Чужие грехи

Злиться начала, это даже хорошо. Еще немного поискришь и поймешь, что нет у тебя выхода, девочка. Как говориться, коготок увяз… а он у тебя увяз аж по колено. Так что давай, соображай быстрее, комиссия не собирается здесь поселится в ожидании твоего ответа.

– Почему я? И как он собирается распознать замену?

– Потому что добровольно больше никто барона спасать не соберется. А как… Так он же закончил Вашу кафедру рунологии! Есть у вас там какой-то способ опознания, по ауре, по запаху, уж и не знаю, Вам виднее.

– Конрад… а скажите… мне вот любопытно… как у Вас согласуются два намерения? Вы чего больше хотите: обвенчаться со мной или, наоборот, подтолкнуть меня в койку к мерзкому старику? Потому что смысла сочетания этих желаний я себе даже представить не способна.

А и не представляй. Мне нужно тебя поставить перед выбором, а сделаешь ты его сама.

– Я Вас, Барышня Рената, никуда не подталкиваю. Я излагаю факты, как они есть. А уж как Вы ими распорядитесь – дело Ваше. Сегодня десятое июня. Комиссия задержится в городе еще на три ночи. У Вас еще есть время подумать, захотите ли Вы использовать этот шанс.

И утром двенадцатого Конрад получил записку. Она состояла из одного слова «Гарантии?» Отвечать не стал, оседлал лошадь, приехал в усадьбу, пригласил прогуляться по саду. Объяснил, что такими… деликатными… делами у королевского посланника занимается специальная женщина, что-то вроде секретаря. Что общаясь с ней, следует поставить условием… эээ… встречи предварительное получение расписки и обещания прекратить дело. Что в процессе… эээ… переговоров можно не снимать маску, равно как и потом. Выслушал сухое «Когда и куда я должна явиться?» Снова объяснил, что лично он не в курсе, но может выяснить ближе к вечеру. И вернувшись уже в сумерках в сопровождении неприметной кареты, представил сидящую там невзрачную женщину под вуалью: «Это госпожа Лина. Все вопросы к ней». После чего деликатно оставил дам наедине.

А утром принял ванну с апельсиновым маслом, причесался, тщательно оделся и поехал в усадьбу Кисс. Пришло время сватовства.

* * *

Сегодня

Орбан Кисс встретил появление Конрада безрадостно. Он сидел в своем кабинете, постаревший на много лет, созерцал бокал с коньяком и потенциального будущего зятя еле удостоил взглядом.

– Что с Вами, господин Кисс?

– Хандра жестокая! А это результат деятельности некоторых, которые считают себя очень умными!

Да что с ним такое? Все же утряслось, Конрад еще вчера вечером послал ему сообщение, что можно возвращаться. Сейчас самое время поговорить о свадьбе… Что успело измениться за несколько часов?

– Вы на какую деятельность изволите намекать?

– На ту самую, дорогой будущий зять, на ту самую. На самодеятельную. Мы как с Вами договаривались? Я исчезаю якобы в Будапешт за два дня до приезда комиссии и жду от Вас сообщения, что все получилось и можно возвращаться. Вы тем временем подталкиваете Ренату совместно обокрасть архив ради меня и она, потрясенная Вашим благородством и участием в жизни семьи, дает согласие на брак. Вам достается восторженная жена, мне – избежание наказания за откаты и возможность передать титул и поместье старшему сыну, все довольны. А что на деле? Зачем Вы заставили ее лечь в койку с жирным похотливым стариком? Чего Вы этим добились?

Чего, чего, того! Предполагалось, что после такого унижения, выкупив собой десятую, предусмотрительно припрятанную Конрадом еще при обыске архива расписку, она уж точно никуда не денется и выйдет за него замуж. Ему достанется не просто восторженная, нет, ему нужна покорная жена, которой можно будет при случае тыкать в нос всю степень ее недостойности. Подумаешь, забыл будущего тестя предупредить! Его какое дело? Тем более, что Кисс не все знает.

