Девственность

Мы посмотрели на воду, ее внимания хватило секунд на тридцать. Взяла телефон.

– А еще я хочу написать универсальную инструкцию для всех фотоаппаратов. Электрички вообще не ходят тут?

– Ходят, но редко. Две-три в день. Какая центральная тема романа?

– Девственность.

– Ха-ха, ты, кажется, от нее далек.

– Сейчас далек. Но когда вернусь к себе, она снова будет близко. По большому счету я ее и не лишился. Вот я и пытаюсь понять, что должно с мужиком произойти, почему некоторые чувствуют себя мужиками. А че ты не ешь?

– Хочешь мой батончик?

– Давай.

– Вернулся аппетит?

– Морскую капусту я теперь долго не буду есть.

Девчонка скривила веснушчатое лицо:

– Просто не привык.

Я вгляделся в нее, чтобы запомнить.

– Капустка, – сказал и засмеялся.

– Капустка, – кивнула она как-то вбок и со смешком.

Она рассказала немного о себе. Вообще-то, во второй раз, не помнит, наверное, что уже все говорила в первую ночь. Но я все равно выслушал, глядя вниз на утекающее время.

По образованию актриса, сейчас преподает детям актерское мастерство. Уже жила в других городах: Перми и Петербурге, но сейчас хочет уехать в Норильск или в Воркуту. Девчонке интересно, что такое полярные ночь и день и как на это будет реагировать организм.

– А я вроде бы никогда не спал с актрисой, – только и ответил я. – Думал, что это дурная идея.

– Ну и как? Сойдет?

– Да вроде бы все нормально прошло. Понял, что это суеверие! – я поцеловал ее. Первый и последний раз сделал это не ночью и не в постели. Она беззвучно засмеялась, убрала губы и подставила щеку. Как будто действительно днем делать этого не следовало и дальше френдзоны маршрут можно проложить только в темноте.

Ну да, запомню ли я тебя? Последний месяц я живу на Русском острове и туда должен был завтра вернуться. Пару раз мне доводилось не узнавать хозяйку квартиры, которую я снимаю. Она помладше меня, бодрая женщина, можно даже сказать горячая, харизматичная. Хоть и никак это не проявляет, но чувствуется энергия. Но я могу встретиться с ней у падика и затупить: она это или нет? На всякий случай говорю «привет» всем женщинам ее возраста, а их, кажется, три или четыре живет в нашем подъезде. Сейчас подумал, что с моей спутницей та же ситуация. Ну, я мог бы описать какие-то особенности, цвет волос, фигуру или то, как она хихикает, как бы проявляя сочувствие словам. Вот она сидит рядом, но ее как будто и нет, то есть в ней уже нет смысла. Я провел с ней несколько дней и мог бы не узнать при встрече. Думаю, у меня начинается что-то вроде любовной деменции, межполовая слепота. Когда ты объездил страну несколько раз, подписывал книги, фотографировался, целовался с людьми, проводил время с сотней девчонок, все они в какой-то момент уже утратили важность, индивидуальность. У меня закончились ярлыки. Плохо ли это?

Но само творчество не ушло. Оно все еще со мной, и страсть к нему сейчас на пике. Последние два года бог репа дает ответную силу. Надеюсь, что это так, что это мне не кажется. Все-таки я чередую: песни, стихи, проза, видео, монтаж. Литература – главная любовь, работа с текстом. Монтаж я почитаю как отдельное и равновеликое божество, мои жертвы для него скромны, и не хочется даже приближаться к этой профессии, а ограничиваться только своими любительскими нуждами. Мне кажется, самое печальное и показательное – творческая деменция режиссера монтажа. В какой-то момент все эти сюжеты, истории, изображения судьбы перестают для тебя что-то значить. Ты просто кидаешь хлам на монтажную область, пялишься в монитор и уже ничего не видишь. Но продолжаешь врать, что разбираешься в вопросе, и получать деньги за свою работу, – которой становится ложь.

Я не хочу такого.

Ведь ты профессионал, и у тебя есть ряд тупых правил, за которыми можно спрятаться. Здесь у нас поворот истории. А здесь давайте возьмем крупняк. Это не отражение мира, это шляпа, залупа, чушь-хуета.

Когда мы ехали в маршрутке, водитель говорил по телефону. Он взял у меня тысячу рублей и несколько остановок не отдавал сдачу. Когда он закончил разговор, я спросил:

– Сударь, вы не желаете отдать мне сдачу?

Он ничего не ответил. Девчонка сказала:

– Похоже, что оскорбился. Это было грубо.

– Сударь? Это грубо?

– Я это сделаю. Верните, пожалуйста, сдачу с тысячи!

Водитель сразу отсчитал ей. Может быть, я просто уже в книге? В реальности меня нет, а девчонка – медиум, и только она может взаимодействовать с обоими мирами.

