Отдел непримиримых врагов

Однако то, что последовало после… Марсель не собирался и дальше себе врать – он захотел Вэл. Так остро и мучительно, как ещё никогда и никого не хотел. За последние сорок лет он состоял в романтических отношениях с разными красавицами вампирской аристократии: длинноногими девами с идеальной фарфоровой кожей и гладкими, как жидкий шёлк волосами. Плавность их движений отдавала кошачьей грацией. А мелодичность голоса ласкала слух. Ему казалось, что он наслаждался их обществом. Но теперь понимал, что они его радовали скорее как живописная картина или прекрасная музыкальная композиция. В том восторге не чувствовалось красок жизни – одно бутафорное великолепие.

Уголки рта сами поползли вверх, когда Марсель вспомнил абсолютно топорные в своём прямодушие неуклюжие попытки Вэл выглядеть соблазнительно. По всем известным ему законам логики они должны были его рассмешить. Вот как сейчас. Но тогда те неловкие, чуть смущённые касания отзывались в нём огнём. Ему пришлось вцепиться в покрывало и читать про себя мантру, лишь бы её не тронуть. Особенно после того, как эта негодница заставила его попробовать собственную кровь – какого тёмного она оказалась такой вкусной?! Он чудом не сорвался и не набросился на неё, наплевав на их видовую несовместимость.

Тем не менее его тормозило и даже жалило колючим холодом её желание отомстить за грубые слова, брошенные им сгоряча в самолёте. Вэл его не хотела на самом деле. Он мог обмануться её эмоциями, среди которых громче всех гремело возбуждение, но статьи в интернете ясно давали понять о взрыве гормонов в организме оборотней во время течки. И особенно чётко Марсель осознал, что поступил правильно, когда она испугалась, заметив, как далеко зашла в своих играх.

Он, конечно, не святой. Но приставать к девушке, которая в прошлом чуть не прошла через сексуальное насилие, для него было так же неприемлемо, как пить против воли чужую кровь. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как отпустить её, оставшись наедине с мыслью, что он окончательно вступил в ряды извращенцев.

Нет.

Может, всё не так уж и запущено. Марсель долгое время жил с мыслью, что оборотни – худшее, что существует на Мальдоре. Дикие варвары, бесконтрольно плодящиеся и живущие в ветхих хибарах или минимально облагороженных пещерах. Искренне верил в абсурдную по своей сути пропаганду. Даже не допускал застенчивой мысли, что мог являться пешкой в информационной войне, развернувшейся между Флемоа, Ирашем и Мумбрешем. А Вэл свалилась ему, как снег на голову посреди лета. Открыла глаза на неприятную правду, оглушила симпатичной мордашкой и сексуальным телом, в конце концов, растопила кровь в его замёрзших жилах своей неуёмной энергией.

Мог ли Марсель спутать интерес и обычную дружескую симпатию с влюблённостью в ту, с кем он точно и никогда не смог бы быть вместе? Как же сильно хотелось, чтобы это оказалось правдой. Хуже влюблённости в оборотня ничего и придумать нельзя.

– И всё же… я сошёл с ума, – прошептал Марсель и накрыл лицо ладонями.

Узкая юбка обтягивала стройные бёдра от талии до колен. В ней явно было неудобно ходить – приходилось мелко семенить изящными ножками, закованными в туфли на высоком каблуке. А струящаяся блузка с безмерно широкой горловиной дразнила выглядывающим плечом из-под тонкой, полупрозрачной ткани, не скрывающей силуэтов тела и кружевного топа со шнуровкой по центру груди. И этот коварный топ словно намеренно подчёркивал насколько у Донны узкая грудная клетка, но при этом неожиданно полные полушария груди.

Рик поднял руку и прищурил один глаз, пытаясь определить её объёмы на фоне своей ладони, со сложенными пальцами в форме ковшика. Со стороны выглядело так, будто она идеально ложилась ему в руку: небольшая, но и не слишком маленькая.

– Неполный третий, – Донна пару раз стукнула стопкой документов о столешницу и закрепила их в уголке стиплером.

– Что значит: «неполный»?

– Значит то, что находится между вторым и третьим.

– Это как?

– Магия цифр, – улыбнулась она, пройдясь по нему лукавым взглядом, который на мгновение замер на ширинке.

Он поймал этот взгляд и кривовато усмехнулся ей, после чего поправил штаны, как никогда, тесные в паху. Не находись они по центру зала особого отдела, в который в любой момент могли вернуться коллеги или ворваться посетители, Рик бы ещё и пуговицу призывно расстегнул. Вряд ли, конечно, это сработало бы так, как ему бы хотелось, но даже флирт с Донной приносил тонну удовольствия.

