Золотое Сечение

Золотое Сечение
Евгения Усачева

Мир асов на грани уничтожения, как и мир людей. Таинственный Вождь – посланник города-бога Тронд-даура планирует уничтожить значительную часть человечества, а остальную угнать в рабство в параллельный мир. Сможет ли возлюбленная Вождя Унго перешагнуть через себя и свою любовь и помочь своим братьям-асам? Теперь именно от неё зависит судьба мира богов и людей.

Евгения Усачева

Золотое Сечение

1

У моего брата была подруга Чантико, которая и рассказала нам, что ей удалось побывать в том городе совершенно случайно, и она так до конца и не поняла, как смогла совершить переход. Она вот уже шесть лет жила на Земле, и одним ясным осенним вечером, выйдя из кофейни, и дав волю своим ногам, не заметила, как вдруг оказалась в незнакомом городе. Его улицы были длинными и тёмными. Громадные чёрные небоскрёбы, верхушки которых тонули где-то в облаках, были похожи на надгробия могил великанов. В городе шёл дождь, и совсем не было прохожих. Чантико даже показалось, будто она – единственная обитательница этого странного места. Её интуиция дала сбой, а телефон с навигатором отключился, поэтому она около часа петляла по тёмным переулкам таинственного города, вглядываясь в очертания многоэтажек и расплывчатый свет зеленоватых фонарей. И вдруг в какой-то момент, сделав шаг, оказалась в привычной обстановке. Дождя не было и в помине, кругом царило оживление, группы туристов расхаживали по улицам, делали селфи и веселились. Сотни машин сигналили друг другу и зевакам, решившимся перебежать дорогу в недозволенном месте. Чантико поняла, что на целый час переместилась куда-то, будто провалилась в иное измерение, но не могла понять, как ей это удалось.

Признаться, её рассказ нас удивил. Ведь никаких других измерений не существовало. Была одна физическая вселенная, созданная моим отцом Парабраманом, и внутри неё, как и за её пределами, не могло существовать никаких иных параллельных миров. Но Чантико настаивала на том, что видела один из них.

– Это была не галлюцинации! – Неожиданно резко ответила она, когда мы с братом позволили себе подшутить. – Город был реален! А вы просто не хотите ничего видеть дальше своего носа! Но раз так, я непременно расскажу об этом происшествии Унго. Уж она-то меня поймёт!

С этими словами Чантико демонстративно встала из-за стола, и ушла, не попрощавшись.

Мы с братом удивлённо переглянулись.

– Что это с ней?

– Понятия не имею! – ответил Люминес. – Она никогда такой вспыльчивой не была.

А Унго… Насколько я знал, с ней в прошлом произошла какая-то трагедия. То ли она потеряла возлюбленного на войне, то ли они расстались по другой причине, но факт оставался фактом: вечно мрачная и неразговорчивая Унго до сих пор страдала и тосковала по нему, поэтому не могла в полной мере участвовать в социальной жизни нашего общества, намертво нацепив на себя образ отшельницы.

Она была великой воительницей. В прошлом, во времена Раскола, когда часть нашего общества противостояла страшной угрозе в лице Хаоса – Тескатлипоки, а другая его часть присягнула ему в верности, Унго, не жалея себя, храбро сражалась плечом к плечу со многими асами, в том числе с нами и Чантико. Вместе мы остановили кровожадного монстра, не позволив ему уничтожить вселенную.

Я забыл упомянуть, что Хаос был нашим родным дядей, братом-близнецом Творца, но это не помешало нам с Люминесом исполнить свой долг и заключить его в вечной Тьме за пределами вселенной. Отныне ему не было пути в наш мир.

Прокручивая в голове тот короткий разговор, во время которого Чантико неожиданно резко отреагировала на наши безобидные шутки, я понял, почему она так сделала.

Она была влюблена в моего племянника – младшего сына Люминеса, но так как парень оставался к ней равнодушен, она рассчитывала на то, что её друг как-то повлияет на своего отпрыска, но Люминес предоставил ему самому возможность устраивать свою личную жизнь, и не лез с советами. Конечно, Чантико это взбесило, ведь она надеялась на поддержку.

Но я всё-таки надеялся, что долго беситься она не будет, и сможет понять моего брата, а заодно и простить холодного самоуверенного мальчишку, у которого на уме были одни битвы и оружие.

А мне… Мне нравилась Унго. Но куда мне было тягаться с таким противником, как её бывший возлюбленный, ведь он прочно засел в её сердце! Если она не смогла разлюбить его за восемьдесят с лишним лет, то вряд ли у меня был шанс. Но асы влюблялись насмерть, влюблялись на всю жизнь, на всё воплощение. Так что, вряд ли Унго забыла бы его до окончания этой Манвантары.

Наш мир имел циклическую структуру. По сути, вечным было лишь Дыхание непознаваемого Творца Парабрамана (Тонакатекутли) – того, кто стал причиной возникновения вселенной, того, кто являлся великой беспричинной первопричиной всего, что существовало внутри Мироздания. Великое Дыхание не имело начала и не могло иметь конца. В момент, когда непознаваемый Создатель делал выдох – рождалась вселенная, чтобы просуществовать миллиарды лет нового цикла проявленности – Манвантары. Когда же он делал вдох – вселенная постепенно сжималась в сингулярность и переставала существовать такой, какой мы её знаем. Период непроявленности – Пралайи, также длился миллиарды лет, чтобы затем его сменила новая Манвантара.

