Добро пожаловать в Абрау!

Она еще раз провела пальцем по вспухшему месту.

– Странно, что нет никаких покраснений. Должны быть. Очень странно.

Мать была расстроена состоянием дел, а Трофим вдруг вспомнил, что сегодня собирался с другом в горы.

– Как думаешь, сколько это займет времени?

– Приемный покой вообще не займет времени. Дежурный врач всегда там. Сегодня воскресенье, но… – мама задумалась, на ее лице промелькнула тень сомнения. – Я сейчас позвоню и спрошу.

Она удалилась из комнаты и через несколько минут вернулась.

– Иди немедленно. Панин собирается улизнуть. У его дочери сегодня какой-то праздник, и он отпросился у главврача на полдня. Возьми с собой паспорт. Он сказал, что медкарту поищет в регистратуре.

Трофим взял паспорт, но, перед тем как выйти из дома, постоял на пороге, подавляя в себе отвращение к больнице.

«Я не хочу туда идти, – думал он. – Не хочу и все»

И в чем-то он оказался прав, потому что доктор Панин не сказал ничего, что могло бы пролить свет на его проблему. Осмотрев ожог, доктор поинтересовался, бывало ли раньше что-нибудь подобное. Трофим ответил, что видит это впервые, и тогда Панин сказал, что вспухший круг напоминает ему черную метку, имеющую дурную славу в некоторых кругах. Конечно, он не имел в виду далекие времена, когда к подобным вещам относились серьезно, но, услышав его слова, Трофим вспомнил про призрачную шхуну, и в его голове забил медный колокол. Панин предпочел не паниковать. Он так же не обмолвился по поводу сдачи крови, и, с его слов, ожог должен был успокоиться сам собой в течение ближайших дней.

По соседству с Трофимом жил парнишка по имени Аркадий Говорун. Он был на год младше, учился в девятом классе и за счет своей коммуникабельности и простоты мог сдружиться с кем угодно и где угодно. Когда Трофим переехал в Абрау, Говорун стал его первым и самым верным другом. От него Трофим не скрывал своих секретов, хотя не раз убеждался, что Аркадий ненароком способен проболтаться кому-то еще. Таким был его талантливый бесхребетный язык.

Знал Говорун и про татуировку – в мельчайших подробностях, а не то, что знала мать и одноклассники. Поэтому, не чувствуя в душе спокойствия, Трофим решил сообщить о случившемся другу и забежал к нему после больницы. Он застал Аркадия за работой. Парнишка подрезал во дворе траву, но не триммером или косой, как это обычно делают садоводы, а обычными ножницами, как это делал только он сам. Говорун был на редкость трудолюбив в домашних делах, и иногда Трофим поражался его целеустремленности в работе, с той лишь оговоркой, что проводить время вне дома он все-таки любил больше.

– Хей! – Трофим остановился возле деревянного забора и заглянул через калитку.

– У-у-у! – прогудел Говорун, клацая ножницами. – Заходи, открыто! Как жизнь, брат-сват?

– Жизнь как у собаки, брат-сват. – Трофим вошел во двор и закрыл калитку. – У тебя как?

– У меня офигенно! Сегодня откопал муравейник в огороде. Если бы ты видел, какой был кипиш! Бежали во все стороны! А потом я залил муравейник водой, и тогда все муравьи утонули! Это было так круто, что я даже записал в тетрадку. Если хочешь, я тебе потом прочитаю. Но я точно напишу об этом в сочинении на свободную тему. У нас училка постоянно страдает по этой теме. Ей надо написать какую-то хрень о том, как я провел лето. Вот и напишу. Эх, пропустил ты зрелище, брат-сват! Пропустил!

Говорун опустил голову и продолжил работу. Трофим заметил, что он не просто подравнивал траву, а выстригал ее под корень. За его спиной образовывалась вытоптанная площадка, как после раундапа.

– Зачем ты так делаешь? – поинтересовался Трофим, указывая на вычищенное пространство.

– Мать приказала. Хочет, чтобы было гладко, как на хоккейной площадке.

– Но ведь с травой же красивее.

– Пойди докажи ей! Она меня и слушать не хочет. Сказала, пока я не превращу двор в марсианское поле, чтоб на ужин не приходил.

Трофим усмехнулся.

