На голубом глазу

Готовить области трусов к каникулам, да и все остальные тоже, я как раз пришла в Архитектуру тела.

– Прошу, проходите! – отвела меня девушка с ресепшена в кресло ничем особо не отличающееся от салона «У подъезда».

Та же педаль, тот же одноразовый плащ-накидка и колючий бумажный воротник, которые она закрепила вокруг шеи. Я уже успела пережить восковые пытки и мани-педик.

– Неона, знакомьтесь, это Ева! Желаю чудесного перевоплощения! – упорхнула на своих ресницах ресепшеонистка в тот момент, когда ко мне, натягивая одноразовые розовые перчатки приближалась… Неона.

Мои глаза рассматривали человека, пока аналитический ум переводил то, что я вижу в слова: Неона, то есть – «не она», то есть «не девушка». Ко мне приближался парень в клетчатой юбке, розовых колготках, парике и блузке, завязанной под волосатой грудью.

От Неоны разило химическим составом красок для волос – резким, но приятным. Сев на корточки напротив и облокачиваясь руками, словно пёс подруги подошел ко мне, кладя на колени морду, Неона спросила прокуренным фальцетом:

– Что хотим, моя прелесть? Боги, изумительные пряди! Ты Мерида! Настоящая Мерида!

«Плин! Я бы хотела сидеть сейчас в «У подъезда» и рассматривать дамочек, сжимающих на коленях ашановские авоськи, пока им крутят пуделиные бигуди!»

– Ну… я бы хотела что-то прямое. У меня завтра отпуск и свадьба.

– Конгратс, диар! Конгратс! – дергала Неона руками, сложенными высоко у груди и прижатых к ребрам на манер тираннозавра Рекс.

– Нет, контраст от Диора не нужен… Мне бы вытянуть локоны, и чтобы держалось подольше.

– Конгратс – типа поздравляшки, моя прелесть! – закатила она глаза.

Из открытого рта меня окотило ароматом табака вперемешку с неудачной попыткой зажевать его ментолом, а движущийся в такт речи кадык на шее, гипнотизировал метрономом. Неона вскидывала и лохматила мои кучерявые от природы волосы. Заворачивала пряди петлей, имитируя челку. Крутанув кресло, из-за чего я по-поросячьи взвизгнула, резко затормозила и изрекла:

– Я вижу, тебя, прелесть! Ничего простого Неона не творит! Неона творит… мэджик! Я превращу эту Мериду в истинную принцес! Совсем, как я, но с ирландским налётом меди!

Сглотнув, просившейся на свободу макарон из миндальной муки, я зажмурила глаза.

Но, видимо, недостаточно сильно. Во время вытягивания феном, один из волосков с моей шевелюры сорвался с насиженного корня и наплевав на все законы логики, повинуясь закону подлости ворвался в одно из моих глазных яблок, намертво закрутившись о внутренности (кто тут офтальмолог? Что за лабиринт скрывается за выпуклым шаром?)

Я пробовала проморгаться, пробовала промыть глаз водой. Глаз слезился, краснел, а веко распухало.

Начался переполох. Кри-Кри обмахивала меня журналом, Фиона звонила в скорую, а таинственный Джон Доу в числе пятнадцати сотрудниц из Киргизстана давали советы народной мудрости предков, как извлечь соринку из глаза шесть раз подпрыгнув на левой ноге.

Соринку!

Это был мой волос, длиной сто сантиметров! Я чувствовала его, глаз чувствовал его, скорая велела ехать в травму, а Неона впопыхах вытягивала остатки моей челки – подстриженной до середины лба!

Я бросила небожительницам в фойе сорок тысяч, и не дожидаясь сдачи, краснея и бледнея от стыда, что вызвала столько внимания и хаоса (привет, интровертам, которым стыдно за ущерб, понесённый им же!), выбежала на улицу.

Я неслась в метро, как грабитель, только что вынесший кассу выручки десятка проданных программ Джона Доу.