С момента задержания Кевина Уилсона прошло уже несколько дней. С момента, когда они целовались на скамейке в парке и он решил для себя, что больше не собирался довольствоваться приемлемыми аналогами того, что хотел на самом деле. Оборотень, человек или вампир, – какая к псу разница? Они же не собирались сходиться с целью обзавестись в будущем потомством. При том чисто технически это неосуществимо. Вампирши даже себе подобных выносить не могли – их проклятая на вечную жизнь кровь, как серная кислота разъедала младенцев в зародыше.

Бедные женщины, не способные познать радость материнства.

Хотя… насчёт радости, маман, наверное, с ним поспорила бы. Особенно после их с Вэл рождения. Неспроста же именно тогда у неё появились первые седые волосы. А узнай она, что думающий нижней головкой сынок последние несколько дней тщетно пытается затащить в свою постель одну вампиршу… лучше ей и дальше оставаться в блаженном неведении. Однозначно. Жизнь – непростая шутка. Иногда чужое счастье заключается в незнании. Поэтому Рик, как истинно хороший сын, обязан разбиться в лепёшку, но сохранить счастье матери. То есть, скрыть от неё своё новое увлечение.

Он пару раз кивнул своим мыслям, а потом непроизвольно повёл плечами, представив, каким грандиозным скандалом всё могло обернуться. Обычной истерикой маман точно не ограничится. Не тот уровень косяка. А ей сильно волноваться нельзя. Как-никак ещё внуков нянчить надо. Сколько там Вэл собралась рожать? Десять или двадцать? Да, остатки и без того расшатанных нервов ей точно пригодятся.

Кинув беглый взгляд на часы, Рик снова посмотрел на напарницу. Она как раз в этот момент наклонилась, чтобы положить на дальний угол стола пачку документов. Плотная ткань юбки соблазнительно очертила высокие и упругие ягодицы. И он не удержался от искушения: подошёл к Донне со спины и прильнул сразу всем телом, прижав ладони к прохладной столешнице по бокам от длинных ножек совратительницы.

– Может, пойдём сегодня ко мне?

– У тебя, конечно, чудесный диван. Но мы вроде уже поднимали вопрос моей любви к роскоши и большим деньгам, – в её тихо мурлыкающем голосе проскочил намёк на дурашливое настроение.

– Тогда… к тебе?

– Звучит соблазнительно, но нет. У меня на сегодня есть планы.

– К гадюке твои планы! – рыкнул в чернявую макушку Рик и, наклонившись ниже, ткнулся носом за ухом, шумно втягивая одурманивающий аромат. – Давай, ты их перенесёшь на денёк-другой, конфетка?

– Откуда такое нетерпение, Рикард? Или я чем-то тебе обязана?

– Зачем ты так? – проскулил он, переместив руки со стола на её ножки. О, небесный пёс, как же хотелось задрать до талии юбку, чтобы почувствовать бархатистость кожи, слабо пахнущей розами, на ощупь. Она явно выходила из того числа изысканных барышень, которые после водных процедур смазывали каждый миллиметр кожи косметическими маслами. Раньше ему доводилось лишь смотреть на них со стороны, побаиваясь попасть с виду в уютные, но на деле стальные сети. А теперь вроде и был не против, но, как назло, его никто не торопился слопать. – Не надо издеваться над маленьким и несчастным волчонком…

– Странно, – Донна развернулась в руках Рика и подняла голову, благодаря чему их лица оказались на одном уровне и в приятной близости. Томно посмотрела ему в глаза и прошептала, касаясь своими ярко накрашенными губами его губ: – а мне всегда казалось, что ты и «маленький» – слова-антонимы. Во всех смыслах.

Он улыбнулся и наклонил голову, желая увлечь острый язычок в обоюдно приятную игру. Но она мало того, что не дала углубить поцелуй, так ещё и выскользнула у него из рук. Обошла стол и стянула с вешалки свой длинный бежевый плащ. На чуть-чуть предвзятый взгляд Рика в нём было рановато ходить, но, видимо, в её жилах кровь текла до того ледяная, что даже ранней осенью ей приходилось искать, при помощи чего согреться.

– Я закончила с работой, поэтому ухожу первой, – никуда не спеша, Донна оделась и подняла на него свои бесстыжие глаза. – До завтра, Рикард.

– До завтра, садистка, – горестно вздохнул он, опускаясь обратно в кресло.

В одиночестве пришлось провести целых полчаса – как раз хватило на то, чтобы дописать отчёт о задержании подозреваемого по делу об изнасиловании. Молодой парнишка тридцати одного года обвинялся матерью девятнадцатилетней девушки в том, что заманил её к себе домой, а потом склонил к сексуальной связи против воли, угрожая распространением грязных слухов и интимных фотографий. Сама жертва насилия отказывалась давать показания, но поскольку до совершеннолетия ей оставался год, мать имела право говорить от её лица.

