Оценить:
 Рейтинг: 0

Ловушка для папы

<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
11 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– А пригласили вы меня лишь для того, чтобы угостить местными блюдами? Или просто провести вечер?

– Ну что вы! Я как раз хотел продолжить с вами тему торговли. Помните, в тот вечер, когда все три ваших судна прибыли к острову Гуанахани, я предложил вам торговать?

– Лес? – чуть хрипло от волнения спросил Колумб. – Железо? Или стекло? А может, ваши чудесные лампы без огня?

Адмирал взволновался. Он никому и никогда не объяснял своих истинных целей. Вся Европа считала его чудаком, живущим мечтой о западном пути в Индию и Китай, желающим заработать деньги и титул таким необычным способом. Но никто и нигде не знал истинной причины…

– Думаю, мы с вами выберем подходящий товар позже, когда вы увидите всё, что наша промышленность может вам предложить.

– Ваша… что?

– Промышленность. В Европе мастера объединены в цеха, которые конкурируют между собой. Мы же сделали следующий шаг. У нас нет отдельных цехов, а есть общая промышленность, для которой трудятся все мастера страны.

– И не конкурируют?

Дон Паоло вновь рассмеялся своим задорным смехом.

– Как могут конкурировать сердце и печень? Руки и ноги? Они же все являются частью одного тела. Так и у нас. Один цех клепает те самые железные лодки, на которой мы вас встретили, другой моторы для них, третий аккумуляторы, четвёртый лампы. И так далее. А продукцию выдают все вместе.

– Но… – адмирал хотел спросить о нежелании одного сотрудничать с другими, но не смог сформулировать вопрос. К тому же заметил, что уводит разговор в сторону от основной темы, поэтому лишь махнул рукой.

– Давайте перейдём к главному, – дон Паоло вновь налил вина в опустевшие бокалы и поднял свой на уровень глаз, глядя на собеседника сквозь стекло. – Думаю, мы сможем помочь вам вернуть графство Дуглас.

Адмирал чуть не подавился. Он рыком поставил бокал на стол, ничуть не заботясь о его равновесии, закашлялся, неуклюже прикрывая рот ладонью, потом долго пытался отдышаться, глядя на хозяина стола выпученными, как у козла, глазами.

Всё это время дон Паоло с лёгкой, доброй улыбкой смотрел на гостя. Наконец, Колумб пришёл в себя, вновь взял в руку кубок с вином, и потребовал:

– Рассказывайте всё, что вы об этом знаете.

Дон Паоло развёл руками.

– Да, в общем-то, немного. Лишь то, что ваш отец, граф Уильям Дуглас, вызвал зависть короля Шотландии Якова Второго. Что поделать, годы регентства научили графа отлично управлять страной, создали необходимые для этого связи. Так что, когда король пришёл к власти, инструментов этой самой власти он не имел. О двадцати шести смертельных ранах, нанесённых вашему отцу на пиру, вы, я думаю, знаете не хуже меня. Этим и объясняется ваше требование к Изабелле Кастильской назвать вас шутовским титулом адмирала моря-океана, чтобы соответствовать деду, герою войны с Англией. А долю с денег, привезённых из открытых вами земель, вы затребовали, думаю, чтобы повторить Аркингольм, но уже с другим исходом. Война с королём – дело дорогое.

Адмирал сидел, повесив плечи, опустив голову. Казалось, из его спины вынули стержень, на котором держалось самолюбие. Он поднял к собеседнику бледное, дрожащее лицо и с вымученной улыбкой спросил:

– И вы ещё утверждаете, что не дьявол? Да во всей Европе об этом не знает ни один человек. Они до сих пор уверены, что я – пробившийся из самых низов сын генуэзского мастерового.

– Вашим таинственным «им» следовало бы получше думать головой, – с улыбкой развёл руками дон Паоло. – Сыну сукновала невозможно получить имеющееся у вас образование, научиться естественно вести себя во всех слоях общества. Да и самые смелые их мечты, как правило, не простираются дальше собственного суконного цеха. Просто потому, что ничего другого они в жизни не видели.

В молчании выпили ещё по бокалу. Граф Дуглас пил, почти не отрываясь, чувствуя, как мягкие потоки вина успокаивают волны эмоций, плещущиеся в душе. Наконец, достаточно придя в себя, он задал мучающий его вопрос:

– Как я понимаю, вы не скажете, откуда всё это знаете?

