Неизвестный «Rio»

– Нет.

– Папа?

– Не-а.

– Тебе нужно в больницу, – Сергей схватился за голову, внезапно вспомнив о том, где находится.

Никогда беспокойство за брата не ввергало его в такую растерянность. Из-за проблем с Вовой он уже дважды отпрашивался с занятий и раз десять убегал с вахты суточного наряда. Иногда его ловили и наказывали, но, какие бы инциденты ни случались в общежитии, семья для него всегда была важнее.

Сергей заметался в поисках решения и, не придумав ничего рационального, принялся себя утешать.

– Если ты пойдешь с нами, ничего же не случится? – спросил он вслух и щелкнул себя по лбу: – Нет. Так нельзя. Наш командир будет ругаться. Лучше тебя спрятать.

Он покрутился вправо-влево, точно выискивая волшебный сундук.

– Нет, и так нельзя. Нужно вернуться. Просто вернуться домой и оттуда сразу в больницу.

Он мельком глянул в эвакуационный тракт.

– Нет! Так тоже нельзя. Что же делать? Что же делать… А если ты останешься здесь? То…

– Вова найдет меня.

Сергей почувствовал, как его язык присыхает к небу. В груди кольнуло.

– Что ты сказал?!

– Вова найдет меня, – повторил Данил, его руки расцепились, и он указал на плакат, который перечеркивала темно-красная линия. Если раньше на схеме пребывала одна капля, то теперь их стало две и обе стекались к точке, разделяющей грузовые трюмы и машинное отделение.

– Это он сделал, – вполголоса повторил Данил, и Сергей почувствовал, что не за горами первый в его жизни инфаркт. – Он здесь… Он привел меня сюда и сказал, что мы будем играть в прятки. Посчитал до десяти, я спрятался, и сейчас он меня ищет.

Сергей сел там, где стоял. Его взгляд заметался меж стенами. И все было бы ничего, если бы не паника, растущая по мере того, как он начал подмечать странные детали. Чтобы уточнить одну из них, ему потребовался фонарь.

При беглом рассмотрении темно-красная линия казалась обычной краской, но, ввиду того, что рассказал Данил, он понял, что краски здесь нет и в помине. Более того, по коридору распространялся смрадный запах, будто после эвакуации кто-то из моряков забыл выбросить мусор из каюты. Вонь усиливалась из-за отсутствия вентиляции и малой площади помещений.

– Значит, Вова привел тебя сюда, – сказал Сергей. – И где он сейчас?

– Там, – мальчик указал на точку, где сходились капли.

Сергей уставился на коффердам. На поперечном плане судна было видно, что с боков его подпирают топливные баки.

– Это, определенно, замкнутое пространство, – проговорил курсант. – Оно должно быть законсервировано. Как туда попал Вова?

Сергей повернулся к мальчику, но там, где тот стоял, остались лишь следы ботинок. Коридор опустел. Трап, ведущий наверх, тоже. Сбитый с толку, Сергей забегал от борта к борту, проверяя все двери, куда мог проникнуть брат. Каюты были заперты, и только общий душ и туалет оставались доступными ночному экипажу. Убедившись, что на палубе никого нет, Сергей сел на порог и застонал. Он не понимал, что происходит, но искренне верил, что, в связи с последними нарядами, на нервной почве и от недосыпа у него возникли галлюцинации. Поверить в них было легче, чем в то, что оба его брата здесь и один из них успел причинить второму телесный вред.

Тут он обратил внимание на отпечатки маленьких ботинок, провел по ним пальцем и понял, что, в отличие от брата, след ему не мерещится. Он маслянистый, вязкий, черного цвета и пахнет мазутом. При этом тридцать третьего или тридцать четвертого размера. Сергей знал такие штуки слишком хорошо, чтобы в них ошибаться.

– Следы могли быть оставлены до нашего прихода, – утешил себя он. – Какой же я глупец! Обязательно спрошу об этом у ребят.

Но, когда Сергей спускался по лестнице, он снова засомневался. Не было под дверью никаких следов. Не было, и быть не должно. Откуда на судне дети? Вокруг творится какая-то чертовщина.

