Воскресители

Воскресители
Евгений Еременко

Воскресители – полусекретная организация в ведомстве российского ФСБ, в которой работает Денис Волков, обычный парень, с не очень обычными особенностями, как и весь отдел целиком. Все идет относительно гладко до одного момента, , поставившего привычный уклад с ног на голову и требубщего самых скорых, но отнюдь не самых стандартных решений.

Содержит нецензурную брань.

Евгений Еременко

Воскресители

А ты уходи, и чем дальше – тем лучше,

Нет права тебе оглянуться назад

И ты не следи, как цепляясь за тучи

Дорогой небес поднимается ад…

(Канцлер Ги)

Глава 1

В наш век высоких технологий гарантий не дают даже морги. Когда коллеги за кружкой пива по выходным заводят разговор о том, что привело меня в эту контору, я иногда вспоминаю одного своего друга, у которого умер дед, а потом до инфаркта перепугал уборщицу морга и всю тамошнюю ночную смену. Конечно, когда сидишь себе, попиваешь чаёк за телеком, а к тебе приходит труп, тряся 90- летними гениталиями и жалуется, что ему дескать холодно, реакция может быть самая разная, от непроизвольного мочеиспускания до разрыва сердца. А кто-то может сподобиться и упокоить мертвяка окончательно собственными руками, благо методов для этого существует множество. А до таких вот «мертвяков», как правило, не доходит, что за зрелище они из себя представляют в эти моменты. Да и мертвецами они отнюдь не являются, а вот ошибками диагностики – с полной уверенностью. Подобных случаев в мировой практике накопилось великое множество , хотя они сами по себе – большая редкость – менее 1 тысячной процента среди населения ежегодно. Но если принять во внимание само количество человек, что на нашей странной планете проживает, цифра получается внушительная. А после того, как в дело вступили воскресители, оказалось что и статистика – то верной не была – примерно эдак раза в 3. Конечно , мы пентаграммы не чертим, свечи не жжем и не приносим девственниц в жертву. У нас вообще, контора хоть и секретная, но вполне официальная, с компьютерами и оргтехникой, заполнением отчетов и выдачей зарплат. И воскрешением это можно назвать лишь отчасти, скорее это – побудка на очередной рейс собственной жизни. Впрочем, учитывая огромные шансы на него не успеть и быть поэтому выпотрошенным, зарытым или сожженным заживо, новую жизнь людям мы всё-таки даём. Вернее, возвращаем старую.

На проходной сегодня опять дежурил Петрович – премилый дедок, даже в свои 70 с копейками умеющий радоваться жизни, хотя и своеобразно, конечно, и в основном посредством шкалика за пазухой. Из-за этого – то, надо сказать, он так нам и загремел, употребив честь 70 дня рождения раза в три больше своей обычной нормы, в следствии чего собственное сердце мягко послало его на 3 буквы. Врач, диагностировавший его смерть, от Петровича образом жизни не сильно отличался, и не сумев нащупать пульс и не зафиксировав реакции зрачков на свет, дал диагноз вполне однозначный – смерть. Так вот, Петровича пришлось откапывать. Особых проблем на разрешение эксгумации контора никогда не имела, все шло с самого верха. Теперь он работал у нас как охранник. Хотя и по-хорошему, охранять нужно было его самого – от зова бутылки и ударов пошатнувшиеся здоровья. Здесь он хотя- бы был при деле. Ну или ему так ему казалось. Болтливостью он не страдал, секреты хранить умел, а большего от него и не просили. Ну, кнопочки жать да проверять документы. Этим он сейчас и занимался, внимательно изучая мой пропуск, как и вчера и третьего дня.

–Хорош, Петрович, – поторопил я, – мне опять не за опоздание влетит, а ты ещё задерживаешь.

– Не трынди, салага, – с деланной угрюмостью ответил он,– чего это мы опаздываем?

– Проспал,– ответил я и улыбнулся.

