На голубом глазу

Почему ей все! А мне – ничего! Ни парня, ни внешности, ни успеваемости. Выезжала я за счет хитрости и умении выстраивать планы, схемы, дорожные карты. Я могла спланировать всё, что угодно, обосновав логикой. При чем задача была вторична. Хотите план открытия булочной – пожалуйста. Хотите самый выгодный маршрут на северный полюс – пожалуйста. Хотите проехать по городу без пробок – нет проблем.

Я умела планировать вообще все. Дома хранила блокноты с переписью посудного шкафа. Я знала сколько у меня кастрюль, ложек и тарелок. Что половников две штуки – один из хохломы, второй черный пластиковый. Мне было жизненно необходимо подсчитывать, просчитывать, планировать. Таков мой образ жизни, что происходило автоматически. Я не держала в голове количество ступенек лестницы подъезда, минуты до прибытия такси, остаток топлива внутри бака в литрах, калории одного банана… я просто знала… не сильно понимая, зачем мне это знать, но работодателей сей навык устраивал. Он помогал руководству добиваться поставленных задач в два раза быстрее, тратя в два раз меньше ресурсом. Меня, как аналитика, ценили не меньше топов в нашей конторе, занимающейся выводом на рынок нового улучшенного вазелина для всего тела.

Лина бесилась, когда, посмотрев рекламный трейлер, я рассказывала ей, чем закончится фильм. Мне было легко препарировать сюжеты и потому совершенно не интересно читать книги или смотреть кино. Или новости. Мировые экономически и политические тренды, в фантазию которых чаще всего никто не верил, я создавала за год до выхода коллекции на вселенские подиумы.

Нет, я не любила новости, не любила книги, не любила кино. И я не любила людей, прочитывая их словно пьесы с несчастливым концом. Я слишком много умничала, рефлексировала и размышляла, потому в двадцать шесть лет все еще была одна. Без мужа, детей и даже без приятных воспоминаний о романах, которых я сама же всеми силами избегала. Всегда «знала», чем закончится очередной. Когда мужчина станет новым будущим бывшим. Я не давала себе шанса на счастье, прикрываясь вот этим вот плано-прогнозированием всех возможных вселенских катастроф, но на самом деле, виной была… травма.

Травма первой любви.

Травма моего разбитого сердца в те далекие восемнадцать лет, пока сердце еще способно на любовь.

Моя травма, ставшая победой Дианы.

Парень, по которому я сохла пять лет обучения – был её парнем. Её Марком. Её садоводом, получившим свой цветущий папоротник в ночь Ивана Купала – свою Диану Цветкову.

Я же получила социопатическое расстройство личности и безлимитный абонемент к психологу, оплачиваемому моим работодателем. Что поделать – хочешь иметь в штате а-социальную кон-гениальную сотрудницу, мирись с заскоками, мирись с ОКР, мирись с особым подходом к миру, жизни и человечеству в целом.

Спасали меня навыки мимикрии. Я не любила быть собой, потому частенько прикидывалась кем-то. Даже сейчас в салоне красоты Архитекторов тела я была стеснительной кудрявой Евой, которая впервые в жизни испытала кайф полной восковой эпиляции линии бикини и пережила встречу с волшебным феном Неоны.

Уверена, Диана никогда бы не обратилась ни на какую стройку или перестройку. С ее врожденной архитектуры можно лепить новых Афродит и Джоконд. Смуглая ровная кожа без единого изъяна, родинки или ненужного волоска. Пышные волнистые от природы локоны, словно недавно высушенные калифорнийским зноем и соленым ветром. Длинные ровне ноги. И острые коленки, в которых не заперто сморщенное лицо младенца (не понимаете, что это? Погуглите!) Тонкая талия и высокая грудь третьего размера. Лицо не вытянутое и не круглое. С биологической точки зрения антрополога – оно бы считалось деформированным, но в мире фотогеничности ее высокий лоб, крошечный носик в стиле жён футболистов и широко посаженные зеленые глаза возле заметных скул, венчались белоснежной манкой улыбкой с игривой щербинкой между передних зубов.

