Мой властный миллиардер

– Ты мне вот это брось, Настька! – что-то он злой сегодня. Не с той ноги встал? – С такими, как этот твой пижон, связываться – последнее дело! Мала ты ещё, ясно?

Он меня убил. Прямо в сердце ударил пяткой.

– Во-первых, Володя – нормальный парень. Во-вторых, мне уже двадцать один исполнилось. Между прочим, могу пить, гулять, замуж выходить. Не поздно ли ты взялся блюсти мою честь? И с чего бы это, старший бро Артур?

– Ну, если ты тупая, Насть, то это навсегда. Чтоб я этого твоего «нормального парня» возле тебя не видел! Поматросит и бросит, а ты потом будешь реветь и страдать. Хорошо, если без последствий! На фиг нам такие нормальные парни не сдались! Мало тебе нашей матушки Ра? Жизнь ничему не учит, да? Такие буратины любить не умеют, только играть в любовь да голову морочить мастерски способны. Мать моя тому пример. Надеюсь, ты меня услышала! – Артурчик шваркнул на «отбой».

Разъярился. Я даже виноватой себя почувствовала.

Это он мне в любви признался, что ли? Есть над чем задуматься. Так-то мы больше грызлись да язвили, подкалывали друг друга. И вот тебе – пожалуйста – оказывается, я ему не безразлична. Через двадцать лет пришло озарение. Ладно, разберёмся. Лишь бы родителям не накапал. А то они тоже… те ещё моралисты и паникёры.

Утром я чуть не проспала. Тут великая миссия, а я дрыхну без задних ног.

– Ну, что, моя дорогая Цирилла, – гладила и тискала рыжую девочку, – пора тебе обрести дом и хозяев. Надеюсь, тебе понравится.

Коробку я подготовила ещё вчера. Купила банты и ленты, украсила, как могла. Старалась, проявляя все свои таланты. К слову, у меня хорошо получалось. Я, между прочим, в кружок «Умелые руки» ходила, когда в школе училась. Так что подарочную упаковку, декор сделать – раз плюнуть.

Цирьке я тоже банты повязала. На шею и на туловище. Она стала похожей на Карлсона, который живёт на крыше.

– Теперь у тебя есть пропеллер. Главное его не потерять, пока доедем. Буду за тобой следить! – погрозила ей пальцем и рассмеялась.

Настроение у меня было отличное. Я волосы распустила и сарафанчик в горошек надела. Глаза накрасила и губы. Нет, вовсе не для того, чтобы Вове понравиться. Глупости какие. Просто на душе хорошо, и выглядеть поэтому хотелось прекрасно.

Я вызвала такси. Ну, не на общественном же транспорте с коробкой и щенком добираться? Я улыбалась всю дорогу и сюсюкалась с Цири. Таксист косился, но разговаривать не посмел. Принял, наверное, меня за сумасшедшую. Подумал, наверное: тронь такую, будет всю дорогу душить рассказами из жизни собак.

Я могла. Но меру знала. Всё нужно делать с любовью. А разговоры с таксистами в мерило любви не входили. Любил бы он собак, сам бы со мной заговорил. А так поглядывает настороженно. Следит, наверное, чтобы мы ему тут не нагадили случайно. А мы, между прочим, культурные. У нас памперс имеется. Поэтому нечего за нами следить!

В общем, доехали мы без приключений. А дальше всё пошло не по плану. Во-первых, к миллионеру было не подобраться: охрана-с, а я с коробкой произвела неслыханный фурор. Вова, оказывается, на мой счёт распоряжений не оставил. Непростительное упущение!

– Что это у вас? – вздрагивал ноздрями усатый охранник, похожий на Гитлера и Чарли Чаплина одновременно.

– Бомба, конечно, – прижимала я к себе щенка, – видите, под хвост запихала, и жду, когда рванёт.

– Шутите? – глаза у него, как у рака чуть не вылезли на телескопах – злые такие маленькие глазёнки. И губы, как вареники – шлёп-шлёп. А ещё он «ш» не выговаривал толком, поэтому у него выходило: «футите?», «фто», и я пыталась не заржать. Нервно-истерическое это. Пришлось Вовке звонить. Хорошо хоть он ответил почти сразу.

– Ты опаздываешь, – и это вместо приветствия!

– Это не я опаздываю, а охрана ваша у щенка под хвостом взрывчатку ищет, – огрызаюсь, как могу. – Кто-то забыл предупредить, что в его хоромы щенок прибудет. Держат меня здесь как преступницу.

