Аугенблик

* * *

Тонечка Воробьева упиралась в плохо сваренные скрипящие ритмичной музыкой прутки арматурного ограждения. Когда она поворачивала голову с волнующимися пружинками кудряшек, маленький полуоткрытый ротик, со смазанной губной помадой, алел на белом, в вечернем сумраке, лице. Упрямо сжатые губки придавали этому лицу сосредоточенность и строгость.

Горизонт пылал фантастическим огнем. Старая антенна на длинном громоотводе восклицательным знаком возвышалась над нами, подчеркивая значимость бытия.

Предательская мысль в моей голове портила божественное действие: «Черт возьми, наверное, здорово это выглядит снизу!»

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Женька, – сияла широко распахнутыми красивыми еврейскими глазами Тонечка Воробьева, – Исаев машину свою дает. Меня посылает в Центральный документы отвезти. Про тебя спрашивал. Поедешь?

– Не-а, – набивал я себе цену. – Смена кончается, чего я свой выходной тратить должен?

– Да нет же, – тараторила Тонечка возбужденно, – я его уговорила тебе потом отгул дать.

– Не-е, – торговался я, будто бы разговаривал с начальником, – мне здесь хорошо. Я же не нанимался в командировки ездить!

– Ну Женька, ну поехали… Он же говорил, что ты сам ему предлагал!

Тонечка Воробьева деланно надула губки, утрированно изображая сожаление, хотя оттенок растерянности проступил настоящий.

– …Ну, я не знаю… – перешел я на чистый женский язык.

– Поедем, а? – по-кошачьи заглядывая в глаза, тихо протянула она.

«Умеет, однако! Прелесть какая!» – в уме заметил я, делая длинную паузу, любуясь заметно возрастающей тревогой моей прелестной собеседницы.

– Ладно, уговорила, – деланно согласился я. – Только ради тебя!

Тонечка Воробьева совсем по-детски запрыгала, выказывая искреннюю радость.

– Но учти, – строгим тоном преподавателя воскликнул я, – это будет чисто деловая поездка!

После небольшой паузы, Тонечка неуверенно ответила:

– …Ну да, конечно… Мы же по делам.

Сколько разных эмоций было на лице Тонечки Воробьевой! Я читал это лицо, как удивительный по красоте роман, который, в своем длительном продолжении, обещал очень и очень много интересного!

– Мы прямо сейчас едем? – по-деловому поинтересовался я.

– Да. Исаев в СЭС с утра, к обеду только будет, Лешка на заправку поехал, сейчас будет.

Лешка, Водитель начальника, очень молодой парень, жил только своей работой, своей рабочей «Волгой». Часто заходил ко мне в мониторку. Мы дружили. Эта дружба была с обоюдным интересом. Лешка любил поговорить, собеседников не находил. Я притягивал его искусственным умение слушать. Он же невольно поставлял мне большое количество информации об устройстве нашего предприятия «наверху». Хотя не скрою, чувства мои к нему были действительно очень теплыми. Лешка был просто добрым и бесхитростным. Я ценил это и никогда этим не злоупотреблял.

Любуясь Тонечкиным лицом-романом, я не заметил, как подъехал Лешка. Он зашел в мониторку, внезапно заставив Тонечку вздрогнуть.

«Бедная, – искренне пожалел я ее, – зашугал ее начальник, всего боится!»

Лешка поздоровался, велел поторопиться.

Мы сели в «Волгу»: я – впереди, Тонечку сослали на заднее сидение (я предположил, что для конспирации сразу лучше вместе не садиться).

Лешка поправлял зеркало заднего вида. В нем на мгновение промелькнуло недовольное и даже немного обиженное личико Тонечки Воробьевой. Я обернулся к ней.

– Ну что, удобно? – заговорщицки подмигнув, спросил я.

– Ага! – поняла что-то свое Тонечка, делая вид, что рассматривает содержимое объемистой папки с бумагами.

– Мне еще в три места надо сгонять, – сетовал Лешка. – Сейчас решим, куда сначала.

– Чего решать – меня в последнюю очередь, – выгадывал я. – Как же я обратно добираться буду?

– Нет, так не получится, – погружал меня в реальность Лешка, – не успеем. Давай так: я вас с Тонькой по точкам раскину, потом по своим делам, потом вас всех соберу.

– Ага, – испугалась Тонечка Воробьева, – я быстро все сделаю, куда потом денусь? В офисе сидеть?

– Леша, – используя его легкую грубость как инструмент, слегка возмутился я, – не Тоньку, а Антонину, девушку интеллигентную во всех отношениях! Ладно, давай так: сначала отвезем документы – это не долго, я думаю, тебя минут десять не задержат, потом со мной в Центр связи. Там я не знаю, как получится. Но на меня особо не рассчитывай. Центр связи черт знает, в какой дыре, там заводы какие-то. Может статься, что я задержусь. Я от туда позвоню на твою мобилу.

Тонечка Воробьева сидела молча. Наверное, с видом, будто решается ее судьба – не знаю, не видел, но это предполагалось. И как-то я забыл про то, что эта поездка только для меня – приключение, что ей надо и о делах подумать.

Рациональный Лешка задумчиво произнес:

– М-да… Представляю, что будет, если я вернусь один.

Я понял, что стоит немного серьезнее отнестись к нашей поездке.

– Почему один? – отыгрывал я назад. – Просто может так получится, что мы выберемся куда-нибудь, где тебе проще нас забрать.

– Ну, давай так, – согласился Лешка. – В общем, посмотрим.

– Тоня, тебе самой как? – повернулся я к Тонечке Воробьевой. – Давай так?

Тонечка сидела в какой-то прострации, почему-то держа документы «вверх ногами».

– …Дам так… – отсутствующе протянула она. – …А? Что? Мальчики, да мне вообще все равно. Я на все согласная!

Последние слова Тонечка Воробьева произнесла театрально и напыщенно.

В этот момент Лешка завел двигатель, газанул пару раз, прислушиваясь к его, только ему понятной «музыке», мало замечая, что происходит вне поля его внимания.

* * *

Километров пятнадцать мы ехали неинтересно, болтая с Лешкой о том, что Исаев хочет «Газель» покупать, собирается строить гаражный бокс. Я сетовал на нерациональность некоторых решений начальника.

– Чего строить? Вон старые складские помещения просто так стоят. От говна и дохлых кошек очистим, ворота новые – и вот тебе, прекрасный гаражный бокс!

– Жень, с нами интеллигентная дама! – внезапно вернул мне мой же мяч, а может быть, просто проявил галантность Лешка.