я топталась в коридоре, пытаясь переварить информацию.

– Как укатила? – тупее вопроса не придумаешь, но мне нужно было срочно адаптироваться. Да так, собственно: она в декрете, её рабочая неделя не держит. А я всё же дура, что без предварительного звонка припёрлась. Лучше бы на вокзале переночевала.

– А вот так! Взяла – фьють! – и свалила! – гадко улыбается Денис, и я понимаю шестым чувством: поцапались, видать. Решила Наташка характер показать, а муж её, смотрю, и не расстроился ни разу. Весёлый, поддатый, радуется свободе. – А ты проходи, Надюх, проходи, что ты как неродная прям. Я тебя чаем напою, обогрею, как смогу.

Он деловито тянет за собой мои вещи, и я, словно овца на закланье, плетусь вслед, лихорадочно соображая, как назад своё добро отвоевать и удрать отсюда поскорее.

– Вот, Надюх, бутеров тебе сделаю, – складывает он мои вещи на кухне возле батареи и крутится у стола.

Обойти его возможности нет. Да и опасаюсь я: он бугай всё же, молодой жеребец, как мама его называет. На самом деле, он козёл первостатейный, но всё же муж Наташкин и отец маленького Гошика, так что я стараюсь свои познания в зоологии держать при себе.

– Ты знаешь, я, наверное, пойду, – без сестры мне не улыбается здесь находиться. С тоской думаю, что и телефон у меня в сумочке. И никак к ней сейчас не подобраться.

– Тебе ж некуда идти, – кивает Денис на мои вещи. Догадливый очень.

– Найду куда, – стараюсь, чтобы голос звучал потвёрже.

– Да ладно, что там, свои ж. На улицу не выкину, не бойся.

Уж лучше бы выкинул, гораздо проще было бы, чем сейчас, в подвешенном состоянии и наедине с этим прохвостом.

– Наташи нет, – упрямлюсь я, – поэтому…

– Ну что ты как неродная, а? – ставит Денис на плиту чайник. – Я ж по-родственному, понимаю. Это Наташка твоя злая, а я добрый. Это она не захотела тебя приютить, а я – с дорогой душой. В собственной квартире, заметь. Живи сколько хочешь, пока у тебя утрясётся. Пожалуйся Денису, малышка. Что, сожрала тебя столица? Несладко здесь, да? А то лезете сюда, как тараканьё, а тут вам не это, тут надо акулой быть, а не рыбкой. А то ням-ням – и один хребет останется.

Он меня воспитывал, нудно что-то рассказывал, а я с тоской думала, как добраться до сумок – и до свидания. И пока я размышляла, он подобрался ко мне непростительно близко.

– Ну, иди сюда, – сдёрнул со стула и прижал к себе. В штанах у него колом стояло. Он ещё и вжался в меня с такой силой, что сделал больно. – Хоть настоящего мужика попробуешь, мелочь. Небось тебя всё дрыщи обхаживали малокровные. У них в штанах жидко, да?

Он долбился в меня так, словно пытался изнасиловать сквозь одежду.

– Отпусти! – упёрлась руками в грудь. Денис не отставал – схватил меня за… молочную железу и сдавил, а потом и вовсе кофточку рванул с плеча. Я заехала ему в нос.