Плюс. Диана не была тупой. Умная, начитанная, милосердная, веселая и оптимистичная. Она боролась за мир во всем мире. Уссурийские тигры, спиленные леса Амазонии, женские свободы и право на образование, голосование и элементарно – неприкасаемость тела или личности со стороны мужей тиранов. Диана входила во все волонтерские организации, во всем марши, во все студенческие советы.

Когда она рвала записки с присланными ей валентинками, негодовала:

– Лучше бы посадили пару побегов! Береза растет пятнадцать лет! Тратят бумагу на ненужное…

И пошла на свидание с парнем, который ничего ей не прислал, а нарисовал следами ботинок сердечко на нечищеной от снега спортивной площадке, уже тогда она выбрала Марка, который выбрал её.

Диану любили (завидуя или ревнуя), но ее любили все. Даже я, пытаясь изо всех сил подражать на первом курсе и на втором. Немного на третьем, пару семестров четвёртого, пока на пятом не прекратила пытаться окончательно. Я перестала бороться с ней или против нее. Перестала примерять накладные шиньоны на вещевых рынках и любоваться белизной своих зубов, приклеивая в зону улыбки белые лепестки от розы. Зубы в конце концов отбелила в стоматологии, волосы… остались кудрявыми и рыжими.

Становясь старше, вместе с нами взрослела и та самая толерантность с самоучителями и наукой, орущих из каждого утюга голосами коучей – люби себя такой, какая есть. Ты уникальна! Ты единственная! И ты неповторима, как не могут быть похожи все цветки в букете, ведь каждый их них – уже цветок.

Я не была орхидеей, не была Цветковой, но я родилась цветком, достойным любви и солнца, как любая Диана, Оксана, Таша, Катя, Света, Нина, Сулико и Марина – я уже была, и этого достаточно.

И я училась любить себя, но уже после универа, когда прошли мои прыщи, оставив на память несколько заломов на изгибах возле лба и щек. Я свыклась с «младенцами» внутри коленок, дав им имена «Мики» и «Маус» и веснушчатой кожей, склонной к пигментации, своими кудрявыми рыжими волосами. Белизну зубов экономила, бросив баловаться сигаретами, черным чаем и тройным экспрессо, занялась плаванием, работая над принятием тела и смелостью оголиться в людных местах (но купальники все еще покупала для серферов – с шортами и рукавами), а получив диплом с отличием академии номер ноль, уехала на стажировку в косметическую компанию, базирующуюся в Шанхае.

Так и жила – загруженная работая, но пока еще без кошки.

К счастью, мы с Дианой Цветковой теперь живем в разных странах. Лучше я буду любить ее дистанционно и не бояться, что, выйдя швырнуть рассортированный мусор по контейнерам, встречу выходящего из трехэтажного Порше Марка Зыкова.

Получив приглашение на свадьбу (электронное, ведь Диана по-прежнему защищал мир во всем мире и боролась за сохранение любого ресурса), мы с Линой обсуждали предстоящую поездку, сидя в кафе.

– Что скажешь? – спросила Лина, пока мы потягивали жасминовый чай на городской веранде, принюхиваясь к теплу уходящего лета.

Кудрявые листья кленов чувствовали приближение осени и все больше тянулись к земле, а не к небу. Лина смотрела на меня весьма двусмысленно. Так могут смотреть только девушки, решающие в голове одновременно теорему Ферма и что надеть на свадьбу, не в силах выбрать, какая же проблема сейчас важнее.

А проблема у нас с Линой была. И даже две. И даже три. И если честно, мне не хотелось считать, сколько всего проблем у нас имелось. Мой разум постоянно строил логические цепи – последствия каждого следствия и потому, что свадьба Дианы маячила на горизонте с отметкой «ниже ожидаемого», мне было не по себе признаваться в этом Лине. И потому я сосчитала коричневые тростниковые кубики в сахарнице, официантов в зале и сколько раз услышала бряканье чайной чашки со столика за спиной.