Собеседник лишь развёл руками. Вместо ответа он отодвинул тарелку с почти не тронутым мясом и предложил:

– Так вам нужна помощь в возвращении графского титула и собственности?

Колумб уже достаточно пришёл в себя, чтобы с достоинством кивнуть, и спросить:

– Что вы хотите мне предложить?

– Всего лишь стать друг другу взаимовыгодными партнёрами.

– Я вас слушаю, – в голосе Колумба зазвучали нотки уверенности.

Дон Паоло разлил остаток вина по бокалам, с неожиданным сожалением покрутил перед лицом пустую бутылку, и вдруг, резко размахнувшись, зашвырнул её под тот самый куст, из-за которого выносил мясо. Поднял свой бокал и приглашающе повёл им в сторону гостя. Адмирал с готовностью повторил жест, стекло с тонким звоном сдвинулось. Христофору неожиданно понравился и сам обычай соединять кубки, и звук. Было в этом что-то от старинных шотландских обрядов братания.

Собеседник одним лихим глотком опорожнил свой бокал и гостю не осталось ничего иного, как повторить за хозяином. В голове слегка зашумело, правда уже через несколько секунд мысли пришли в порядок. Зато в теле возникла необычная лёгкость, захотелось подпрыгнуть, пробежаться, засмеяться неизвестно, чему…

– Съешьте кусочек мяса, граф, – дон Паоло по-свойски положил недоеденную говядину на тарелку собеседника. – Иначе серьёзной беседы не получится.

Глава 8

Бешеные псы

Ехать верхом на коне было куда удобнее, чем добираться в незнакомый город пешком. Хесуса даже приодели в такую одежду, о какой мальчик и мечтать раньше не мог. Короткие, чуть ниже колен, коричневые бархатные панталоны, фиолетовый приталенный камзол с чертовски неудобным воротником, который безжалостно стягивал горло, не давая нормально дышать. Но Wasiliy Luckich успокоил, сказав, что с непривычки это всегда так. На голову юноше водрузили чёрный широкий, свешивающийся почти до ушей, мягкий берет, а ноги обмотали тряпками, которые дон Совиньи назвал onuchi, и засунули в красивые красные сапоги. Хесус сначала даже ходить боялся, чтобы не испачкать такую красоту о пыльную землю.

Под камзол вокруг живота мальчик по собственной инициативе навернул длинную полосу простой домотканой тряпицы, в которую завернул полученное серебро. После всех этих волшебных превращений получить в пользование настоящую верховую лошадь было даже как-то обычно, словно именно таким образом и должно было завершиться всё произошедшее. Правда, перед сменой одежды дон Совиньи загнал мальчика в баню. Нет, не сказать, чтобы Хесус никогда не мылся, он не такой, как остальные крестьяне, что боятся случайно смыть с тела попавшую невесть, когда святую воду. Что такое забраться в ручей с пучком травы и песочком, мальчик знал сызмальства. Отец и сам регулярно принимал непопулярные в селе водные процедуры, и всю семью приучил. Сначала соседи косились на них, некоторые даже открыто называли христопротивниками, но, когда через селение дважды прокатилась волна чумы, оба раза не затронув дом Совендо, ворчать стало некому. Тем более, что и мессы все они исправно посещали, и кропление святой водой не наносило никому вреда. Даже отряды Божьих псов, что не реже, чем раз в полгода, заглядывали в обезлюдевшее село, не нашли, к чему придраться.

Но несмотря на это, баня оставила в душе мальчика неизгладимое впечатление. Жара такая, что хоть сиесту устраивай, как в богатых домах. За несколько минут, проведённых в парилке, через кожу вышло столько воды, сколько Хесус, кажется, не выпил за всю жизнь. А потом с разбега в обжигающе холодный после жары Гвадалквивир. И мгновенно изменилось отношение к бане. Теперь мальчик точно знал, что на ручье рядом с отцовской мельницей будет стоять и его маленькая парилка. Потому что, выйдя из воды, он захотел ещё раз ощутить это пьянящее чувство небывалой лёгкости, чистоты до скрипа кожи, способности дышать всем телом, а не только носом, запах можжевельника, мгновенно вычищающий из головы грустные мысли…

– Хесус!