Каждый пролет Сергей задирал голову и видел у края шахты Данила. На глазах у того застыли слезы, губы безмолвно шевелились. Одно не укладывалось у Сергея в голове. Пусть Вова и проявлял некие признаки садизма, но двенадцать лет – возраст достаточно большой, чтобы понимать, какие ужасные последствия может повлечь его поступок. Отец лупил его за шалости, мать ругала за плохую учебу, а Вова плевал на всех. Главным развлечением для него были пакости, и год от года их размах становился все обширнее.

Вскоре Сергей попал в круг света, и тревожные мысли отодвинулись. Группа вновь была в сборе, и Николай еще раз напомнил всем об осторожности и о времени, которое они бесцельно теряют.

Глава 8

В машинном отделении. Иван торопится, а Стас подозревает

Волны бились о корпус судна, и машинное отделение наполнял тонкий раздражающий гул. С разных сторон доносились скрипы и стуки, и казалось, будто стонет сам балкер. Одни звуки пытались заглушить другие, создавая настолько жуткую какофонию, что группа кладоискателей не сразу решилась отойти от эвакуационного тракта. Железные стены дрожали, где-то завывал ветер, лязгали распущенные цепи.

Судно встречало гостей с негодованием.

Кошмарный антураж машинного отделения давил, как проклятие, и первым от его влияния избавился Иван. Он отделился от группы и двинулся против направления фосфоресцирующих стрелок, указывающих на аварийные выходы. Далеко Иван не ушел. Сделав несколько шагов, он остановился. Луч света выхватил трапециевидную стену, покрытую облупившейся светло-зеленой краской, и Иван с придыханием прошептал:

– Смотрите! Это же главный двигатель!

Эвакуационный тракт тянулся по правому борту в передней части машинного отделения. Главный двигатель располагался от него в трех метрах, чего вполне хватало, чтобы рассмотреть станину, уходящую вверх, подобно бобовому дереву, и воздухоохладитель, окруженный с трех сторон ржавыми трубами. Настил вокруг станины был снят в шахматном порядке. Из-под плит поднимались ядовитые испарения, и в луче света было заметно, что над нижней платформой висит легкая дымка. Воздух здесь словно остановился, и даже шум проходил сквозь него с искажением.

Через зияющие прорехи виднелось днище, залитое маслом. Крен на корму оттеснил масло вглубь машинного отделения, освободив носовую переборку от грязи и влаги. Колодцы льяльных вод были переполнены, но маслянистая пленка в них отсутствовала. Зато там плавали крабы, и когда один из них, испуганный светом, ринулся под трубы, Иван понял, что судно не абсолютно безжизненно.

– Чем отличается главный двигатель от не главного? – спросила Катя и уверенно шагнула вперед.

Иван проигнорировал ее вопрос. Восхищенный величием силовой установки, он сделал неосторожный шаг. Железные пластины под ним зашатались, и Иван чуть не выронил фонарь.

– Вот черт!

– Внимательнее! – предупредил Николай. – Пол разрушен. Вероятно, механики снимали настил, когда судно село на мель, – лидер группы протянул Ивану руку.

– На кой им это понадобилось?!

– Скорее всего, хотели проверить целостность днища. Это нормальная практика – убедиться, что корпус точно не получил пробоину.

– Во дела! – Иван уцепился за руку партнера. Почувствовав твердую почву под ногами, он забыл об осторожности, перегнулся через поручень и стал разглядывать масло под настилом. Пол нижней платформы от днища отделяли два метра, и с такой высоты чернота между трубами казалась бесконечной.

– Откуда здесь столько дерьма?! Здесь же места сухого нет.

– Мне тоже интересно, откуда здесь столько масла, – перефразировал Николай и заглянул в прореху между пластинами. – Я бы предположил, что одной протечкой дело не закончилось.

Он подошел к передней стенке двигателя и заглянул вниз.

– Там, похоже, колодец. И он полный.

– И там колодец. – Иван посветил в сторону. – А может, и не колодец.

Его фонарь был направлен в глубокую полость, где на поверхности масла плавали пузыри.

– Протечкой здесь и не обошлось. – Стас оценил масштаб катастрофы и изложил свой вывод: – Думаю, масло они откуда-то дренировали, чтобы спасти судно от крена. Такой розлив никак не случится из-за трещины в картере.