Авторское собрание сочинений

Я, синее облако из боли, наполовину погружаюсь в фундамент торгового центра. Я смотрю, как Ривьера и управляющий телом Сэнди неизвестный вторженец покидают торговый центр. Я не могу никуда перенестись – боль парализует даже самые крошечные стремления. Сквозь непрекращающуюся боль моя сущность наполняется фразой вторженца о «шести особых» телах. Кого он имел в виду?

Сэнди, точно ее. Ривьеру, само собой. Генри Ашеса, да и его. Сюда же подходит Клэр… Так, кто же еще… Хм…

А, точно, женщина в латексе… Пустота в ее голове не прекращает пугать меня, мне кажется, это дело рук вторженца, и я боюсь, что та же участь постигнет и мою девочку. Возможно, вторженец слишком долго использовал сущность женщины в латексе, не знаю… Да это и не важно – важно, чтобы красивые мысли Сэнди (и, разумеется, ее теплый храм) всегда были при ней.

Сэнди, Ривьера, Клэр, Генри Ашес, женщина в латексе… Пять… Кто же шестой?

Тут же я осознаю, что не чувствую невидимых ножей. Они исчезли, оставив тяжелый осадок в моей сущности. Нет боли, которая бывает от ножевых ранений, нет – я чувствую себя располневшим изнутри.

Я думаю, что этого осадка в моем теле нет – и после этих мыслей осадок пропадает. Я испытываю облегчение. Я по-прежнему могу управлять собой. Я такой же, каким был до вылета из Сэнди. Но я все еще похож на облако. Поэтому обретаю оболочку Олега Ривника, поднимаюсь на ноги и стою, как человек. Стою и смотрю на выход, думаю о том, что ждет меня в дальнейшем. Сквозь меня проходят живые люди. Семья с детьми. Дети прыгают и пока еще радуются жизни. Муж держит пакет с покупками в одной руке, руку жены – в другой. Жена просто улыбается. Совместные покупки, дети, обычная жизнь с ее обычными заботами – всего этого я лишился по воле безумного вторженца. Я провожаю семью взглядом, думаю, что на месте мужа должен быть я. На месте жены – Сэнди. На месте их детей – наши с Сэнди дети… Зря я об этом думаю. Живым людям нет дела до того, что покойники бродят среди них, почему же мертвых должно волновать присутствие живых? Мы мудрее живых, мы знаем то, что живые узнают только после своей смерти… Я только сейчас в полной мере осознаю причины пренебрежения «нелюдей», в частности Кина, ко всему человеческому. Возможностей у людей гораздо меньше, чем у нас, поэтому их действия кажутся нам глупее действий наших…

Может, «нелюди» правы, думаю я, только мне грустно от того, что я уже никогда не смогу насладиться тем, что живой человек называет обычной жизнью.

Моя сущность начинает вибрировать – а вибрирует она при самых глубинных переживаниях. Я думаю о словах вторженца о «шести особых телах», а затем думаю, кто он такой, этот вторженец, чтобы указывать мне, что я должен и не должен делать? Этот внетелесный придурок лишил меня жизни, в его силах превратить мою девочку в безвольного овоща, с какой стати я должен это терпеть? Даже если я вновь попадусь вторженцу, и он вновь меня пронзит невидимыми ножами, все равно, это не повод прекращать свою борьбу.

Я думаю о теле, в которое надо вселиться. Думаю о Клэр и надеюсь, что ее мысли помогут мне узнать, что творилось в этом мире последнюю неделю. Да, я почти ничего не знаю, я настолько был погружен в попытки управлять чужими телами, что выпал на неделю изо всех реальностей, которые только могут существовать.

Я переношусь в тело Клэр, разрываюсь на двадцать одно сознание, мысленно призываю каждое отдельное сознание действовать как одно целое и одновременно с этим пытаюсь выдержать увеличенные в двадцать один раз заботы Клэр о ювелирном магазине, смешанные с желанием переспать с Олегом Ривником, стоившим ему жизни и чуть было не стоившим ее…

Интересно, думаю я, когда полностью справляюсь с нагрузкой. Превратить весь этот бред в тривиальное желание вернуть себе любовника? Да, вторженец, ты – настоящий профессионал.

И… Клэр знает, что Генри Ашес занимается работорговлей. Хм, я вспоминаю, как Клэр сама приглашала меня посмотреть на картотеку с рабами. Ну да, тогда в ее теле находился вторженец… Что у вторженца за план такой? Не слишком ли он извращенный?