Добрые демоны Криса Кельми

Короче, это не биография музыканта и уж тем более не мемуары.

То есть перечислять общеизвестные факты я не считаю нужным в данном издании.

Типа: в пятнадцать лет основал рок-команду «Садко», которая была дублирующим составом популярной московской команды «Рубины»; в 1972 году взял псевдоним «Крис» в честь героя фантастического романа «Солярис» Криса Кельвина, через пять лет окончил факультет мостов и тоннелей Московского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени института инженеров железнодорожного транспорта Министерства путей сообщения СССР (МИИТ), где его однокурсниками были Владимир «Джеймс» Кузьмин, Михаил Харит и Владимир Слуцкер, а ещё через шесть – поступил на эстрадный факультет Государственного музыкального училища имени Гнесиных (ГМУ имени Гнесиных, педагог – Игорь Михайлович Бриль), где учился с тем же Владимиром Кузьминым.

Ну, прибалт прибалтом (здесь смайлик)

То есть, если кто-либо напишет настоящую книгу о КК, то эти заметки могут послужить своего рода штрихами.

Здесь рассказано (прежде всего – самим героем повествования) о демонах, обуревавших творческую натуру и, по мне, вещества были лишь методом погружения в эскапизм человека, чей композиторский дар так и не был оценен критиками и тусовкой.

Плюс много реально раритетных фото. Это действительно фишка данного издания!

Ну а вместо предисловия – заметки моей коллеги, с которой мы начинали первую частную газету «Новый взгляд»; про отца моего приятеля студенческой поры, которого я знал + уважал, Ария Кельми.

Вместо предисловия. Дедарик маленького Криса

…Потом, в конце нашей встречи, из внезапно возникшего чувства благодарности, что такие люди в нашей, уже несоветской, стране есть, сказала: «Арий Михайлович, и все-таки ваше поколение – особенное!» Здесь нужно оговориться. Ничего, резко отличающегося от судеб многих и многих сверстников, в его судьбе нет. Есть, на мой взгляд, отличие от большинства нас, нынешних. Просто всю жизнь трудился (но как!). Просто с достоинством принимал все, что преподносила жизнь – а она преподносила много всякого… Просто был надежной опорой для других. Такая история…

«Началась она так просто —
Не с ответов, а с вопросов…
До сих пор на них ответа нет»

Это слова из песни его среднего сына – Криса Кельми.

А было у отца три сына: старший, средний и младший. Но история, о которой речь, в отличие от сказки с таким началом, началась задолго до этого.

Арье Мейлахович (1920-1997)

Тогда, когда в узбекском городе Коканде родился мальчик, которого назвали Арий. Отец был уроженцем Вильно, и, когда сыну исполнился год, семья уехала в Литву. Потом, уже с семилетним сыном, мать вернулась к себе на родину – в Узбекистан. В Самарканде юный «иностранец», как его еще долго называли из-за пребывания в Литве (а значит, за границей), окончил с отличием школу и в 1938 году отправился в Ленинград обучаться делу, которым увлекся, – кораблестроению. Но не тут-то было… Узнав о «крамольном» прошлом, его в Ленинградское военно-инженерное училище под каким-то предлогом не приняли. Подался в Москву к тетке и после долгих мытарств (а причина, видимо, была та же) стал студентом МИИТа.

А заодно решил «понюхать пороху».

Слушая Ария Михайловича, удивляешься не тому, что совсем юный мальчишка стал проходчиком, взрывником в «Метрострое», а тому, что до сих пор с увлечением говорит о своей работе: «Вот эта порода, подземная часть – как живое существо. Или крепление из дерева – нужен определенный навык чувствовать, в напряжении ли оно, надежно или нет».

Первая подружка

Позже, когда пришлось по командировкам мотаться из конца в конец Союза, из 50-градусной жары – в заполярный холод, его встречали словами: «Романтик приехал!» И прозвище «железный» – это тоже про него. Так окрестили Кельми журналисты, когда наблюдали его работоспособность и хладнокровие в сумасшедшие предпусковые дни на сдаваемых объектах.

Семь крупных станций Московского метрополитена построено при его участии: Электрозаводская, Киевская-кольцевая, проспект Мира (бывшая Ботанический сад) -радиальная, Первомайская, Щелковская, Кутузовская, Октябрьская (прежде Калужская). «Частенько попадаешь и смотришь – это и твоих рук дело.»

А иногда из прошлого пробьется вдруг острое чувство опасности… Проходили наклонный ход – эскалаторный туннель на Электрозаводской – в крайне тяжелых геологических условиях. Несмотря на то, что грунт замораживали, сверху постоянно прорывалась вода и получался водопад. И не спасал тент, который держали над головой. А взрывник, как и сапер, ошибается только один раз… Приходилось Кельми и в завалы попадать, вообще – много чего было.

А всего двадцать лет отдал он «Метрострою», прошел путь до главного инженера одного из управлений. Ну, а следующие двадцать с лишним лет посвятил строительству гидростанций. Был руководителем, главным специалистом.

Нурекская ГЭС в Таджикистане (кстати, на ее строительстве какое-то время работал и Крис), Токтогульская – в Киргизии, Червакская – в Узбекистане, Колымская ГЭС, Хантайская – на Таймыре. Целый ряд объектов в Прибалтике, Сибири, на Дальнем Востоке. Строительство гидротехнического туннеля Арпа – Севан для наполнения из реки мелеющего озера – жемчужины Армении. Всего за годы работы налетал он на самолетах полтора миллиона километров.

