Единственный

– Зря ты так… – как можно мягче возразила Элина. – Ну, какой он оболтус? Хороший ребёнок, учится хорошо, послушный…

– Да вы из него тряпку какую-то растите! Если бы не я…

– Ну, ладно, ладно… – чувствуя, что ещё чуть-чуть, и супруг «заведётся», Элина согласно закивала головой. – Позову маму к нам ещё раз.

Несмотря на разногласия в вопросах воспитания сына, возникающие время от времени, Элина искренне считала, что в их с Игорем отношениях наступил, наконец, счастливый период. Муж никогда не был щедрым на ласковые слова, но она была рада уже тому, что он всё реже повышает на неё голос, и сама, как могла, гасила все вспышки его гнева.

– Что будем делать сегодня? – она подошла сзади к мужу и, наклонившись, обхватила его руками, прижалась щекой к щеке. – Куда-нибудь пойдём?

– У тебя что, никаких мероприятий? – недоверчиво усмехнулся тот. – Быть не может. У тебя каждое воскресенье что-нибудь где-нибудь происходит…

– Может, – рассмеялась Элина, – так вышло. А в июле меня вообще выгоняют в отпуск, на две недели, в принудительном порядке.

– Это за какие заслуги?

– В июле обычно мало мероприятий, вот и выгоняют. Так что, могу поехать куда-нибудь на острова…

– Слушай, Элька… – как будто вспомнив о чём-то, Игорь повернул к ней голову. – Вчера такую инфу увидел… В июле «Пёплы» приезжают, дадут всего два концерта, в Питере и в Москве.

– Предлагаешь попытаться попасть на их концерт?… – зная пристрастие мужа к року, Элина сразу уловила суть.

– Почему бы и нет? Посмотри в интернете, как там с билетами, можно ли ещё купить?

– Ладно… – она согласно кивнула. – А ты? У тебя-то нет отпуска.

– Спрошу тестя, может, даст тоже недельку… Хотя, могла бы и сама за любимого мужа попросить.

– А кто тебе сказал, что ты – любимый? – Элина игриво закусила нижнюю губу.

– А разве – нет? – потянув за руку, он усадил её к себе на колени – мужская ладонь недвусмысленно скользнула по женской ножке вверх и скрылась под короткой полой шёлкового пеньюара.

– Нет, конечно… – хитро улыбаясь, она обхватила его руками за шею и приблизила лицо к его лицу – глаза в глаза. – Ты ещё на что-то надеялся?…

…Элина очень любила вот такие их воскресные утра. Её работа не позволяла расслабляться, и даже выходные часто бывали загружены праздничными мероприятиями, и тем ценнее и приятнее были вот такие свободные дни. Они всегда проводили вместе свободное время: у Игоря был всего один близкий друг, который обычно сам приходил к ним домой – Элина была радушной хозяйкой, и с удовольствием принимала участие в их разговорах. Кирилл профессионально занимался музыкой и играл на гитаре в одном из городских коллективов. Сам Игорь увлекался гитарой ещё в школе, но потом его увлечение сошло на нет, и вот теперь Элина не могла нарадоваться, что, благодаря Кириллу, муж снова вспомнил об инструменте. Кроме того, Игорь неплохо разбирался в автомобилях, смотрел все передачи о них, и Элина была его постоянным собеседником в разговорах на автомобильные темы. Она с радостью поддерживала все его интересы, которыми он жил. Ещё с детства Игорь много читал исторической литературы, и, подперев ладонью подбородок, Элина слушала его рассказы… слушала и смотрела на него… смотрела, не уставая любоваться… И этот чуть удлинённый овал лица… и эти, цвета тёмной морской волны, глаза… и эти красиво очерченные губы, и этот чуть приподнятый кверху нос абсолютно правильной формы… Все эти черты были настолько любимы, что Элина и представить себе не могла, что возможна другая жизнь – без этого родного лица, без этих мягких, чуть волнистых на самых кончиках, русых волос, без этого бархатистого голоса… Игорь был частью её самой… неотъемлемой частью, сродни сердцу, вырви которое, и жизнь закончится…

Сама же она лишь изредка встречалась со своими школьными подругами, всё реже делясь с ними семейными проблемами – ей почему-то казалось, что и то, и другое воспринимается и Маринкой, и Людкой слишком эмоционально, и служит поводом для обсуждения ещё долго после её, Элины, ухода. Что касается повседневных забот, то она всегда искренне считала, что хвастать ей особо нечем: на фоне «генеральских» речей Марины и «восторженных» монологов Людмилы её собственные будничные рассказы, об обсуждениях вместе с мужем музыкальных новинок или технических характеристик автомобилей, теряют всякий смысл.

– Вы чего, ещё дрыхнете?… – заспанное лицо Антона заглянуло в дверь их спальни. – Ну, вы даёте…

– А, если бы не успели?… – лёжа в объятиях мужа, укоризненно-весело прошептала Элина, как только дверь за сыном закрылась. – Я же говорила, что он сейчас проснётся…

– Успели же… – поцеловав её, Игорь ещё крепче прижал к себе разгорячённое женское тело под одеялом и закрыл глаза. – А, вообще, можно и поспать…

* * *

Ирина Германовна с трудом согласилась пожить у дочери какое-то время. Ей тяжело было оставаться в своей огромной квартире, где всё напоминало об их совсем недавнем семейном счастье с Сергеем, и, в то же самое время, ещё тяжелее было эту самую квартиру покинуть. Она в душе очень обиделась на зятя, который не разрешил Антону переехать к бабушке, и, скрепя сердце, отправилась к ним сама.

