После всего

И тут я наконец-то осознал всё сказанное им. Если есть и другие бункеры, то, возможно… возможно, мои родители живы?! Может быть, им удалось спастись, спрятаться под землёй, и они там жили так же, как и мы, все эти три года?!

– А как давно связь с ними была утеряна?! – выкрикнул я.

– Коля, мне кажется, я ясно дал понять, что все вопросы потом.

– Да-а… но я просто…

– Я отвечу на твой вопрос, а потом ты заткнёшься, договорились?

– Да.

– Связь с двумя другими бункерами была утеряна примерно спустя два месяца. Интервал потери связи был небольшой, в несколько дней.

Может быть, выжили, может, родители всё-таки выжили?! Сердце бешено застучало в груди, с каждым стуком придавая сил, внушая надежду на лучшее, усмиряя мой гнев.

– Что касается записей с камер, – продолжил Алексей. – То я их не видел.

Вот же врёт! Точно врёт!

– Наружная камера транслирует и пишет на оборудование в кабинете смотрителя, а не в зале с айтишниками. Иванцовский редко кого туда подпускал. Теперь у нас всего двое специалистов. Один из них завтра останется на дежурстве, второго я привлеку для извлечения информации с сервера в кабинете смотрителя. Но как бы то ни было, даже если всё услышанное правда, даже если люди приходили с табличкой, на которой было написано, что там безопасно, это может быть не так! Иванцовский был прав, когда сказал, что те люди могли быть просто мародёрами или рейдерами, которых подослали. Андрей Петрович был умным человеком, и нельзя пренебрегать его словами.

– Не стоило нам стрелять, не стоило. Можно было поступить иначе, но не так… – удручённо произнёс Тимур.

– Тимур, – обратился к нему Алексей. – И как же нам стоило поступить, как ты думаешь, а?

– Надо было отпустить их, тогда бы никто не пострадал, а смотритель остался жив.

– Да? Ты в этом уверен?! Отпусти мы их, начался бы ещё больший хаос, чем при перестрелке, ещё большая паника! Каждый второй захотел бы выйти из бункера с костюмом или без. Работа всего убежища была бы парализована, тут бы всё на хер встало! Это был уже вопрос выживаемости: пусть уж лучше сдохнет несколько человек, чем умрут все! Ты понял это?

– Я?

– Да, ты-ты! Отвечай!

– Я… понял.

– Чтобы я больше не слышал ни от кого таких тупых высказываний! Своё мнение можете засунуть себе в жопу. Надеюсь, это все поняли, а если кто-то нет, тогда мы побеседуем индивидуально после собрания.

Все молчали. В словах начальника была рациональность. Но я не мог с ним согласиться, ненависть во мне говорила о том, что всё равно нельзя было так поступать. Мы же не роботы, а люди!

– Теперь о главном, – продолжал Алексей. – Тянуть больше нельзя. У народа паника. Надо подготовить экспедицию. Перед этим хочу сказать, что о выходных можете забыть. Теперь нам не хватает людей. Смены будут по восемь часов, на некоторых менее значимых объектах будем дежурить по одному. Я перепишу график завтра. На поверхность пойдёт трое человек. Отправлять туда простых рабочих не имеет никакого смысла. Если снаружи полно мародёров и рейдеров, то наших работяг сразу же грохнут. Нужны разведчики, которые с оружием на «ты», то есть мы – люди из охраны. Каждому помимо костюма химзащиты, будет выдан автомат и два полных магазина, в дополнение полностью заряженный пистолет. Кроме этого, две литровые бутылки воды на человека и по четыре банки консервов на случай непредвиденных обстоятельств, перекусите, если придётся задержаться. На поверхности не разделяться, держаться вместе, что бы не произошло! На всю команду только один дозиметр и одна аптечка. Я покинуть убежище не могу, поскольку теперь всё управление на мне. Добровольцами будете вы. Я не хочу лишней демагогии. Всё решится жребием.

Алексей взял со стола зимнюю шапку.

– В этой шапке талоны. Я подойду к каждому из вас. Не глядя вы просовываете руку и вытягиваете по одному талону. Тот, кто вытянет зелёный – остаётся в бункере. Тот же, кто вытянет красный, будет готовиться к выходу на поверхность. Талоны можете оставить себе. Всё по справедливости. Никаких добровольцев, никаких возражений. Все взрослые люди, пусть жребий определит троих человек, в руках которых будет судьба нашей колонии.

Разные эмоции одна за другой волнами накатывали на меня. Сердце снова бешено застучало. Если жребий укажет на меня? Хорошо это или плохо?! Я наконец-то выберусь на поверхность. Но как же Зоя?! Нет, в таком случае я не хочу оставлять её здесь одну. Теперь, когда смотритель был мёртв, Алексей мог сделать с ней всё, что угодно! А я был уверен, нет, я знал, что он злопамятный. Только бы не красный, только бы не красный! Пожалуйста, только не красный! Я должен был остаться в бункере, чтобы защитить Зою! Вытянув руку из шапки, я покосился и между указательным и большим пальцем увидел талон… зелёного цвета. Не знаю, что бы я делал, если бы всё сложилось иначе.

Оставалось ещё пять человек, но не было нужды продолжать. Все три красных талона уже были вытянуты. Жребий пал на Толика, Андрея и Руслана. Все трое были довольно крепкими мужчинами под сорок лет. Думаю, что на них можно было положиться.