– Вы ошибаетесь, в койке был не Мартон Мезей. Это был я. Иначе бы я сейчас не находился здесь с просьбой руки барышни Ренаты.

– Лихо… значит, на чувстве ее вины собирался всю жизнь играть… молодец. Манипулятор. Что ж, твоя будущая жена смиренно ожидает тебя в Сиреневой гостиной. Влево по коридору.

Конрад влетел в комнату, называемую Сиреневой из-за обивки мебели и штор соответствующего цвета и застыл. Не в таком виде он предполагал обнаружить будущую невесту, совсем не в таком! Нет, Рената была в свадебном платье, но… она лежала на кушетке и производила впечатление слабоумной. Мутные глаза, вытекающая изо рта слюна, мычание, слабо подергивающиеся конечности… и надпись. От плеча к плечу через все декольте фиолетовыми чернилами было выведено «Подавись!»

– Господин Кисс, как это понимать?!

– А так и понимать, что перестарался ты со своими играми. Ренатка как приехала сегодня утром после Ваших развлечений, злая как стая собак, так сразу и взяла меня в оборот с этими расписками, а заодно и наложила какой-то рунный став, чтоб я соврать не мог. Я и не смог. Она меня выпотрошила получше любого следователя, пришлось сознаться в том, что не арестовывали меня, что не было против меня дела, что мы все это затеяли, чтоб расписки умыкнуть и Вас подтолкнуть друг к другу. Тут-то она и взвилась, и рассказала подробности ночи, проведенной как она думала с Королевским Грифом. Да ты у нас затейник, дорогой будущий зять! Зачем тебе понадобилось завязывать ей глаза, я понял. Но в чем был высший смысл приматывать ей конечности ремнями к кровати, вот тут даже моя богатая фантазия пасует.

А то ты не понимаешь, на что способна обиженная женщина, владеющая рунами! Она бы меня в отбивную превратила, оставь я ей свободными руки. Нет уж, чувство самосохранения никто не отменял.

– А потом еще сыновья нарисовались, привлеченные нашим скандалом. И послушав нас, сразу все сообразили, быстро списав Ренату со счетов. Вместо того, чтоб пожалеть… или там сказать «спасибо» … обозвали воровкой и блудницей, чуть не в приказном порядке сообщили о замужестве и Ласло начал интересоваться, как именно будет проходить церемония передачи ненужной сестры в другой род. И на ком он теперь, как титулованный, сможет жениться. А Ладжос его поддержал. Довели, короче, девчонку практически до истерики. Больше не будут.

– Почему?

– Посмотри в Лавандовой гостиной. Вправо по коридору.

Зрелище в Лавандовой гостиной оказалось не лучше, чем в Сиреневой. Ласло и Ладжос выглядели чуть лучше сестры, во всяком случае, конвульсий не было, но не было и ощущения, что братья живы. Закрытые глаза, почти полное отсутствие дыхания и неподвижность. Конрада передернуло. Вернувшись в кабинет, он сам нашел бокал, плеснул себе коньяку и глухо спросил:

– Это она… с ними такое?..

– Она. Несчастливый сегодня день, пятница, тринадцатое. Я разом лишился всех троих наследников. А ведь все могло получиться… если б не излишние инициативы некоторых…

Конрад промолчал. Сказать и вправду было нечего. Не устрой он весь этот фарс с ночью, якобы необходимой королевскому посланнику, сейчас бы они с Ренатой принимали поздравления с помолвкой.

– Так что, дорогой будущий зять, бери Ренату и вези в церковь.

– Зачем?

– То есть как зачем? Венчаться, разумеется!

– А ничего, что я этого не хочу? Да ни один служитель Господа меня с ней не обвенчает, как только чуть внимательнее на нее посмотрит!

– Ни один. Кроме тех, кому ты покажешь свой экземпляр брачного контракта, заверенного рунной клятвой. Они-то в отличие от тебя понимают, что невыполнение обязательств жениться чревато для нарушителя смертью. Так что обвенчают вас, даже не сомневайся.