Полегчало только в подземке. На краю платформы, пока я стояла лицом к тоннелю и всасывала телом, ноздрями и глазом все живительные сквозняки и всю живительную пыль. Вытянутые утюжками пакли рисковали запутаться вокруг зеркала машиниста, лишив меня и скальпа.

Нет, я не была Меридой, я была Ариэль, отдавшей глаз взамен на вытянутые полтора метра рыжей волосни, что удушающе путались теперь вокруг лямок рюкзака и шеи.

В отражениях несущихся вагонов, обдаваемая сигналами гудков, уже сейчас я видела закучерявившуюся обратно в сторону космоса челку а-ля пятилетки, отрезавшей сама себе локоны по брови.

Достав из сумки пудреницу, спустя час я решила, что готова оценить повреждения глаза и принять решение – в травму, или в Турцию. Высушенный сквозняками подземки глаз стал неприятно осязаемым и начал чесаться. Ковыряясь возле уголка, на всякий случай я прыгнула шесть раз на левой ноге, как раз в этот момент зацепилась за комок набившейся пыли и потянула.

У меня за спиной разревелся ребенок, видя, как тётя стоит на перроне с болтающимся склизким метровым червяком, которого она только что достала у себя из глаза.

Если честно, я разревелась от ужаса вместе с ним.

А потом рассмеялась.

Ведь улыбка – лучшая защита против стресса! К тому же, мне не пришлось ехать в скорою или отменять завтрашний вылет на свадьбу.

Глава вторая, в которой я узнаю, что числюсь в списке маньяка, а тем временем Лина наслаждается собачьими ушками

Влюбленная в Маркер

В поликлинике, куда я решила заехать для успокоения совести, выписали капли против воспаления, а в остальном со зрением все было в порядке. Заплатив три тысячи, я подсчитывала в уме моральный и физический ущерб. Жертвы имелись, а красоты не сильно больше. Хорошо, что вылет ночной, и я успею прийти в себя, медитируя на собранном чемодане.

– Евка, привет! Ты чего в солнечных очках? Десять ночи! – встретились мы с Линой в аэропорту под табло.

Я приподняла очки, демонстрируя глаз с розовыми жилами.

– Аллергия! Ага! Так и знала! Что ела? А с волосами что сделала? Зачем распрямила?

– Это был эксперимент. И он… ниже ожидаемого.

Она не поймет. Ее волосы всегда прямые, и красить не надо – от природы черные, как смоль.

– Ниже ожидаемого… ниже ожидаемого… – собрала Лина мою кожу на запястье гармошкой, проверяя очередным тестом, – так и знала. Еще и обезвоживание.

Лина увлекалась нутрициологией и видела во мне сплошные нарушения её догм: диеты, образа жизни, питьевого баланса, сна и физической активности. Она списывала все неурядицы в моей личной жизни на дисбаланс витаминов, пытаясь вывести идеальную формулу сочетания бадов, что сделают ее, меня и каждого вокруг счастливыми.

– Макароны. То есть, руны, – ответила я, – вчера в салоне съела макарун.

– Руны… Ты эзотерикой увлеклась? Парадоксами?

– Какой-то парадокс вчера точно произошел, – отпила я воды под одобрительные кивки Лины.

– Только воду пить нужно из стекла. В пластике – отрава! – опять нашла она к чему придраться.

– Я капаю в глаза антибиотики. Пластиком меня не отравишь, Лин.

– С ума сошла! – ринулась она к своему чемодану-аптечке, – сейчас я тебя вылечу. Что у тебя? Воспаление или аллергия?

– Все в порядке, ничего не надо.

– Шоколад, да? – трясла она парой десяткой маленьких упаковок с белыми порошками, – ты ела шоколад! Где-то тут у меня порошки против диатеза и сыпи, где-то тут.

Я выхрюкнула воду через ноздри:

– Это что у тебя в руках?! – накинула я джинсовку на ее коллекцию «муки», что она доставала из чемодана и складывала кубиками друг на друга.