Подкова для черепахи

– Мне нечего добавить, – ответил герой и подозвал Судапа узнать насчёт комнаты.

– Я тоже пойду, – Гнея опустошила кружку и встала из-за стола.

– Было очень интересно вместе поучаствовать в подвиге, – сказал Искор.

– Да, наверняка было здорово, – добавил Отшиб.

Девушка ничего не сказала, но дважды стукнула костяшками по столу перед тем, как удалиться. Трое искателей приключений получили две комнаты в своё распоряжение и, не сговариваясь, согласились, что Отшиб заслуживает отдельных покоев.

Оказавшись вне видимости и слышимости старого отшельника, Квасунт наконец-то смог расслабиться и вылить накопившееся на Кузнеца и Искора.

– Это самое большое разочарование за всё наше путешествие! – зашелестела книга. – Как можно было из встречи с воллами, другим героем и брагой сделать настолько унылый подвиг? В другой раз я добавлю что-нибудь от себя.

– Как добавил на битве при монстропаде? – Кузнец стянул с ноги башмак и швырнул его в книгу.

– Я проверил все варианты событий, и моё участие никак не повлияло на ранение Искора.

– То, что мне пришлось драться с Низвергом, тоже не твоя заслуга?

– Конечно, моя! А вот то, что ты лёг на лопатки, полностью твоя.

– Думаете, мы ещё встретимся с Низвергом? – спросил Искор.

– Зачем? – удивился Кузнец.

– Разве ты не хочешь поквитаться с ним?

– Пацан, наши приключения закончатся в том месте, где мы снова встретимся с Низвергом. Надейся, что наши пути не пересекутся, если хочешь ещё побродить по Яме.

Такие слова испугали Искора, и он ушёл в тот маленький мирок, которым жил внутри своего капюшона. Уловив возможность, Кузнец тут же улёгся в кровать и задул свечу на прикроватном столике. Его сон прервало кряхтение Квасунта.

– Ну отстань.

– Пожалуйста, Квасунт. Я не хочу спать.

– А я хочу. Между прочим, я тоже устаю. Был бы мной, знал бы, как непросто жить бок о бок с людьми.

Кузнец поднялся на локти и увидел, как Искор пытается открыть книгу, но толстая обложка не поддаётся его усилиям.

– Тише вы.

– Понял! – впервые, как показалось Квасунту, он согласился с Кузнецом.

Трактирщик в отставке откинулся обратно и быстро заснул.

Со стороны Буерака в Трёхпалый перекрёсток прибыла повозка, запряжённая одной-единственной уставшей страрысью. По виду казалось, что это последняя ночь этого зверя. Сам извозчик был жутко напуган. Он мямлил что-то невнятное и постоянно оглядывался. Даже сидя в таверне и выпивая брагу, он время от времени поглядывал через плечо.

Его имя узнают намного позже и не в этом городе, когда он, так и не оправившись от своего страха, бросив торговлю и погрузившись в новое самоучение, создаст шкалу измерения скорости перемещений. Начав измерения от пышков в буб, он быстро понял, что считать такое смогут редкие торговцы, и тогда перешёл к измерению окружности обычного колеса, которое, к удивлению самоуча, оказалось примерно одинаковым на всех повозках. Взяв один оборот колеса за основу, он целый день кружил на повозке, запряжённой одной выспавшейся страрысью, и завязывал узелок каждый буб пути, записывая, сколько оборотов сделало колесо за это время. Спустя две недели подсчётов он так устал, что собрал приспособление, похожее на ткацкий станок, и приспособил его под телегу. А уже к следующему монстропаду он установил подобные устройства на всех телегах небольшого городка, в котором поселился. К концу того сезона все извозчики мерили расстояние между городами в узлах, а скорость – в узлах в день. Примерно одинаковые колёса стали совершенно одинаковыми у всех телег, и на дорогах появились деревянные указатели с расстоянием до ближайших населённых пунктов. Но этот день ещё не пришёл, а пока он напился браги и заснул лицом в тарелке тёплой пюрешки.

– Теперь-то что? – Кузнец недовольно оторвался от кровати и увидел Искора, стоявшего у окна.

– Я ничего не делал. Это там, – он указал за окно. – Кажется, кто-то кричит, но я не вижу, где. По-моему, люди так не могут.

– Через одно окно всего не увидишь, пацан. Ложись уже спать.

– Хорошо, – ответил Искор, но какое-то время всё же простоял у окна, прислушиваясь к жутковатым воплям, доходящим откуда-то издалека. Стекло в оконной раме дрожало.

Первым делом с утра Искор побежал в гильдию и зарегистрировал подвиг прошлого дня. Там он встретил Дубака, который тоже сдавал подвиг Гнеи. Мальчишка удивился, узнав, что Гнея получила на двадцать очков больше за то же самое задание.

– Опасность подвига, юнец, – сказал Дубак. – Немного приукрасив и добавив драматизма в историю, ты получишь дополнительные очки, если подвиг будет выглядеть чрезмерно опасным, и угроза от его провала приведёт к ужасным последствиям.

– Но какие могут быть последствия от того, что мы не добудем бочку браги? – опешил Искор.

– Непоправимые, – жутким шёпотом ответил Дубак. – Но я не могу раскрыть тебе мои секреты описания подвигов. Сам понимаешь, мы конкуренты.

Искор кивнул и блуждающим взглядом наткнулся на выделяющуюся листовку давальца. Среди десятков других на доске объявлений она была особенной. Особенной потому, что висела не на доске, где все заявки сливались в мешанину букв, а на столбе, рядом с окошком носа, принимающего трофеи.

– Хорошая работа, да?

– Ты уже читал?

– Нет, я вообще не люблю читать. Моё призвание – писать.

– Сопровождение каравана до Буерака. Триста ракушек и сто очков.

– А какой груз?

– Не написано.

– Наверное, что-то ценное, – подозрительно прищурился Дубак.

Пути двух секундантов разошлись, и Искор разыскал давальца с объявления перед тем, как вернуться на постоялый двор. К моменту его возвращения Кузнец и Отшиб уже сидели за столом и заканчивали завтрак. Припасли они и еды для мальчишки. Закончив с утренней трапезой и поблагодарив Судапа, трое, черепаха и книга отправились к дороге на Буерак.

Торговец, не желающий делиться ни именем, ни информацией о своём грузе, почти дружелюбно принял героя и его свиту в экипаж сопровождения. Оказалось, что он также принял ещё двух героев. Имя одного ускользнуло со страниц словоскладов из-за его непримечательного прошлого и бесперспективного будущего. Вторым оказалась Гнея. Захмелевший Дубак лежал в одной из повозок.

Такой союз вызвал смешанные эмоции. Состоял он из пяти компонентов. Добрая порция неприязни Гнеи по отношению к Кузнецу. На долю меньше безразличия и недоверия самого Кузнеца. Удивление и интерес к новому знакомству Отшиба. Типичная радость и восторг Искора. Последний ингредиент был незваным.

– Вот потеха будет, – прошелестел Квасунт.

– Кто это сказал? – огляделась Гнея.

– Это я, – пискнул Искор.

– С закрытым ртом? – она нахмурилась.

– Постеснялся сказать с открытым, – совершенно не веря в то, что говорит, ответил Капюшон.

– Больше так не делай, – фыркнула женщина-герой и, развернувшись, умудрилась зацепить все три лица своим плащом.