Эсперанто проще, чем эсперанто

Лев Толстой: «Я не раз видал, как люди становились во враждебные отношения друг к другу только от механического препятствия ко взаимному пониманию. И потому изучение эсперанто и распространение его есть несомненно христианское дело, способствующее установлению Царства Божия, того дела, которое составляет главное и единственное назначение жизни человеческой».

Германский император Вильгельм II: «Разница языков – важнейшее из препятствий на пути к единению народов, которое, как видит каждый мыслящий человек, растет изо дня в день. Распространение эсперанто среди всех народов земли не есть утопия, а факт осуществляемый».

Рудольф Дизель, выдающийся изобретатель: «Этот язык [эсперанто] я рассматриваю с точки зрения инженера, чья деятельность направлена на сбережение энергии. Цель эсперанто – сберегать время, энергию, работу, деньги и ускорять, упрощать международные отношения. С этой точки зрения трудно понять возражения, которые все еще появляются против введения вещи столь полезной для человечества. Я считаю введение эсперанто необходимейшим для мира и культуры»…

И так далее, и так далее… Но что-то все-таки во всем этом блеске и грохоте салютов волновало Заменгофа. Во-первых, воспевался единый человеческий язык, а замечательные традиционные языки, как русский, испанский, французский и т.д., предполагалось, станут реликтами. Но мог ли упрощенный язык (Заменгофу ли это не понимать, когда он сам все упрощал?) конкурентом великих национальных языков? Сам Заменгоф говорил о необходимости каждому человеку выучить два языка: родной и международный, очень простой и понятный. Однако вмешалось языкознание того времени, выдвигавшее догму соединения всех языков в единый общечеловеческий. И почему бы эсперанто, – говорили многие лингвисты, – не стать основой для единого и единственного мирового языка? Ну, конечно, само эсперанто нужно будет несколько усовершенствовать: увеличить словарь (раз этак в 1000), усовершенствовать грамматику (и вместо 16 изначальных правил возник толстый том в 800 страниц)…

Но хуже всего было множество поправок и предложений, которые текли буквально рекой. И этому бесконечному потоку Заменгоф поставил плотину – фундаменто. Была издана книга, где была зафиксирована основа эсперанто. Снова 16 правил, словарь (уже в два раза больше) и примеры. Таким и только таким должно быть эсперанто на все века, невзирая на всеобщую изменяемость вещей в мире.

Но напор продолжался, теперь уже и тайно. В конце концов плотина была прорвана, возникло ИДО, реформированное эсперанто – дитя великого творения создателя… Часть последователей Заменгофа откололась, можно сказать, предала..

В настоящее время существуют сотни, если не тысячи искусственных, так называемых «плановых» языков. Создание таких языков стало формой самовыражения философски мыслящих индивидов, хранящих слабую надежду стать автором Великого Общечеловеческого Языка. Но ни у кого не получается. Может быть, стоит собрать еще один всемирный конгресс, где голосованием всех величайших интерлингвистов современности сконструировать один-единственный, теперь уже демократически-принятый международный язык? Не уверен, что будет возможно. Лично я считаю, необходимо реформировать существующее эсперанто. Ведь истина не рождается путем голосования. И она не требует демократической подпорки.

Как же Заменгоф? Защищал создатель свое творение? Как-то не очень. Думаю, и его захватил мощный вихрь превращения «детского» эсперанто Первой книги в Великий Общечеловеческий Язык. Наверно и его не миновало сие великое искушение. И в какой-то момент, наверно, Заменгоф вспомнил о том, что он еще к тому же и еврей, представитель великого этноса с великой литературой. И он решил, что эсперанто, если оно, дай Бог, получит широкое распространение, – это идеальный способ донести до очень многих людей на планете, например, замечательную еврейскую литературу.

Трудно поверить, что такие мысли бродили у будущего автора хоморанизма, но чем объяснить, что именно в 1909—1910 годах, в эпоху расцвета эсперанто, Заменгоф переводит рассказы Шолома Алейхема с идиша на эсперанто, стихи Гейне и его драму, а также пишет пять стихотворений на идише. Безусловно, идиш (еврейский почти искусственный язык на основе немецкого) занимал в творчестве Заменгофа немалое место. Ведь еще во времена учебы в Московском университете, когда Заменгоф разрабатывал эсперанто, он написал и опубликовал одновременно первую в мире грамматику идиша – «Опыт грамматики новоеврейского языка». И тут все становится на свои места. И необычайный успех эсперанто оказывается естественным образом связан с международной поддержкой талантливого лингвиста-окулиста еврейской диаспорой. Разумеется, это не означает, что его творение было недостойным, ничуть нет. Но сколько всего поистине достойного не получает распространения?

Такова вторая, по моей условной классификации, фаза в развитии эсперанто. На ней мы стоим, застыв, как я считаю, и в наше время. Разнообразные переводы, эсперантистские организации, сами присвоившие себе регалии и атрибуты, а также право устанавливать законы языка и утверждение «официального» словаря, поэты, прозаики, у которых не получилось прославиться на своем родном языке, но переводящие свои произведения на эсперанто – а вдруг? множество курсов, обманывающих клиентов, что в эсперанто всего 16 правил и так далее, и тому подобное. И так и не увеличившееся число по-настоящему овладевших языком.

В книге, которую вы читаете, сделана попытка сдвинуть ситуацию с места. Что я предлагаю? «Воскресить» и отреставрировать простейший уровень эсперанто, который можно назвать simpla esperanto, то есть простое эсперанто. И, с другой стороны, усовершенствовать то эсперанто, которое мы имеем в настоящий момент.