– Игорь ничего не говорит об отце? – улучив момент, когда зятя не было дома, Ирина Германовна после некоторых колебаний завела разговор с дочерью.

– Ну, так… – уклончиво ответила Элина, краем глаза наблюдая за выражением лица матери. – Говорит, но чисто по работе.

– По работе… – Ирина повторила это дрогнувшим голосом. – Ну, да… работа…

– Мама… – Элина присела рядом с матерью и обняла ту за плечи. – Игорь же не виноват, что так случилось. А работа есть работа, личные отношения тут ни при чём.

– Был бы сын… – скорбно сдвинув брови, женщина смотрела вперёд каким-то отрешённым взглядом. – Сын бы не остался в его фирме… Вот Витя – тот бы сразу ушёл… А зять… он и есть – зять… нечего взять…

– Мама, ну, куда ему идти? Где он ещё найдёт такую должность? Игорь там на очень хорошем счету, зарплата высокая…

– Вот-вот… – мать торопливо кивнула. – Зарплата, положение… Деньги – выше личных отношений, выше благородства и справедливости…

– К чему этот пафос, мама?! Эти деньги он приносит нам с Антошкой. Мы только жить начали, ты сама видишь!

– Пафос… – Ирина Германовна горько усмехнулась. – Вот, что значит – отрезанный ломоть… Мужа защищаешь, а у матери – пафос! Ты хоть сама слышишь, что говоришь? «Жить начали». Вам по тридцать одному скоро исполнится, а вы только жить начали?! А кто в этом виноват, не Игорёк твой?!

– Ну, вот, приехали… – Элина резко поднялась с дивана. – Мам, ну, зачем ты всё собираешь?! Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но зачем всё вспоминать?!

– Затем, чтобы ты не повторила моих ошибок!.. – вскочив вслед за дочерью, Ирина быстро прошла к окну. – Жизнь пролетит, и не заметишь! Останешься, как я…

– Разве у тебя были ошибки? – Элина удивлённо посмотрела на мать. – Вы с папой – идеальная пара… Были…

– Я тоже так думала… А, видишь, как вышло. Он слишком податливый, вот и не смог удержаться от соблазна. Конечно… – женщина язвительно усмехнулась. – Молодая, ничем не обременённая. Не то, что я…

– Ты тоже молодая, – смягчив голос, Элина снова подошла и обняла мать, – и тоже не обременённая.

– Нет, Элечка… – уже совсем тихо ответила Ирина Германовна. – Уже не молодая. И обременённая… Знаешь, сколько мне вменили обязанностей? Хоть до ночи из больницы не уходи. Хотя… с другой стороны, и – хорошо. Забываюсь…

– Мам… – Элина немного помолчала, как будто собираясь с духом. – А, если папа вернётся… Ты его простишь?

– Он не вернётся…

– Ну, откуда ты знаешь? – Элина попыталась заглянуть матери в глаза. – Другие ведь возвращаются!

– Я не хотела говорить… – Ирина отстранилась от дочери и, пройдя назад к дивану, устало опустилась на мягкое сиденье. – Он подал на развод. Позавчера пришла повестка…

– Он что… – услышав новость, Элина вновь почувствовала, как в груди закипает волна возмущения. – Он что, совсем сдурел?! Ну, я сейчас… Сейчас я ему позвоню!

– Не надо!.. – глядя, как дочь мечется по комнате в поисках телефона, Ирина Германовна, попыталась её остановить. – Элечка!.. Не надо…

– Как – не надо?! – та возмущённо остановилась напротив. – Я всё ему скажу!.. Совсем с ума сошёл!.. Ну, ладно, ушёл, всё бывает… Но на развод-то зачем подавать?!

– Вот и я… – мать вытерла ладонью слезу со щеки. – Я так же… Вроде уже осознала, что Серёжа ушёл… даже начала смиряться. А когда повестку увидела – снова всё оборвалось… Стало так больно… В тысячу раз больнее, чем тогда, когда он мне всё рассказал.

Глядя, как мучается мать, Элина мучилась сама… Она искала и не находила слов утешения, всё больше и больше склоняясь к мысли, что их, этих самых слов, просто нет. Мысли об отце сейчас заставляли её метаться из крайности в крайность… Ей было тяжело даже представить, что она вычеркнет навсегда его из своей жизни, она готова была простить его и принять всё так, как есть, лишь бы не потерять его навсегда… И, в то же самое время, боль, обида, неприятие его поступка вызывали у неё чуть ли не физическую боль, спустя какое-то время трансформирующуюся в полное опустошение и желание забыть о человеке, которого она называла своим отцом.

Кое-как взяв себя в руки, Элина посмотрела на часы – скоро должны были прийти муж и сын. Ей совсем не хотелось продолжать в их присутствии тяжёлый разговор.

– Что же он наделал… – не обратив на это внимания, Ирина Германовна уронила лицо в ладони. – Что же он наделал…