Отдел непримиримых врагов

Через полчаса в номер доставили еду. Марсель ей заказал два больших стейка и скромную порцию салата, а себе – синтетическую кровь. Ели они порознь. Каждый в своей комнате и в полной тишине. За два отведённых под отдых часа никто так и не попытался заговорить.

Однако вечно избегать они друг друга не могли. Вэл чувствовала необходимость объясниться. Как-то попытаться замять ситуацию. Но сколько бы ни думала, нужных слов подобрать не получалось. Не скажет же она: «Извини, что накинулась на тебя. Меня закусило, что ты назвал меня страшной, поэтому я решила на деле доказать обратное. По ходу дела мне по мозгам вдарили гормоны, и я потеряла берега». Нет, как раз это сказать – самое простое решение. Вот только Вэл не была уверена, что оно подействует так, как надо – не усугубит и без того паршивую ситуацию. Оттого она в мрачном молчании шла за ним по коридору.

– Чего такие тихие? Всё-таки подрались? – усмехнулся детектив Грос спустя десять минут, после того как они сели в служебный автомобиль – стандартный полицейский микроавтобус с параллельно расположенными сиденьями и небольшой клеткой в его задней части – и теперь катились в сторону морга.

– Вроде того, – холодно отозвался Марсель.

– А-а, – понятливо протянул он с тонкой улыбкой.

Что-то заподозрил? Да, их поведение сейчас можно было назвать «нетипичным», но неужели всё настолько очевидно? Со старшим детективом шутки плохи, он как самая хитрая куница – всех видел насквозь. Нельзя позволить, чтобы он добрался до сути. Нужно срочно что-то сказать, что отвлечёт его внимание.

«Это обычная провокация, не реагируй на неё», – в голове прозвучал голос Марселя, перепугав Вэл хуже кошки, сиганувшей с дерева на шевелюру.

«Мать моя волчица!» – чуть не вырвалось у неё вслух. А взгляд тут же отыскал его непроницаемое лицо, которое как ни в чём не бывало, продолжало смотреть с угрюмой отрешённостью в окно.

«У этого канала связи нет встроенного переводчика. Поэтому, если хочешь что-то мне сказать, то формулируй мысли на саларунском».

«Но ты же пил мою кровь!»

«Пары капель недостаточно, чтобы я начал свободно говорить на ирашском языке, – терпеливо пояснил он. И Вэл отчётливо почувствовала, что за внешним спокойствием таился настоящий буран. Необычные ощущения – слышать чужие эмоции. А стоило попытаться их повнимательнее разглядеть, как наткнулась на невидимую стену. – Не лезь глубже. Пожалуйста».

«Ты чувствуешь, где я вошкаюсь?!»

– Вы же в курсе, что у фенека всё на лице написано? – уточнил старший детектив.

Марсель устало прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. А она испуганно огляделась по сторонам. Сидящий напротив капитан Бак со сдержанным интересом смотрел на них. Его кустистые брови не сошлись на переносице, а значит, выговором дело не закончится. В противовес ему, рядом сидящий детектив Грос, не скрываясь, наслаждался зрелищем. В такие моменты он ужасно напоминал одного двуличного упыря.

Закон подлости сработал идеально: стоило мимоходом вспомнить Аллена Оккели – именно он и остался в итоге их встречать, чтобы просветить в детали дела. Другие члены группы криминалистов уже улетели обратно в Уларк с собранными на месте преступления материалами.

– Вы поселились в «Красной поляне»? Говорят, что это единственный приличный отель в Пледоксе, – шагая впереди них по коридору, завёл светскую беседу Аллен.

– Было искушение снять номер в придорожном мотеле, но у нас же в стажёрах королевские особы, – охотно поддержал трёп старший детектив, не забыв при этом метнуть шпильку.

Быстро спелись птички.

– С первоначальных данных у нас ничего не изменилось? – одёрнул их капитан Бак, переводя разговор в рабочее русло.

– Изменилось. Обнаружили третье тело.

Аллен распахнул перед ними дверь, и они зашли в прохладное помещение, которое с порога оглушало удушливым запахом смерти вперемежку с химией, консервирующей останки. Вэл не хотела показать слабости, поэтому запретила себе хвататься за нос. Тем не менее дышать старалась больше через рот, как ей казалось, незаметно для других.