Вот незадача, опять он замечтался, и его кобыла по имени Durynda, едва переставляла ноги, далеко отстав от лоснящегося от собственной гордости жеребца дона Совиньи. Мальчик непроизвольно поправил под камзолом немного натирающий самодельный пояс с серебром и ударил лошадку пятками по бокам, стараясь, впрочем, не сильно попортить фасонистые красные сапоги.

До Севильи добрались быстро, Хесус едва успел привыкнуть к норову незнакомой лошади. Да и само ощущение красивой, богатой одежды, крестьяне, услужливо уступающие дорогу двум благородным донам… Ну, это они так думали, что благородным. Никто же из них не догадывался, что ещё вчера на этой самой дороге один из двоих «благородных» ночевал в кустах, а потом плёлся пешком, мечтая, чтобы кто-нибудь из этих, суетливо отводящих на обочину неказистые, доверху гружёные повозки, подвёз его, потому что ноги устали.

Даже попавшиеся на пути Псы Божьи, и те, смирив свою гордость, отошли на край дороги и стояли, перебирая чётки. А ведь обычно, когда всадники в рясах проходили через село, крестьяне прятались по домам, а те, кто не успел, спешили склониться до самой земли, пряча лица. А после, когда опасность миновала, размашисто крестились, от души благодаря господа за спасение.

Севилья встретила всадников вонью, неизменными толпами на улицах, улыбающимися лицами приказчиков возле магазинов и трактиров. У одного из них, с названием «Святой Франциск», дон Совиньи и слез со своего коня.

– Давай-ка перекусим, – не то предложил, не то приказал он мальчику.

Хесусу было до боли жалко тратить только что полученное серебро, он ничуть не хуже поел бы и дома, но деваться было некуда. Не скажешь ведь «нет» человеку, который мало того, что снабдил их семью деньгами, так ещё и одел его как господина, усадил на лошадь, а теперь сопровождает. Нет уж, за такое не жалко отдать целый серебряник, а то и, если задушить собственную скупость, даже два.

В трактире пахло не столько едой, сколько немытыми телами посетителей. Большой, раза в три больше всей их избы, зал был забит едящими и пьющими людьми. Многие были одеты ничуть не хуже, чем сам Хесус. У мальчика разбегались глаза, он не знал, куда смотреть в первую очередь. Всё было интересно – и широкие, у них бы такой не поместился, столы, и лавки, на которых сидело по шесть человек зараз, и девушки в рубашках с голыми по плечи руками, без страха мелькающие между посетителями с подносами в руках. И как только не роняют? Там ведь каждый раз по полному кувшину, а к нему ещё и три-четыре глиняные миски с едой.

– Хесус! – раздался громогласный зов дона Совиньи.

Оказывается, его спутник уже нашёл свободный стол, а может ему его специально освободили. Вон, стоит перед ним какой-то толстяк в сером тканом фартуке, вытирает руки полотенцем и смотрит чуть ли не в рот. Мальчик подошёл и аккуратно, стараясь не испачкать новенькие, ещё даже не совсем обмявшиеся, панталоны, опустился на лавку. Касаться чего-либо не хотелось. Тело ещё помнило ощущение абсолютной чистоты после бани, пахло душистыми травами и свежестью. А вот организмы тех, что толпились вокруг их стола чистотой не отличались. Кожа у каждого лоснится то ли от пота, то ли от жира, а то и от всего вместе. Одежда насквозь пропахла грязью, мочой, ещё чем-то неприятным. Даже руки девушки, что принесла ему огромный кусок мяса на тарелке, были в чёрных пятнах и с неровно обгрызенными ногтями. На фоне остальных аккуратный, чистый, причёсанный и розовощёкий дон Совиньи выглядел гостем из чудесной страны.

Мальчик ткнул неровной двузубой вилкой в кусок говядины в глиняной миске. Здоровенный какой. Они в семье, конечно, ели мясо, но только осенью, когда забивали скот. И то, больше половины приходилось отдавать за аренду земли и церковную десятину. Так что пару недель в леднике ещё лежала свежатинка, которую делили на четверых, по кусочку, ну вот прямо с два пальчика. А потом приходилось переходить на сало, копчёную колбасу, а ближе к весне вообще оставалась одна крупа. Спасибо курам, что добросовестно несли яйца круглый год.

– Хесус! Ты о чём всё время думаешь? Или есть не хочешь?

– А? Нет, хочу, конечно, дон Сови… то есть, Wasiliy Luckich.

– Так ешь, не отвлекайся, а то так мы и до темноты не доедем.

<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
11 из 12