Сложность ситуации заключалась в том, что парнишка был оборотнем и тоже являлся несовершеннолетним по законодательству большинства государств, включая Ксору. Однако один-единственный маленький нюанс вносил огромную путаницу, в которой предстояло разбираться благо не им, а прокуратуре. В Ираше с тридцати пяти лет любой оборотень являлся ограниченно дееспособным. Он мог пройти процедуру эмансипации, став полностью независимым от родителей. Но важнее то, что этот сложный возраст подразумевал и более суровое наказание за правонарушения.

В странах Саларуна работала та же схема, только с иным возрастом: здесь на полную дееспособность оборотни могли претендовать с тридцати лет, и как вполне логичное продолжение аттракциона невиданной щедрости – на административную и уголовную ответственность. Поэтому выходило, что по саланурским законам парень, имеющий двойное гражданство, достиг возраста уголовной ответственности, а по ирашским – нет.

Парнишка на допросе клялся, что всё происходило по обоюдному согласию. С этой девушкой он встречался уже полгода. Но её родители были категорически против их союза. Оно и понятно – многие люди недолюбливали оборотней и вампиров. Честно говоря, Рик ему поверил. Конечно, у него на лице читалось, что он находился в пике полового созревания: в среднем оно начиналось у оборотней в районе двадцати лет и заканчивалось как раз к сорока годам, – но подозреваемый производил впечатление порядочного парня. У мужчин, способных взять женщину против её воли иные глаза.

Первым в зал вошёл заспанный Фабиан, на ходу зевая в кулак. По его разбитому виду можно было ошибочно предположить, что на часах восемь утра, а не вечера. Но всё же сменялись они с кобрами в основном в ночь.

– Поздно лёг? – спросил Рик, со спокойной совестью выключая компьютер.

– Ага, после обеда… сраный сериал не отпускал, пока недосмотрел последнюю серию. И чё ты думаешь? Я потом всё равно уснуть не мог, теперь мне позарез нужен второй сезон. А он выйдет следующим сраным летом!..

– Вот поэтому я не смотрю сериалы. Фильмы лучше – не так много времени сжирают и там законченный сюжет, без всех этих затравок: продолжение в следующей серии, а то и в сезоне.

– Могу посоветовать пару фильмов, где такая затравочка будет, – Фабиан оскалил длинные клыки в коварной ухмылке.

Рик заржал и показал ему оттопыренный средний палец, и как раз в этот момент дверь снова распахнулась и к ним присоединилась Офира.

– И вам добрый вечер, ребята, – она опустила на свой стол квадратную котомку и воодушевлённо затараторила, развязывая узел: – Я вчера поняла, что до смерти хочу безе. Но не обычное, а влажное внутри. Его ещё называют: «мере?нга». Так вот, нашла в интернете несколько рецептов и не смогла определиться, какой мне больше по вкусу, поэтому приготовила в трёх разных техниках. Розовые по флемоанскому рецепту, вот эти не очень удавшиеся на вид бледно-коричневые кнопочки по шемуанскому, а самые симпатичные зелёненькие по саларунскому. Попробуйте и скажите, какой вариант вам больше понравился. Я хочу детям отправить на следующей неделе посылку.

– Я не очень люблю сладкое, но ради тебя, крошка, готов пойти на жертвы, – Рик подмигнул Офире и надкусил розовую печеньку, почему-то считающуюся пирожным. Приторная сладость моментально нокаутировала его вкусовые рецепторы, но он из уважения к её многочасовому труду продолжил жевать раздутый и окрашенный сахар. – Сегодня получилось связаться с соседом по загородному участку, он подтвердил, что держит волчью стаю у себя на территории. Пообещал во вторник привести кобеля, пропавшего почти на сутки накануне убийства Айра Хоски. Сможешь организовать на этот день экспертизу?

– В рот мне ноги, как это вкусно!.. – прошамкал Фабиан.

– Хорошо, я подам заявку, – она с улыбкой смотрела на своего напарника, незаметно пододвинув контейнер с безе к нему поближе. – Нам выписали почётную грамоту за раскрытие дела. Завтра в восемь утра приказано явиться к шефу. Надевать парадную форму не надо, просто не опаздывайте.

– Но завтра ведь суббота, чего это вдруг шеф будет работать в свой выходной? Да и дело не такое уж и сложное было, чтобы за него вручать грамоту.

– Рикки, ты дурак или как? Там, где грамота, там и премия. Никому нет дела до клочка картона, все идут за денюшками! Сечёшь?

– Это ты дурак, если думаешь, что я каждую копейку считаю.

– А-а, ну да, кое-кто же типа родился с серебряной ложкой во рту.