– Я серьезно! Даже батя не хочет с ней спорить. Вчера попытался, но мама его быстро поставила на место. Сказала, что если он знает, как снять с машины колесо, то это не значит, что он разбирается, как печь пирожки и уж тем более – как сделать хату модной на фоне маленького двора. – Говорун бросил ножницы и стал яростно выдирать траву руками. – У нас недавно на кухне провалился пол. Мы с папой подремонтировали немного, поднимать весь пол не стали и залатали только дыру. А через пару дней мама двигала холодильник, чтобы вытереть за ним пыль, и провалилась под доски. Батя попытался объяснить ей, что это из-за ее лишнего веса. Если бы она скинула килограмм шестьдесят, пол во многих местах нашего дома удалось бы сохранить. Ох, брат-сват, если бы ты видел, как мама разозлилась! Она дала бате такую взбучку, что на следующий день нам пришлось латать всю кухню. Слава богу, у нас кухня восемь квадратных метров. За день управились.

– И без обеда?

– Конечно. Мама очень злая была. Я пообщался с батей, сказал, что зря он ее взбесил. Лучше пусть помалкивает. Почему-то женщин всегда задевает, когда им напоминают о лишнем весе. Причем без разницы, сколько ей лет – восемнадцать или пятьдесят два. У меня, например, килограмм пятнадцать лишних, но я на это особого внимания не обращаю. Меня, кстати, толстым почти никто не называет, кроме бати. Но, даже если б и называли, мне все равно. А вот женщинам не все равно.

Говорун вздохнул. Все это он говорил, не отвлекаясь от работы. Трава летела в кучу, а он переползал на другой участок.

– И, при этом, худеть они все равно не хотят, – добавил Трофим.

– Вообще не хотят, – подтвердил Аркадий. – Желание есть, просто лень, наверное. Но моя мама не ленивая. У нас чистый дом, особенно кухня. Все прибрано, в раковине никогда нет грязной посуды, цветы комнатные растут, пахнет хорошо. За двором чисто. Короче, мама следит за всем. Если сама не может убрать, то нас заставляет. Она к телеку садится только перед сном. Смотрит свои сериалы, потом ложится спать и утром встает часов в шесть. Я бы так не смог весь день проводить.

– Да-а, – протянул Трофим. – В общем…

Говорун ненадолго остановился и глянул на Трофима так, словно какая-то идея пришла ему в голову.

– Брат-сват, а ты сам откуда гонишь? У тебя угрюмый вид.

– Из больницы.

– Как так? – Аркадий сел на очищенный от травы участок земли. – Заболел? И сразу пришел ко мне? Это, конечно, здорово, но чем толстый трепун может тебе помочь? Ты рассказывай, не стесняйся. Может, благодаря тебе я закончу свою работу раньше, чем мама приготовит обед.

– Сомневаюсь, – вздохнул Трофим и показал правую руку.

Несколько секунд Говорун рассматривал вспученный круг, и на его лице витало полное недоумение. Не решаясь прикоснуться, он щелкнул пальцами.

– Трофим, – серьезно сказал он, – признавайся, как ты это сделал?

Трофим вжал голову в плечи.

– Откуда я знаю? Я проснулся сегодня с этой штукой… и все.

– Выглядит… чертовски отвратительно, брат-сват. Не показывай больше никому.

– Я и не собираюсь никому показывать.

– Хотя мы могли бы показать моему отцу. Но его сейчас нет. А с работы он обычно приходит пьяным. – Говорун провел по лбу грязной рукой.

И тут их мысли встретились. Глаза Аркадия распахнулись. Он поднес секатор к лицу и почесал бровь. Трофим понял, что его друг догадался, о чем он хотел сказать. И пусть их взгляды были едины, доводов в них еще не содержалось. Наконец Трофим сказал:

– Твоя мама крепко спит до шести утра?

– Не уверен. – Говорун закусил губу.

Они вместе посмотрели на окно, выходящее во двор. Из открытой фрамуги слышалось шкварчание масла. За таким шумом мама Аркадия едва слышала телевизор из соседней комнаты.

– У нее сон хреновый. Но она редко заходит в мою комнату. Только днем, если ей что-то нужно. И то предпочитает кричать через весь дом, чтобы я подошел.

– А отец?

– Отец спит как конь. Он спит плохо, только когда не пьян. А так как не пьян он редко, за него можно не беспокоиться.

– Нам нужно улизнуть из дома часа на полтора. Поедем на пляж на великах, чтобы сократить время. Бросим их на развилке и пойдем до скалы пешком. – Трофим перешел на шепот.

– Мама закрывает калитку на цепь каждую ночь. – Говорун мотнул головой в сторону столба, где висела цепь с замком. – Пока я буду открывать замок и выводить велик, мама может проснуться.