Астелия

Роланд всмотрелся в лицо собеседника, но черты Крэйга оставались непроницаемыми. В серых глазах застыло презрительное выражение, рот скривился в усмешке, словно его забавляла неспособность Роланда проникнуть в его душу. Курсор нахмурился и принялся разглядывать город, к которому они приближались.

Первыми показались огни. Похоже, заклинателей огня здесь хватало, ибо улицы были ярко освещены. Вечерний туман расцветился всеми оттенками желтого, оранжевого и розового цветов, и холм, на котором вырос город, и сам казался огромным языком яркого пламени. Только на окружавших город стенах, которые они только что миновали, огни были другого цвета – холодно-голубые, отбрасывающие длинные черные тени.

По мере того как носилки снижались, Роланд начал различать детали. На улицах стояли безмолвными стражами статуи. Дома соревновались друг с другом в изящности линий и богатстве освещения. Там и здесь переливались всеми цветами радуги фонтаны, часть которых была подсвечена снизу, превращая их в изумрудные или фиолетовые костры. Повсюду – вокруг домов, вдоль улиц – росли деревья, ухоженные столь же тщательно, как и все в этом городе. Деревья тоже подсвечивались, так что осенняя листва отливала бесчисленным множеством оттенков.

До носилок долетели удары колокола: пробили поздний час. Роланд слышал цоканье копыт по каменным мостовым и пьяное пение, доносившееся из какого-то ночного заведения. Из сада, над которым беззвучно проскользнули носилки, донеслась музыка: струнные с флейтой исполняли мягкую, завораживающую мелодию. Вечерний ветер нес ароматы древесного дыма, пряностей, поздних осенних цветов и дождя.

Назвать Аквитейн красивым – все равно что назвать океан мокрым, подумал Роланд. Вроде бы верно, да только не дает о нем ни малейшего представления.

Когда они оказались на расстоянии полета стрелы от резиденции верховного лорда, расположенной в венчавшей холм крепости, их окликнул громкий, лающий голос. Мужчина в алом с собольей опушкой плаще аквитанской гвардии скользнул к ним сверху. Еще с дюжину зависли где-то над ними – Роланд не видел их в ночном небе, но ощущал движение воздуха, вызванное поддерживающими их на лету астелами.

Капитан сопровождавших Роланда воздушных рыцарей обменялся с патрульным условным паролем; обмен носил рутинный характер. А потом вновь прибывшие скользнули дальше, на крепостной двор перед входом во дворец. Со стен за ними наблюдали глаза часовых и ухмылявшихся изваяний – горбатых, долговязых мужчин. Стоило Роланду сойти с носилок и ступить на землю, как он ощутил слабую, но постоянную вибрацию земли, явно исходящую от скрытой в статуях энергии, и невольно покосился на них.

– Горгульи? – потрясенно поперхнулся он. – Это все горгульи?

Крэйг бросил взгляд на изваяния, потом на Роланда и кивнул.

– Давно ли их держат здесь?

– Сколько помню, они стояли здесь всегда, – буркнул Крэйг.

– Неужели Аквитейн настолько силен?..

Роланд задумчиво прикусил губу. Он не одобрял тех, кто держал астелов в такой смирительной оболочке, – и еще меньше тех, кто делал это на протяжении многих поколений. Однако это лишний раз подтверждало мощь Аквитейна, в которой они сейчас так нуждались.

Воздушные рыцари, сопровождавшие носилки в полете, скрылись в доме охраны подкрепить силы едой и питьем. А капитан аквитанской гвардии, молодой человек с открытым лицом и настороженным взглядом голубых глаз, отворил дверцу носилок и помог сидевшим в них выбраться наружу. Затем повел их во дворец.

Следуя за капитаном, Роланд привычно оценивал расположение дверей, окон, наличие или отсутствие охраны. Это была старая привычка, и отказываться от нее было бы глупостью. Он хотел знать лучший путь выхода из того места, куда их вели. Рядом шел Крэйг; без видимого усилия, как пушинку, он нес продолжавшую спать Кару.

Капитан распахнул широкую двустворчатую дверь, ведущую в длинный зал для пиршеств. По горному обычаю очаги здесь были вмурованы в пол; несмотря на то что погода стояла еще не холодная, в них ярко горел огонь. Собственно, зал освещался только этими багровыми отблесками, поэтому Роланд задержался в дверях на мгновение, давая глазам привыкнуть к полумраку.

От самого входа в глубь зала вели два ряда стройных мраморных колонн. Стены скрывались за портьерами – они сообщали помещению теплую роскошь, а также служили идеальным укрытием для подслушивающих – охраны или убийц. Столы на ночь вынесли, и всю меблировку составлял один столик с расставленными вокруг него стульями, стоящий на возвышении в дальнем конце зала. Там виднелось несколько фигур, и слуха Роланда коснулся негромкий перебор струн.

Капитан вел их через зал прямо к помосту.

В тяжелом, накрытом шкурой амарантского степного льва кресле развалился мужчина – ростом он не уступал Крейгу, но был стройнее и на вид значительно моложе. Узкое лицо с высокими скулами и волевой челюстью смягчалось ореолом падавших на плечи золотых волос. Одежду его составляли простая алая рубаха, черные кожаные штаны в обтяжку и мягкие черные башмаки. В одной руке он небрежно держал золотой кубок, в другой – конец длинного отреза ткани, который медленно разматывала с себя танцевавшая перед ним хорошенькая девица. Глаза у Аквитейна были черные как смоль, и он смотрел на рабыню-танцовщицу с жаркой, нетерпеливой жадностью.