– Ев, только не говори, что нас ждет полный писец на этой свадьбе?

Лина сдула мне на юбку пудру морковного торта, посыпая его бадами, что всегда таскала в сумке.

– Это из-за Марка, да? Он все испортит? Потому что будет там! И ты будешь! И его бывшая Диана!

Она знала, что, сидя напротив я не вслушиваюсь в шепот лета, не наслаждаюсь августом, верандой, морковным пирогом. Вместо этого, я генирю цепочки «А что если…» пока Лина болтала сама с собой:

– Марк много крови тебе попортил в универе. Ты страдала по нему, а он гулял и гулял с Дианой, пока ты давилась пеплом в шампанском. Будешь? – протянула она пакетик с белой «мукой».

Я покачала головой, отрицая и первое, и второе:

– Марк не будет помехой, Лина.

– А что тогда? Я знаю, когда ты вот так молчишь, твой идеальный план всего на свете выглядит не идеальным. Давай, говори. Кто сорвет нам свадебную тусу?!

– Пока не разобралась, Лин, – рисовала я на пудре своего морковного торта контуры глаза – ресницы, зрачок… – это тебе не заурядная киношка.

– Это лучше! Это жизнь, Ева! Здесь и сейчас, посмотри! – призывала она меня оглядеться по сторонам, – вон, радуга внутри фонтана, видишь? Внутри россыпи брызг! А вон, белые голуби на козырьке воркуют, а снизу клетка с канарейкой, посмотри, как голуби заглядывают внутрь форточки. А вон там, вот там за столиком сидит парочка и пьют лавандовый раф. Стол квадратный, а они сидят на одной прямой и жмутся друг к другу. Такие милые, влюбленные… Прекрати думать «что если», посмотри на то, что сейчас. Живи вот тут, в кафе. Пей чай с пирогом, начни любоваться, в потом и жить тем, что видишь, Ева!

– Философия «выше ожидаемого», Лин, – выдохнула я, сдувая с пирога глаз.

Завтра я была записана к архитектору теля в элитный салон.

– Я серьезно!

– Ты видела приглос? На нем собор Святой Софии, – вернула я ее в русло беседы. – Святой Софии.

– Мало ли как отмечают курдские свадьбы. Софии, так Софии. Все ясно. Подумай лучше про Марка! Он больше не с Дианой. Он свободен, а как говорится, что для одной дурак, то для второй возможный брак!

– Я заказала билеты и отель. Значит, решено?

– Конечно. Конечно, едем! Это будет презабавное путешествие! Твой не твой Марк, Дианка с курдским олигархом, и мы с тобой – Иствикские ведьмы!

– Он не мой Марк.

– Пожалуй… Он ни разу «привет» не сказал. На всю твою тысячу попыток! – согласилась Лина.

Чтобы не показаться шизофреничкой, я не стала произносить точную сумму попыток, равняющуюся трем тысячам шестьсот шестидесяти пяти. Все пять лет учебы я крутилась спутником вокруг планеты Марк, но побороть центробежную силу не могла: ни приблизиться к нему, ни исчезнуть в бесконечном космосе. Застряла пленницей в кольце из метеоритных крошек, когда кольцо он подарил своей крошке Диане, но та предпочла золотые браслеты до локтей и сладкую жизнь с Рахат Лукумом в его дворце.

– Отель приличный? – спросила Лина.

– Все включено, пять звезд.

– Круто! Роман с фитнес тренером, аниматором или гидом пойдет тебе на пользу! Ты когда последний раз гуляла с парнем?

– С курьером до почты, который перепутал посылки, – пожала я плечами, – в Шанхае.

– Распакуй уже свою посылку, – кидала она жесты в область то ли моих трусов, то ли груди, – пока не сослали в утиль за ненадобностью.