– У нас осталось незавершённое дело, – обратился к нам Алексей. – Я понимаю, что кому-то из вас будет тяжело сжигать трупы бывших коллег, для кого-то, может быть, не просто коллег, а друзей. Да и к Андрею Петровичу каждый из нас относился с уважением… но ничего не поделаешь. Похоронить их негде, оставить просто так мы всё не можем. Нет нужды повторный раз тянуть жребий. Толя, Андрей, Руслан, вы остаётесь со мной. Будем сжигать тела. Миша, ты проследи, чтобы на их объектах ночью был минимум один человек. Остальные расходитесь по своим местам. Все вопросы потом, день был трудный. У меня нет желания разговаривать с каждым отдельно.

Поскольку Миша той ночью был назначен ответственным за обход всех объектов и перераспределение охранников, то возле генераторной я должен был дежурить один. Перед этим я быстро нашёл Зою, вкратце объяснил ей ситуацию. Мы договорились встретиться у генераторной вместо столовой. Зоя должна была подойти к десяти вечера. Эмоции снова застали меня врасплох. Я думал о том, что родители могут быть всё ещё живы, о том, что бы было, вытяни я красный талон, о том… какой я всё-таки эгоист. Там в крематории, в нескольких метрах от меня лежали тела моих друзей, а я стоял и внимательно со всеми остальными слушал человека, который отдал приказ открыть огонь по моим друзьям. Но гнев сразу же приутих, когда информация про другие бункеры подтвердилась, когда Алексей приказал всем тянуть жребий. Что же я за человек такой? Нормально ли было то, что я чувствовал? Как мне нужно было принять тот факт, что мои друзья мертвы? Мне хотелось… мне очень хотелось поплакать, просто разрыдаться, но никак не получалось. Жека… Костя… их больше не было. И я ничего не сделал, чтобы попытаться их спасти. Но мог ли я вообще что-нибудь сделать? Теперь как минимум мы должны были выжить и выбраться отсюда ради себя и ради них. Меня интересовала только Зоя, друзей больше не осталось. Нужно было посоветоваться с ней, уходить ли мне из охраны или же оставаться. Слишком много всего произошло. Я не был уверен, отпустит ли меня Алексей, даже если отпустит, то наверняка поставит работать в туалетных комнатах или придумает что похуже.

Зоя пришла к десяти часам, как мы и договаривались. Я рассказал ей всё, что произошло в крематории. Затем сразу же переключился на своё решение уйти из охраны, больше руководствуясь эмоциями, чем логикой. На моё удивление, Зоя со мной не согласилась.

– Коля, не делай этого.

– Это ещё почему? Я думал, ты меня поддержишь.

– Теперь, когда нет смотрителя, когда готовят экспедицию на поверхность, мы можем только гадать, что будет дальше.

– Я больше не хочу бок о бок работать с этим ублюдком! Я даже жить с ним здесь не хочу.

– Ты себя-то слышишь?

– Прекрасно слышу, не глухой.

– Взял себя в руки быстро!

– Зоя, я ведь серьёзно. Этот гад чуть не изнасиловал тебя, неужели ты забыла? Он отдал приказ стрелять по нашим друзьям! Он виноват в их смерти! С Борей и Юрой мы общались редко, но Костя и Жека были нашими друзьями! Неужели ты готова о них забыть?

Совсем неожиданно для меня Зоя замахнулась и ударила кулаком мне в челюсть. Я даже не успел среагировать. Пару секунд был в ступоре, пытаясь понять, что произошло. Нахмурив брови, сердитым взглядом она смотрела мне прямо в глаза.

– Придурок ты! Как у тебя вообще язык повернулся такое сказать? Костя и Женя для меня были друзьями не меньше, чем для тебя. Если бы ты знал, что у меня на душе! Кошки скребут, сердце разрывается! Душа словно хочет из тела выпрыгнуть и убежать куда подальше отсюда, забиться в какой-нибудь угол!

– Зой, я…

– Нет, Коля, теперь молчи и слушай! Нам всем тяжело, но что мы можем сделать, ты и я? Устроить переворот или убить начальника охраны? Кто встанет на нашу строну? Да ровным счётом никто. Все лояльны Алексею! Я бы сама с удовольствием грохнула его или придушила своими руками, если бы была такая возможность. Но теперь всё стало куда опаснее, чем раньше. Именно поэтому ты должен остаться в охране. У тебя не отнимут оружие и к тому же…

– Я тебя понимаю.

– Не перебивай! К тому же… пословицу знаешь? Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. У нас с тобой больше нет друзей, а вот враги остались.

– Зоя, я всё понял, успокойся, пожалуйста.

– И Женя… и Костя… теперь больше не с нами, их нет.

Не в силах сдерживать свои эмоции, она разрыдалась прям на моих глазах. Я был младше неё и порой вёл себя как ребёнок. Но Зоя была права. В тот момент я осознал её слова. Передо мной стояла не бывшая женщина-пацанка из охраны, а слабая девушка, которую нужно было защитить. Я обнял её, крепко прижав к себе, стал поглаживать по спине, пока она, наконец, не успокоилась. Моя Зоя – единственный человек, ради которого стоило продолжать жить и бороться. В тот момент мне захотелось защитить её всеми силами. Я ещё сильнее прижал Зою к себе, не желая выпускать из своих объятий.