– Да я лучше сдохну, чем…

– Это уж как посчитаешь нужным. Держи в уме, что этим ты порушишь жизнь своей семьи. Ты что думаешь с ними будет кто-то цацкаться, когда выяснится твоя роль в этих событиях?

– Я подам прошение королю! Он имеет право расторгать…

– Имеет, кто бы спорил. Но вот захочет ли? Когда будешь обращаться к королю с прошением о расторжения контракта, помни, что у меня остался документ, о том, что я обвиняюсь в растрате, якобы присланный из королевской канцелярии. Ты ведь забыл забрать у Ренаты эту фальшивку? А она ее сохранила. Давай, объясняй Его Величеству как ты подделывал королевскую печать и врал потенциальной невесте именем короля, что по нашим законам приравнивается к государственной измене. Ты еще и документы показывал якобы от имени нашего ишпана[11 - Ишпан (граф, лат. Comites, венг. Ispan) – возникшая в правление Иштвана I должность управляющего королевским замковым комитатом. Назначался королем из числа доверенных людей.], припоминаешь? Это еще одна подделка.

А уж если и этого мало, знай, что Рената оставила запись последних событий, снабдив их собственными комментариями. А как узнает правитель, что ты соблазнил невинную девушку, прикрываясь якобы нуждами Королевского Грифа – я даже думать не хочу, что с тобой сделают. Со стороны короля это чревато отнятием дворянства, имущества, а то и ссылкой. А Гриф тебя за такую компрометацию живьем порежет, причем не сразу, он имеет привычку растягивать подобное… удовольствие. Позор падет на весь род, который рикошетом ударит по твоей вдовеющей матушке и двум несовершеннолетним сестрам. Не знаю, как твоя матушка это выдержит, у нее, помнится мне сердце слабое, а сестрички, оставшись без защиты, денег, дома и друзей куда денутся? Они имеют все шансы стать украшением «Букета пионов». И знаешь, кто первым почтит их своим вниманием в память о прошлом знакомстве? Твой лучший друг – Фараго Лоранд. Доводилось мне слышать о том, какие у него методы совместно с кузеном в обращении с «пиончиками», да…

– Прекратите! Ну, допустим, если на секунду представить, что я на этом полутрупе женюсь, то…

– Не если, Конрад. Ты женишься. Сегодня. Потому что есть еще одна причина, по которой тебе лучше не кочевряжиться. Тот ритуал, который она провела над собой – это не просто спонтанная выходка. Это выводы из ее кандидатской диссертации. Какое-то невероятное открытие, которого с нетерпением ждал весь научный мир и которого он теперь не получит. Узнает Ученый Совет про твою роль – размажет в тонкий блинчик. После их вмешательства смерть покажется счастьем, о котором ты будешь умолять. Это ты понимаешь?

Обложил, гад! Так, стоп, а расписки с завышенными суммами выплат его совсем не волнуют?

– А как насчет вашего казнокрадства? Вам ведь тоже могут не простить махинаций, подтвержденных расписками?

– Какое казнокрадство, Конрад? Какие расписки, дорогой будущий зять? У меня, если ты не заметил, слишком хорошо работает камин…

И здесь подстраховался. Но выход есть. Не вечно же будет жить «кукла» Ренаты, когда-нибудь да освободит место для нормальной жены. А если ей еще при этом слегка помочь…

– Конрад, ты не о том думаешь. Брачный контракт, подкрепленный рунной клятвой составлен так, что любой вред, причиненный партнеру действием или бездействием, или вмешательством третьих лиц по твоему наущению немедленно отразиться на здоровье и жизни вредящего. Так что ты уж будь поосторожней… Кстати, если после этой ночи Ренатка окажется беременна, я согласен забрать своего внука. Или внучку. Я согласен забрать и последующих детей, если тебе не будет противно с ней спать. Я согласен дать им свою фамилию. Подумай об этом.

* * *

– Господа иллы, бросайте все, у нас неприятности!

– Что опять не слава Богу?