Ей нужно было съездить к себе домой переодеться, а я остался один. Повалялся в постели, чередуя Ютуб и Порнхаб, написал пару строк к длинному стихотворению, которое, видимо, никогда не будет закончено. В одном рассказе из книги «Ангел на мосту» зацепился за мысль, что люди, приезжающие на курорт, часто заранее относятся к событиям как к своему прошлому. Ты вроде бы здесь, но это уже часть истории о том, как ты отдыхал в специализированном месте. Такое же было со мной в эти дни. Списанное время, об этом я думал – и вошел в транс, лежа на большой кровати, на которую была накинута маленькая и не подходящая по размеру простыня. Таращась на белые обои хаты – здесь, но мимо.

Вечером смотрели фильм «В погоне за Эми». Мне нужно было дойти до сцены, где герой Джейсона Ли рисует перекресток и предлагает герою Бэна Аффлека разгадать незамысловатую загадку:

– …смотри. В центре перекрестка лежит стодолларовая купюра. А на дороге стоят добрая лесбиянка, не преследующая никаких политических целей, злая феминистка и мужененавистница, а также Санта Клаус и пасхальный кролик…

Я остановил, перемотал на начало сцены и стал снимать на телефон этот фрагмент для сторис в инстаграме. Опять дошли до места, и далее по фильму следует вот что.

Бен Аффлек спрашивает:

– Ну и к чему ты это рассказал?

– Это важный психологический тест! Так кто из них первым возьмет купюру?

– Ну, злая лесбиянка. И что все это значит?

– А почему она? Да потому что все остальные – выдумка (Джейсон Ли использовал слово «фикшн»)! Они существуют только в твоем воображении!

Мы уже сильно хотели спать, и я надеялся, что не придется трахаться.

– Дальше ничего хорошего уже не будет – это главный момент в фильме. Захочешь, сама досмотришь, ладно? Тут Кевин Смит читает самый длинный монолог за свою актерскую карьеру. Хотя бы ради этого.

– Обязательно досмотрю.

Я рассказал девчонке, что режиссер Кевин Смит не так давно стал веганом, показал его инстаграм, порекомендовал подписаться. «Вот какой он сейчас худенький». Надеялся, что все-таки и она, молоденькая, приобщится к его гению, полюбит одну из значительнейших фигур для моего поколения. На том мы закончили день. Но ночью девчонка разбудила меня, крепко взяв за хуй. Какое-то время я не мог понять, снится это или нет, и она взяла в рот, а мне все еще не хотелось переступать через границу грез. Секс был работой, которая ждала меня. Неужели это все: три ночи желание было, но на четвертую фитилек погас? Открыл глаза, приучился видеть во тьме и сконцентрировался на черном секси-лифчике. Запустил в него руки, закинул ноги девчонки себе на плечи, двигался в ней плавно, до упора, останавливаясь в финальной точке, как бы треть секунды раздумывая. Менял ритм и одновременно пытался вспомнить сон, который не досмотрел. Нет, дело не в девчонке. Во сне я опять переписывался с К. – своей любовью этого года. Она была как черная глубина, в которую я спустил всю любовь к женщинам вообще, сила, теперь враждебная и лишенная сострадания. А я пытался напечатать ей послание, в ответ же раздавалась только злоба.

– Почему ты стала такой жадной? Почему ты не оплатила посылку в СДЭКе, ведь это низко, грубо, пошло, это чистое зло, чистое ебаное зло… – отстукивал я ей азбукой Морзе. – Ведь я и так все оставил тебе. Я отдавался тебе, служил тебе. А ты не оплатила посылку, да как же так, никакой брезгливости, какая же ты тварь, меркантильная и жадная, это невозможно!

К. выскребла все подчистую, хоть и строит из себя обиженную, это она – животное-хищник, или, как теперь говорят, абьюзер. Но я все-таки не останавливался, качал ей назло этот насос, пока не брызнул на живот девчонке. Где-то тут рядом валялось специальное полотенце, я потянулся за ним, бросил на лужицу, а сам лег на спину, чтобы отдышаться. Телефон лежал у кровати, и я дотронулся до экрана. До самолета оставалось шесть часов.

* * *

Второй раз подряд выпало худшее место в самолете: последний ряд и между людьми. Неужели все, кроме меня, даже здесь, на самом краю земли, научились проходить электронную регистрацию? Я ни разу в жизни ее не проходил: какой смысл, если тебе все равно надо подходить к стойке, оформлять багаж или получать бирку ручной клади. Электронные регистрации как очередная бюрократическая подлость – соглашаясь на нее, ты снова отсасываешь сатане. Ладно, перелет короткий, так что не страшно. Скоро я буду дома, на Русском острове. Выключил телефон, уснул, проснулся, и мы приземлились. Включил телефон и заказал такси, когда пассажиропоток двинулся на выход.

Таксист пожурил меня за то, что я сильно хлопнул дверцей. Что я могу поделать, просто ненавижу автомобили «Тойота-Приус». Такая же тачка была у Вероники, жестокой и чрезвычайно обаятельной женщины, к сожалению, лишенной глубинной эмпатии.

Подсознательно я мщу ей, хлопая дверцами всех «Приусов», на которых, кстати, ездит большинство таксистов Владивостока. Серебристый цвет – близнецы ее машины – самый частый раздражитель в этой большой деревне.