Однако Роланда больше заинтересовал человек, стоявший позади и чуть сбоку от трона верховного лорда. Полумрак мешал разглядеть детали. Роста мужчина был не слишком высокого – ну, может, на пару дюймов выше Роланда, – но сложения крепкого, да и осанка его выдавала физическую силу. На бедре его, насколько мог разглядеть Роланд, висел меч, и едва заметная выпуклость серой куртки выдавала спрятанное на теле оружие. На мгновение Роланд встретился с ним глазами – взгляд у того оказался прозрачный, оценивающий.

– Если твоя голова дорога тебе, капитан, – буркнул Аквитейн, не спуская глаз с девушки, – это может подождать до окончания танца. – Язык его слегка заплетался.

– Нет, ваше сиятельство, – произнес Роланд, делая шаг вперед и становясь рядом с капитаном. – Не может.

Спина верховного лорда напряженно застыла, и он медленно повернул голову в сторону Роланда . Тяжесть его взгляда обрушилась на курсора наподобие физического удара, и он резко втянул в себя воздух, ощутив в камне под ногами медленную, раздраженную вибрацию – отражение злости верховного лорда.

Роланд постарался принять как можно более уверенную и небрежную позу и сделал вид, будто Аквитейн с ним согласен. Он приложил кулак к сердцу и поклонился.

Последовала долгая пауза, потом лорд протяжно, лениво рассмеялся. Эхо его хохота отозвалось от стен почти безлюдного зала. Роланд снова выпрямился и оказался лицом к лицу с верховным лордом, изо всех сил стараясь не выражать почтения.

– Ага, – пророкотал Аквитейн. – Значит, это и есть печально известный курсор Роланд Каллидус.

– С вашего позволения, ваше сиятельство, бывший курсор.

– Тебя, я вижу, мало заботят мои развлечения, – заметил Аквитейн, сделав рукой с зажатой в ней материей широкий жест. – Я нахожу это граничащим с непочтительностью.

– Я и в мыслях не имел выказывать непочтение, ваше сиятельство. Однако обстоятельства смертельной важности требуют вашего внимания.

– Требуют. Моего. Внимания, – пробормотал Аквитейн, выгнув бровь. – Надо же. Не помню, чтобы со мной разговаривали таким тоном с тех пор, как мой последний наставник имел неосторожность так неудачно упасть со стены.

– Ваше сиятельство, боюсь, вы найдете меня значительно более ловким.

– Крысы ловчее, – фыркнул Аквитейн. – Главной проблемой старого олуха было то, что он полагал, будто знает все.

– Ах, – лучезарно улыбнулся Роланд. – Со мной у вас такой сложности не возникнет.

Темные глаза Аквитейна вспыхнули.

– Потому, что ты действительно знаешь все?

– Нет, ваше сиятельство. Только то, что важно.

Верховный лорд прищурился. Сердце Роланда успело сделать десятка два тревожных ударов, а он все молчал, однако курсор сумел скрыть свою нервозность. Дыша по возможности ровнее и медленнее, он ждал.

Аквитейн фыркнул и допил вино, потом вытянул руку в сторону, выждал мгновение и выпустил кубок из пальцев. Стоявший рядом с ним коренастый мужчина стремительным движением выбросил руку вперед и поймал его, потом подошел к столу и налил в него вина из стеклянной бутыли.

– Мои источники утверждают, Роланд, что за тобой водится дурная привычка – ты крайне небрежен, – буркнул Аквитейн. – Но я и не представлял себе, чтобы до такой степени.

– Если вашему сиятельству будет угодно, мы можем возобновить эту нашу дискуссию позже. Хотя время не терпит.

Верховный лорд принял из рук незнакомца свой кубок, взглянул на хорошенькую рабыню, с низко опущенной головой стоявшую перед ним на коленях, и с сожалением вздохнул.

– Пожалуй, – кивнул он. – Что ж, ладно. Докладывай.

Роланд покосился на незнакомца, потом на рабыню, потом на свисавшие со стен портьеры.

– Возможно, ваше сиятельство, для этого подошла бы более уединенная обстановка.

Аквитейн мотнул головой.

– Ты можешь говорить открыто и здесь. Позволь представить тебе, Роланд, графа Стрикса с Лихорадочного пограничья, находящегося на службе у его сиятельства верховного лорда Родоса. Он показал себя проницательным и способным советником, а также преданным сторонником нашего дела.

Роланд перевел взгляд на коренастого мужчину у кресла верховного лорда.

– Лихорадочное пограничье? Это, часом, не там несколько лет назад имела место незаконная работорговля?

Граф Стрикс удостоил бывшего курсора натянутой улыбки. Голос его, когда он заговорил, оказался высоким, сочным тенором, который плохо вязался с его мощным сложением.

– Полагаю, так. Насколько я понял, и Консорциум работорговцев, и местное духовенство одарили вас похвалами за услуги сверх тех, что требовал от вас долг.