– Три тела зараз? Его аппетиты растут.

– Думаю, Валери лучше подождать нас снаружи, – предложил мерзкий упырь, всё ещё стоя у открытой двери.

– Я в состоянии здесь быть, – огрызнулась она, посмотрев с вызовом в равнодушные красные глазёнки.

Он ничего не ответил. Неторопливо надел латексные перчатки и достал из кармана платок в пакете, что протянул ей. Неуверенно забрав у него подозрительный лоскуток, Вэл поднесла его к носу и сразу учуяла обильную пропитку из успокаивающих трав.

– Тебе пригодится, – коротко прокомментировал Аллен и прошёл мимо, к стенке с холодильными камерами. Ухватился за ручку и распахнул маленький квадратик, из которого пахнуло мертвечиной. – Предлагаю начать с последнего тела, потому как это нестандартная жертва для Воспитателя.

Когда он выкатил стеллаж, то первым, что бросилось в глаза – крохотность фигурки под простынёй. Будто на металлическом поддоне лежала лишь половина туловища, или того меньше. Силуэт не тянул даже на половину человеческого тела миниатюрной женщины.

– Жертву уже опознали по стоматологической карте. Это девятилетняя Онниль Ладроу, пропавшая сутки назад по пути в школу, – Аллен откинул белоснежную ткань и Вэл почувствовала удар, словно от обрушившегося ей на грудь молота, вдребезги раздробившего рёбра.

Воздух вышибло из лёгких. Она задыхалась от боли и жалости, смотря на полую оболочку, оставшуюся от лисёнка. Это была совсем маленькая кроха – в волчьем королевстве дети с десяти лет начинали ходить в школу. Ей всё ещё полагалось беззаботно резвиться в кругу малышни: играть в салочки на открытом поле с высокой по пояс травой, лазить по ветвистым деревьям и строить замки из песка на берегу речки.

Слёзы размыли страшную картину, стоявшую перед глазами, а из нутра Вэл рвался горестный скулёж. Чем усерднее она пыталась его оборвать, тем громче выла её сопротивляющаяся глотка. Сердце попросту не могло не оплакать ужасную участь несчастного кутёнка.

«Вэл, я могу взять часть твоих эмоций на себя, – предложил Марсель, перекрикивая шум, стоявший у неё в голове. Вернее, не в крике дело. Это скорее вой звучал глуше, в тот момент, когда он говорил. – Мне надо тебя коснуться. Ты не против?»

Вэл не понимала, почему он спрашивал, а не делал: что ему мешало просто схватить её и прекратить эти мучения? Разве не чувствовал, как её душу рвало на части?

Круто развернувшись на пятке, Вэл влетела в него, едва не сбив с ног. И, прижавшись лбом к груди, позволила себя мягко обнять за плечи, наконец-то, чувствуя, как острая боль, способная парализовать дыхание, размыкает свои оковы.

Рикард окончательно захватил власть над её ртом, жадно посасывая то верхнюю, то нижнюю губу. Руки его опустились с талии на ягодицы и теперь беззастенчиво сминали в больших ладонях ткань юбки. Белладонна плавилась от властных прикосновений и с непривычным для неё жаром отвечала на поцелуй, всё глубже погружаясь в пучину головокружительных ощущений. Она не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался, и прекрасно чувствовала бедром, что Рикард тоже не желал останавливаться.

Однако одному из них полагалось обломать обоих. И эту неприятную роль на себя взяла Белладонна, сильно прикусив его нижнюю губу. Он тут же дёрнулся, как от удара, и непонимающе посмотрел на неё пьяными от возбуждения глазами.

– Задание, – прошептала она и медленно, со вкусом слизнула языком выступившую бусинку крови на быстро регенерирующей коже.

Рикард мелко закивал, хмуря брови. Не для неё – для себя. По лицу было видно, как его постепенно накрывало осознание произошедшего. Но к её скрытому облегчению откровенного разочарования не последовало. Больше походило на то, что он активно размышлял, как ему позже с наименьшими затратами продолжить банкет.

