От рассвета до рассвета. Повести и рассказы

В решительный момент, оказавшись на передовой среди своих бойцов, командир полка с криком: «За волю и свободу!» поднял красных воинов в атаку. Бойцы, увидев своего командира на коне, единым порывом бросились на атакующих белогвардейцев. Жестокая, беспощадная схватка длилась всего несколько минут. Здесь сошелся в смертельной схватке единоплеменной народ, защищающий разные интересы.

В разгар боя, скакавший вдоль фронта командир полка, вдруг свалился на гриву своего коня. Конь, почуяв неладное, завертелся на месте, а потом встал как вкопанный. В рядах красноармейцев произошло замешательство. По цепи пробежал ропот: «Командира убили».

– Вперед товарищи! Отомстим за командира! Ура! – неожиданно раздался голос комиссара.

Красноармейцы бросились на своих врагов, а подоспевшая кавалерия ударила во фланг противника.

После разгрома колчаковцев на окраине Романовки, когда солнце уже клонилось к закату, многочисленные жители села и красноармейцы собрались на площади возле церкви, чтобы проститься с командиром.

На площади стояла бричка, запряженная парой крепких лошадей. В бричке, застеленной красной попоной, лицом вверх лежал командир полка. Его Френч, перетянутый ремнями, был застегнут на все пуговицы. Его лицо отражало спокойствие, и лишь чуть сдвинутые морщинки на лбу, подчеркивали какое-то мимолетное удивление.

Красноармейцы, сняв головные уборы, медленно проходили мимо командира, прощаясь с ним. Многие не стыдились своих скупых слез. Простившись, строй красноармейцев подравнялся и замер. Собравшиеся местные жители с горечью наблюдали за печальными проводами. Многие женщины плакали навзрыд, вспоминая своих мужиков, ещё не вернувшихся с проклятой войны. Тихо плакали девушки, вытирая слезы концами головных платков. Сняв картузы и шапки, стояли старики, опустив свои седые головы.

Прозвучала команда. Строй красноармейцев встал в положение «Смирно». Небольшой оркестр заиграл траурный марш. Ездовой взял под уздцы лошадей, бричка с телом командира медленно покатилась по грязной весенней Романовской улице, глубоко проминая колесами жирную землю.

Похоронив в братской могиле на сельском кладбище погибших в бою за Романовку, штаб красных вместе с обозом под вечер ушёл из села. Вместе с красными ушло около двух десятков человек Романовских добровольцев.

– Прости отец… Я зашел попрощаться… Я ухожу с красными…. Мы…. Записались добровольцами, – не смея поднять глаз, краснея до самых кончиков ушей, сбиваясь в словах, сказал Митя.

Сергей Яковлевич молча смотрел на сына. Видно время настало такое, когда каждый взрослый мужчина должен брать в руки оружие и выбрать сторону, которую надо защищать.

– Мальчик мой, Митя, Дмитрий, благословляю тебя и прошу об одном, понапрасну не лезь под пули, слушайся старших и не брезгуй их советами, – говорил отец сыну, обнимая его своими крепкими руками, – береги себя, сынок.

Они по-русски троекратно расцеловались. Освободившись из отцовских объятий Дмитрий подскочил к сестре Акулине, чмокнул ее в щеку, попрощался с женой Федора – Марфой и племянниками, схватил приготовленную котомку и выскочил на улицу. У калитки стояла Федосья с детьми, в глазах её были слёзы.

– Феня, ты… – не найдя слов, Дмитрий поцеловал сестру, погладил по головам её детей и выбежал со двора.

В это время мимо дома проходили уже подводы обоза, за которым шли сельские добровольцы.

Вся семья стояла на краю дороги и смотрела вслед уходящим, уходящим за горизонт вместе с солнцем.

    2020, сентябрь – 2021, январь

За арбузами

В России шла Гражданская война, которая полыхала не только в центре страны, но и на её окраинах. Судьба забросила Дмитрия в составе частей Красной Армии на Северный Кавказ.

– Товарищ командир, – умоляющим голосом обращался к командиру полка интендант, – ну товарищ командир!

– Семёнов, как ты меня достал уже.

– Ну, давайте ребятам арбузиков привезём, товарищ командир.

– Какие арбузики? Здесь не рынок, здесь каждый день убивают. Семёнов, ты понимаешь, что война идёт.

Семёнов, переваливаясь с ноги на ногу, следовал за командиром как тень и продолжал ноющим голосом упрашивать.

– Товарищ командир, ну разнообразим рацион ребятам…

– Вот где у меня твой рацион, – командир пошлёпал ладонью себе по затылку.

– Ну, товарищ…

– Всё! Бери четверых, телегу и чтобы быстро! Туда и обратно!

– Есть, туда и обратно!

Интендант по-детски подпрыгнул и побежал в сторону конюшни.

В числе выделенных бойцов для поездки в аул был и Дмитрий. Интендант и двое красноармейцев сели на коней, а Дмитрий с товарищем на телегу, запряженную крепкими лошадьми. Выдвинулись в путь с хорошим настроением, предвкушая чуть ли не увеселительную прогулку.

Ехали вдоль Терека. Места здесь удивительно красивые. Горы, покрытые деревьями, цепко державшимися на скалистых выступах, внизу зажатая между скал натужно ревущая река, изо всех сил стремящаяся вырваться из их тесных объятий. Но горы отступали и река, выйдя на простор, успокаивалась. Заросли камыша шелестели под тихий говор реки. Лишь крик птицы, обеспокоенной чем-то, нарушал устоявшийся покой. Дорога в скалистой местности, утрамбованная за тысячелетия копытами коней, волов и колесами повозок, была жесткой, петляла над берегом реки, постепенно поднимаясь вверх.

Приехали в аул, остановились под раскидистой чинарой. Улица, как в мертвом городе – безлюдна. Несколько коз беззаботно лазили по стенам своеобразных строений, словно прилипших к скалам. Время подходило к полдню, стояла тишина и только пара собак заливались лаем, указывая всем, что кто-то чужой зашел на их территорию.

Внимательно приглядевшись, красноармейцы заметили, что за ними из всех щелей наблюдает множество глаз.

– Интересно, – с какой-то настороженностью проговорил напарник Дмитрия, – даже мальчишки не показывают носа.

– Да оно и понятно, – ответил Дмитрий, – приехали солдаты.

Интендант, не спеша сошел с коня и направился к одной из дверей. Постучал раз, другой и стал терпеливо ждать. Прошло довольно много времени, прежде чем открылась дверь. В дверном проеме стоял сухой как палка старик с бледно-коричневым лицом, одетый в белую черкеску не первой свежести, с рядами газырей на груди. Его худое тело было перехвачено тоненьким ремешком, на котором висел неестественно большой кинжал. На голове красовалась белая баранья шапка, в руках держал высокий посох. Гордо подняв свое сухонькое личико, он потухшими глазами вопросительно смотрел на интенданта.

Жестикулируя пальцами обеих рук, интендант заговорил с ним на каком-то непонятном никому языке. Прошло время, а русский и старик продолжали вести разговор жестами, похлопывая друг друга и произнося какие-то слова. Потом старик сделал шаг назад, повернулся, подал знак интенданту и стал удаляться мягкими неслышными шагами, увлекая за собой гостя.