На том конце подозрительно хрюкнули. Он что, ржать надумал?

– Дай Петровичу трубку, – голос всё тот же, командирский.

Не знаю, что он там говорил, но Адольф Петрович Чаплин вначале покраснел, затем побагровел. На висках выступил пот, а глаза выпучились ещё больше. Так и кондратий хватить может. Что ж миллионеры такие злобные, а?

– Проходи! – просипел он мне и рукой махнул, как Гагарин.

– Телефон отдайте, – протянула длань, требуя своё сокровище назад. Я ещё не миллионерша и телефонами разбрасываться пока не могу.

Дальше дело пошло лучше. Нам консьерж покланялся, к лифту проводил, сказал, на какую кнопочку жать. Миллионеры – они как птицы: летают высоко и живут тоже. У него пентхаус – весь верхний этаж и крыша миллионерские.

– Не зря я тебе пропеллер приделала, – делюсь впечатлениями с Цири. – Будешь настоящей Карлсонихой, прикинь? Сиди тихо! – погрозила щенку пальцем, поправила банты и закрыла коробку. Там всё в порядке: дырки по бокам. В одну из них рыжий Цириллин нос высунулся. Любопытная девочка.

Я вдохнула, выдохнула и нажала на кнопку звонка. Звенело как в церкви – громко и торжественно: бам-бам-бам! Дверь почти сразу распахнулась.

Она была прекрасна – дочь Владимира Орловского. И совсем на него не похожа. Белокурая, голубоглазая. И только крохотная ямочка на подбородке всё же указывала: она его. Выглядела девочка как настоящая принцесса: платье льдистого цвета с пышной юбкой, туфельки в тон. Короны на голове не хватало.

– Это ты мне принесла? – спросил ребёнок и протянул руки.

– Если день рождения у тебя, значит это твой подарок, – осторожно вручила ей коробку.

Больше мне делать здесь было нечего, но я не могла уйти, пока не увижу собственными глазами, что Цири попала в хорошие руки. Это выше моих сил.

Ребёнок без пиетета отбросил в сторону крышку и завизжал от восторга. На заднем фоне нарисовался наш миллионер. В костюме, галстуке, голубой рубашке в тон платья дочери.

– Собака! Моя! Здорово! – Цири прижали к груди. Прямо к красивому платью. Затем ребёнок кинулся к отцу. – Ты лучший! Ты молодец! Это правда моя? Правда? Я о такой всю жизнь мечтала, а мама сказала, что это большая собака, что лучше маленькую! А ты молодец!

– С днём рождения, Белка! – Орловский поцеловал дочь в макушку. – Конечно, это твоя собака. Что стоишь в дверях? – это он мне. – Проходи.

И я вошла. Когда ещё удастся побывать в гостях на дне рождении миллионерской дочери?

Я сделала три шажка вперёд. Успела окинуть взором холл – по-другому не скажешь. Нарядненько. Всё в шариках. Колонны, арки – праздничный рай, одним словом. Какой-то очумелец из шаров навертел и цветы, и собаку, и девочку белокурую с завитыми локонами. На это можно было смотреть, открыв рот, бесконечно.

В чём-то Артур прав: в душе я ещё ребёнок. То, что я увидела, меня обрадовало до дикого восторга. До писка в груди. Стояла бы и любовалась. Из созерцания меня вырвал дверной звонок. Снова бабамкнул – прокатился малиновым церковным звоном по комнате и затерялся где-то в высоком потолке. На этот раз дверь открыла прислуга – ребёнок был занят собакой.

– А вот и я, мои дорогие! Ну, кто тут ждал мамочку с подарками из Парижа?

На пороге нарисовалась эффектная блондинка. Вся такая… футы-нуты-ножки гнуты. Сразу видно – мама девочки. Очень большое сходство: белокурые волосы, голубые глаза, знаменитая ямочка на подбородке, но маленькая такая, изящная. Выглядела мамуля потрясающе. Шикарно. Белоснежные зубы сверкают. Грудь – буферами вперёд. Талия тонкая, бёдра крутые, ножки – загляденье. В каждой руке – по несколько пакетов на верёвочных ручках. Рекламная картинка «Подарки из Парижа».

Я вдруг поняла, что рассматриваю её как мужик. А ещё ревниво, блин. А ещё – понятно, почему Владимир позвал меня в ресторан. Жена его, хоть и выглядела офигительно, лет на десять была старше. Визуально.