Кевин Уилсон давно прошёл мимо них и даже успел присесть на лавку возле Фабиана. Они слышали обрывки их неловкого диалога, словно что-то глушило сигнал. Скорее всего, Уилсон использовал специальную аппаратуру. Перестраховывался? Слишком осторожный для волонтёра, банально не желающего влипнуть в неприятности. Больше походило на привычки серийного убийцы, делающего первые робкие шаги в кровавом ремесле.

Минут через двадцать Уилсон и Фабиан поднялись со скамейки и двинулись вглубь парка. Они с Рикардом последовали за ними на достаточно безопасном расстоянии, чтобы не попасться на слежке. Для поддержки конспирации продолжали касаться друг друга: держались за руки, обнимались. Хотя особой необходимости в этом не было – их цель не спускала взгляда с Фабиана.

– Двигаются на север – мы у них на хвосте, – коротко отчитался Рикард в петличку.

– Продолжайте наблюдение, – в нежном голосе Офиры прорезались командные нотки. – Без острой необходимости не вмешивайтесь. Надо поймать его на горячем.

Они сильно углубились в парк, прежде чем вышли к одноэтажному дому лесника судя по его обветшалому виду, заброшенному не одно десятилетие назад. Сольвикский парк находился на окраине города и примыкал к лесопарковой зоне. Ещё в прошлом столетии на его месте располагалась деревня Сольвик, но мегаполис стремительно разрастался и поглощал мелкие селения, оставляя в памяти о них лишь одноимённые названия: улиц, парков и озёр.

Вполне предсказуемо, Уилсон подвёл Фабиана к дому. После чего быстро огляделся по сторонам – они с Рикардом в тот момент спрятались за высоким кустом лещины, ветки которой ещё не тянули к земле белые ядрышки фундука – и завёл его внутрь.

И пока они огибали дом по кругу, чтобы подойти к нему с той стороны, где была глухая стена без окон. Их агент под прикрытием решил прибегнуть к самозащите: яркая вспышка белого света выстрелила сразу из всех окон, рассекая полумрак густой чащобы будто фонариком.

Ослепляющий луч зацепил не подозревающую о подобной подлости Офиру и на время дезориентировал её. Чисто из профессионального упрямства она продолжала движение вперёд, приглушённо ругаясь, всякий раз, как налетала на куст или корягу.

К тому времени, как старшая по званию прозрела, Рикард и Белладонна уже попали в дом. От голосящего во всю глотку и залезшего на стол Фабиана продолжало исходить лёгкое сияние, как от только что выключенной лампочки. А бессмысленно ползающий на полу с какой-то истеричной суетливостью Уилсон тыкался лицом о ножки кресел, острые углы тумб и облезлые стены.

– Это, что ли, пара… как там её? – Рикард указал пальцем на плетённую из листиков и веточек варежку. Из неё продолжали выползать крупные, с фалангу мужского пальца, насекомые с узловатыми телами и мощными челюстями.

– Парапонера клавата! – взвизгнул Фабиан, стоя на одной ноге как цапля. – Этот жирдяй пытался мою руку туда засунуть! Вцепился мёртвой хваткой, а у самого аж пена на губах пузырится от удовольствия, как у психа! Ну и я короче… обосрался! Шандарахнул по нему световухой. А он возьми и кинь обосанный капкан на пол. А я чё, опять обосрался!..

Белладонна протянула руку и накрыла насекомых куполом, прежде чем они успели расползтись по полу. Их ещё полагалось каким-то образом собрать и доставить в участок, как орудие преступления. Лично она их касаться точно не собиралась. Там помимо жутко токсичного яда – челюсти, что полпальца откусить в состоянии. Её сородич по виду тоже автоматически исключался: он находился под таким глубоким впечатлением от их первой встречи, что в категорической форме не хотел спускаться со стола – Рикарду пришлось на руках его вынести из дома, после того как передал связанного Уилсона временному начальству.

Одна надежда оставалась на более сговорчивых и неприхотливых коллег. Поэтому вполне закономерно, выполнение этой задачи на себя взяла Офира, объявившая, что у носорогов от рождения более толстая кожа, чем у других подвидов оборотней. А ещё она поведала, что абсолютно не боялась насекомых: в южных государствах Мумбреша не выживали те, кто не мог с малолетства адаптироваться к исторически суровой окружающей среде с необузданной по сей день флорой и фауной. Тем более, на её родине водились эти «таракашки». Ей не единожды приходилось вытравливать их из своих теплиц.