Толя, 1962

По биографии Кельми можно нашу географию изучать. Историю, впрочем, тоже. «Заслуженный строитель Таджикской ССР» – это за Нурекский гигант, на строительство которого ушло 10 лет. Представляете себе туннель с поперечным сечением 400 метров! Наши строители были пионерами таких подземных сооружений. За остальные стройки – целая куча медалей ВДНХ.

Арий Михайлович работал взрывником, когда началась война. Под его руководством был организован отряд подрывников-пиротехников. Начиная с линии фронта и следуя по пути отступления наших войск, они должны были производить минирование, а в перспективе – при наступлении – разминировать невзорвавшиеся бомбы и снаряды. В Англии подобные образования называли отрядами самоубийц. К риску самой работы добавлялась опасность от непрекращающихся бомбардировок. Прошел Кельми со своим отрядом от Смоленска до Вязьмы. Врезались в память и горечь отступления, и боль от утраты товарищей. А еще – странное расположение к нему судьбы, которое как бы связано с его профессией: бомбы, падающие рядом, казалось, должны были разнести все в клочья, но почему-то не взрывались. И только под Вязьмой получил он ранения в голову и в ногу.

В разговоре выяснилось, что формально Кельми участником войны не является. Документы не сохранились, а бегать, чего-то требовать – он считает для себя унизительным: «Подумают, что из-за льгот. Для меня главное – что сыновья знают».

«Как мы в этот мир приходим?
В чем секрет простых мелодий?»

Если углубиться в семейные корни Кельми-старшего, очень многие его родные – люди искусства, на разных, конечно, уровнях: кто – на любительском, кто – на профессиональном. А его стихия – скалы, порода. И сыновей поначалу сумел «заразить». Крис и его младший брат учились на том же факультете, что отец. В институте их звали «династия Кельми». Оба работали в «Метрострое». А старший брат – гидротехник.

Хитросплетения семейных корней, ветвей, неожиданные плоды прежних усилий… Дело в том, что двух младших «из-под палки» с раннего детства заставляли заниматься музыкой. Позже пришло желание, и Крис окончил музыкальную школу, а, уже занимаясь музыкой профессионально, – училище Гнесиных.

Фото: В. Скоков

«Камни пройденных дорог
Сумел пробить росток!»

Конечно, отцу хотелось, чтобы сыновья продолжили его путь. Не увлекла их его романтика. Они нашли свою. Понял, не препятствовал. Лишь в самом начале сказал Крису: «Только не будь ремесленником». Тот ответил ему: «Если я это почувствую – сам в профессионалы не пойду». Выбор был точным. Доказательство – популярность ансамбля «Рок-ателье», где играет сейчас и Женя – младший брат.

Но наш рассказ об отце… Спросила, есть ли у него жизненное кредо. «Всегда о тех, кто рядом, думать больше, чем о себе». Уже десять лет, как дали ему персональную пенсию. Оказался нужен – потому работает и по сей день.

Только вот сокрушается, что мало времени остается на внуков. Двое – от старшего сына – уже совсем большие, маленькому сыну Криса-старшего, которому тоже дали имя Крис, – два года. И все они зовут своего деда Арика ласковым именем – Дедарик.

Он рассказывает о своей молодежи тепло, но очень сдержанно. «Самое главное, что мои сыновья – порядочные люди», – говорит Арий Михайлович. Я не знаю Криса Кельми как человека. Но он виден в своем творчестве. И я верю его отцу. А маленький Крис… Он тоже обязательно найдет свой главный мотив в жизни. Замыкая (хочется надеяться, счастливый!) круг…

    Светлана КАШЛЯЕВА.

Раздел номер раз

Здесь собраны беседы с КК. Мои ТВ + радио диалоги и те интервью, которые я заказывал авторам (см. Библиографию) для своих изданий – «Нового взгляда» и «Музыкальной правды».

Старый волк (1995)

Логично было бы свернуть на накатанные рельсы и начать диалог в рамках им же выстроенного имиджа: тусовщик, любитель женщин, коллекционер удовольствий. К чести моих коллег, пожалуй, никто дальше этих «трех китов» в процессе общения с Крисом не продвинулся.

«Увы, никто ровным счетом ничего не смыслит в музыке, – воскликнула некогда Мадонна то ли с горечью в голосе, то ли с радостью (амплитуда чувств была скрыта за бесстрастным переводом). – Зато все считают себя знатоками секса. Так стоит ли им предлагать нелакомое блюдо!»

Говорят, у Криса есть хобби – включать диктофон на запись и класть его под кровать.

Потом он мечтает сделать аранжировки, записать саксофон, ударные… Чудесная музыка, глядишь, выйдет!

Содержательная…

Впрочем, когда музыканту исполняется 40, а Крис КЕЛЬМИ не далее как вчера отпраздновал юбилей, хочется подсчитать немногим больше, чем три аккорда.

Немногим больше, чем три сюжета – встреча, любовь и горькое похмелье.

Немногим больше, чем три хита – «Ночное рандеву», «Как всегда» и «Не жалей»…