Дед Семён и другие. Рассказы

– Ну, с ума не схожу. Но что-то происходит.

И тут взгляд остановился на подсвечнике. Осторожно погладив кручёный металл рукой, Семён задул свечу. Свет погас, но дым от свечи, казалось, светился, и за его завесой открывалась картина – за столом сидел мальчик лет восьми и что-то писал гусиным пером, рядом стоял крупный мужчина и внимательно смотрел на мальчика.

Свет включённой настольной лампы разогнал видение.

– Так, так. Ну-ка, что там дальше написано у отца?

«Яков рос смышленым ребенком. Родители, умевшие читать и писать, стремились научить и его грамоте».

– Что же это получается? Нет. Бред. Такого не может быть. Всё. На сегодня хватит.

Встав из-за стола, Семён направился к двери и остановился. Медленно и осторожно повернулся и посмотрел на подсвечник.

– Вот ты какой? Посланник предка. Что ты можешь? Или вернее, что ты хочешь мне рассказать?

Утром за завтраком Семён завёл разговор о подсвечнике.

– Марин, а ты знаешь, ведь у моего предка Якова любовь к металлу была видимо с детства.

– С чего это ты взял? Прочитал у отца?

– Нет. Просто подумал. Чтобы такой простой предмет, как подсвечник, сделать явно с любовью, это должно глубоко сидеть в душе кузнеца.

– Наверное, отец у него был кузнец.

– Левон? Нет, – Семён встал и направился к лестнице на второй этаж, – не был Левон кузнецом. Не был.

«Любил Яков еще с детства смотреть, как в горне бушует пламя, как крепкий металл начинает краснеть, а затем под молотком умелого кузнеца становился податливым, мягким и превращался в нужную вещь. Местный кузнец приметил у Якова эдакую страсть к металлу и разрешал ему раздуть горн, подержать какой-либо инструмент, а иногда и стукнуть раз-другой по раскалённой заготовке».

– Вот оно. Так и есть, – за окном по газону бегала внучка. – С детства у него интерес к необычному делу появился.

Посмотрев на небо, Семён с досадой подумал, что до вечера ещё далеко. Ему очень хотелось вновь попробовать «фокус» с подсвечником. Но впереди был ещё целый день. Надо было заняться каким-нибудь полезным делом. Вспомнил! За домом лежали напиленные дрова, надо бы поколоть.

– Сёма, а сколько лет было Левону, когда у него сын родился? – спросила жена, проходившего мимо мужа.

– Тридцать восемь. А что?

– Поздний ребёнок.

– Нормальный. Девки были одни до него. А это ты к чему?

– Да, так. А Яков твой, когда женился?

– В двадцать три, жену Полиной звали, – Семён смотрел на Марину с удивлением.

– А у него первый ребенок, когда родился?

– А вот этого я пока не знаю. Ещё недочитал. Какие-то вопросы у тебя странные?

– Почему странные? Так, поговорить охота.

Намахавшись топором, Семён сидел и отдыхал у небольшого пруда. Шум искусственного водопада расслаблял. Вылетая из под большого камня, вода падала вниз на плоский плиточник, и далее причудливым образом, несколькими водяными змейками, устремлялась через каскад камней к поверхности пруда. Словно живые создания, извиваясь между камней, «змейки» разными путями стремились к объединению. И то ли удар падающей воды о камень, то ли шелест невидимых чешуек, которыми водные змейки задевали о камни, пробираясь между ними, производили приятное успокаивающее действие.

Солнце давно ушло за горизонт, стало темно. Почувствовался запах табачного дыма. Семён встал, покрутил головой, принюхался.

– Нет, показалось. У нас и не курит никто.

Пошёл к дому. На пороге его опять остановил запах дыма.

– Марин, у нас кто-то курил?

– Нет! – Марина ответила и странно посмотрела на мужа.

– Странно. Показалось, наверное. Ладно. Пойду в кабинет. К чаю позовите.

Совершив новый ритуал, зажжение свечи в подсвечнике, Семён выключил настольную лампу и сел за отцовские бумаги.

«Особенно многолюдно было в доме зимними долгими вечерами. Левон, склонившись над заготовками, шил шубы, тулупы, зипуны, а пришедшие мужики рассаживались по лавкам, дымили табаком и любовались ловкими движениями его рук. Порой качали головами – удивлялись, как это он своими ручищами умудряется так ловко работать маленькой иглой…

Открылась дверь и в дом вошёл крепкого телосложения молодой человек. Снял тулуп и повесил его в углу.

– Вот и Яков пришёл с кузни, давайте вечерять, – засуетилась женщина.

Мужики, как по команде, встали с лавки, попрощались с хозяевами и друг за другом вышли.

Навстречу Якову побежали две маленькие девочки, обняли отца, после чего одна повернулась и произнесла:

– Дедушка, пошли чай пить…

Семён очнулся. Внучка стояла в проёме двери и странно смотрела на деда.

– Что, спишь?

– Вроде нет. Хотя, кто его знает.

Дед с внучкой спустились в гостиную. В голове у Семёна крутилось увиденное и услышанное.

– Марин, – войдя в зал, произнёс он, – а у Якова-то, тоже были сначала дочери.

– Так и должно быть, – Марина разливала по чашкам чай, – сначала нянька, а потом, лялька.

– Ну да, – Семён заглянул в листок, принесённый с собой из кабинета. – Вот слушай: «В 1851 году у Якова родился сын. То-то в доме было переполоху. Все бегали, суетились, радостный отец принимал поздравления близких и знакомых. С гордо поднятой головой ходил дед, он не расточал слов радости и восхищения, но всё в нём говорило, что появлению внука он был несказанно рад. Новорожденного назвали Сергеем. В честь рождения сына Яков сковал подсвечник, в виде трёх роз, связал их крепко-накрепко стальным шнуром и вручил жене».

– Это значит, Якову было…, – Марина задумалась.

– Тридцать девять и подсвечник всплыл, – подытожил Семён.

– Ну, один в один. У его отца две девочки и потом сын в тридцать восемь, и у сына – две дочки, а затем в тридцать девять сын.