Асы – божества-строители были созданы недавно, по меркам Творца. Они успели пережить лишь две Манвантары, и эта, третья, началась с того, что на новый мир, вызванный из небытия, напал Тескатлипока – тёмный близнец Тонакатекутли, и попытался прервать цепь перерождений Мироздания. Но у него, как я уже упоминал, ничего не получилось. Асы, воплощённые в новых телах, в новом удивительном мире, дали ему отпор.

Вселенные не были копиями друг друга. В каждой Манвантаре космическое пространство имело свои особенности, структуру, законы физики и геометрии. Я много раз спрашивал у отца, были ли в прошлых Манвантарах люди? Он сказал, что были лишь в предыдущей, но всем им, конечно, не удалось выжить в условиях полного растворения и исчезновения материи и пространства. Та цивилизация, рассказывал он, была великой. Её могущество распространилось на сотни галактик, и если б ей дали больше времени, она бы заселила всю вселенную, но, увы, срок проявленности подходил к концу, Какими бы могущественными и технически развитыми не являлись люди той цивилизации, но обратить процесс распада вселенной вспять они были не в силах. Когда они поняли, что происходит, то полностью перешли на уровень бестелесного существования. С тех пор они представляли собою лишь чистый разум, который хранился в Единой Информационной Структуре космоса. Таким образом, они надеялись избежать собственной гибели. Но прошли ещё миллионы лет. Взорвались последние звёзды, а чёрные дыры поглотили друг друга, уничтожив сперва всё вещество во вселенной, а затем принялись за поля и излучения. Осталась лишь информация. Но так, как температура в космосе неуклонно продолжала стремиться к абсолютному нулю, выжить человеческой цивилизации даже в том её невообразимом виде, в котором она находилась, всё равно было невозможно. Когда температура всё же упала до критической отметки, движение в пространстве стало невозможным, а само оно стало распадаться. Даже бесплотная нематериальная информация, которая представляла собой оцифрованный разум, уже не могла существовать в таких условиях, и просто стёрлась.

– В чём тогда смысл существования жизни во вселенной, если в конечном итоге она всё равно погибнет, какой бы развитой не была? – Спросил я тогда отца.

– Ни в чём, – устало ответил он. – Она просто есть.

Но мне это объяснение не понравилось. Я стал искать этот несуществующий смысл, и потратил половину времени Манвантары на это, так и не приблизившись к хоть какому-нибудь логическому заключению.

Жизнь была, как была и беспричинная причина её – великий Парабраман, который никогда не появлялся, потому как появление подразумевает под собой процесс воплощения из небытия. Появление не может существовать вне времени, ибо время – это движение, а появление – движение во времени. Но мой отец существовал вне его, поэтому невозможно было сказать, что он когда-либо появился. Он был всегда.

Мой брат Люминес являлся его первым помощником и стоял на страже исполнения законов мира. И кто придумал эту чепуху о его восстании? Более несуразной вещи и представить нельзя! Люминес, как и я, являлся частью Создателя. Как он мог пойти против него? Как может восстать рука или нога против тела, частью которого является? Я не понимал этих диких антилогичных мифов, которые придумывали люди. Но когда-то они ведь знали правду об устройстве Мироздания и населяющих его богах-строителях! Только предпочли её забыть за тысячи лет существования. Когда мы иногда приходили на Землю и жили среди людей, то старались не обращать внимания на их несуразные верования, оторванные от реальности, и не обижались, когда нас превращали то в чертей, то в оборотней, то в ещё какую-нибудь нечисть. Главное, что мы сами знали о том, кто мы есть на самом деле.

Мой брат Люминес, однажды оклевётанный группкой фанатиков, которые вдруг вздумали избрать его козлом отпущения, тоже старался не обращать внимания на свой негативный образ, сложившийся в умах людей, но я знал, что в глубине души его это волновало, и он был обижен.

Чантико тоже почему-то досталось. В человеческих сказках теперь она была владычицей демонов, хотя на самом деле, даже если б они существовали, она никогда бы не позволила себе присягнуть злу.

В общем, досталось всем, и я даже в какой-то степени был рад, что наступил современный оцифрованный век, в котором люди позабыли старые верования и легенды. Они остались лишь на страницах справочников Интернета, в которые теперь, в эпоху господства соцсетей, мало кто заглядывал.

А теперь, словно из небытия, возник странный город, описанный Чантико, который не упоминался ни в одной из легенд. Я верил девушке, но то, что она рассказала, не укладывалось в голове.

Мы, асы не строили никаких городов, подобного тому, который видела Чантико, ни во вселенной, ни за её пределами, где и строить-то было невозможно, ввиду отсутствия пространства. Мы создали лишь Йар – наше царство в центре вселенной, которое уж точно не было похоже ни на один человеческий город. А город, который пригрезился моей подруге, определённо, был человеческим. Во-первых, наши здания имели весьма разнообразную форму – одни были вытянуты, как стрела, другие представляли собой цилиндр, третьи являлись пирамидами и закрученными спиралями, к тому же они были во много раз выше самых высоких зданий на Земле.