–Проходи, труженик блин, – улыбнулся он в ответ, обнажив остатки зубов, – Дуй покойничков откачивать.

Я кивнул и направился через фойе в длинный коридор, выкрашенный в шаровый цвет. Найдя нужную дверь под номером 24, я тихонько отворил ее и уперся взглядом в рожу своего начальника, на которой угрюмость уже была совсем не деланной.

– Ну что, Дениска, снова будильник не сработал ? – спросила рожа.

– Эээ… – замялся я, – ну как бы это…

– Ты проходи, что встал, как бедный родственник. И расскажи всем нам , что тебя задержало на этот раз.

Я вошёл в офис, ловя на себе ехидные взгляды сослуживцев. Сразу вспомнилась школа и пришла мысль, что взрослых в нашем мире не бывает, есть только постаревшие дети. Первым побуждением было выдумать про очередную бабушку умершую, но у человека их столько не бывает, сколько уже их у меня скончалось, поэтому было решено во всём сознаться павши ниц или на колени , ну и далее по схеме.

– Проспал, – вздохнул я и стал пристально разглядывать свои ботинки, еле сдерживая улыбку. Ну не уволит же он меня меня, в конце концов.

– Волков, ну что с тобой сделаешь?… Не увольнять же.. – в очередной раз подтвердил шеф один из аспектов мысленных резонансов. Он вздохнул. – Проходи, пора арбайтен.

Мысленный резонанс – это то, чем контора, собственно, и занимается. У вас когда-нибудь бывали ситуации, когда говоришь одновременно одну и ту же мысль, не сговариваясь, в точности до слова ? Уверен что у всех бывало. С тех пор, как была сформирована волновая теория мысли, многое странное встало на свои места. Конечно в массы теорию не пускали, всё было на уровне лженаук и баек из желтой прессы, но такое характерно на той стадии, когда новая наука начинает формироваться, а ты пишешь по ней фундаментальные труды. Штука в том, что два или более сознания для существования собственного не ограничивается одним только пространством внутри черепа. Это – своего рода радио, на которое можно настроиться, и если не слушать пока, то воспроизводить собственным «динамиком» . Не чтение мыслей, конечно, но то, до чего мы в итоге сможем дорасти – туманно и перспективно до безобразия. Политика, бизнес, медицина, да и жизнь в общем и целом – все имело перспективы встать с ног на уши, потому и нужна была секретность.

Я под взорами ехидных глаз коллег прошествовал к своему столу. Все как в обычном офисе – стол, компьютер, телефон, стул. А вот кровать рядом – это уже наша фишка. Да, такова специфика работы – нам полагается спать. Если честно, мы это можем делать и прямо за столом, но на кровати получается лучше. Нас вообще всех здесь объединяет одна вещь – мы нарколептики поголовно. Нарколепсия, для тех, кто не знает, – это когда человек спит намного больше, чем это обычно требуется. Нас ещё и вырубает достаточно резко – сидит себе человек, что-то пишет и бац! – он уже носом где-то в клавиатуре. Вот всем отделом его и перекладываем на койку, там и дрыхнет. Когда по полчаса, когда больше, но обычно не более 40 минут. А далее – локализация, выезды, ну и т.п. Если зафиксируют что – то похожее на открытый канал.

Я включил компьютер . Он приветливо зажужжал, пискнул, открыл рабочий стол с видами Финского залива сумеречного времени. Захотелось в отпуск. Я вздохнул.

– Не вздыхай,– послышалось сзади. Иван Васильевич, так, кстати, зовут моего шефа, немного повеселел , как слышалось по голосу. – Ты уже напросыпал на два отпуска вперёд. Итак, рассказывайте, работнички. Подъезжайте ко мне и рассказывайте!

Народ потащил стулья в центр офиса и я последовал их примеру. У нас каждое утро с этого начинается. Конечно, учитывая то, чем мы тут занимаемся, можно сказать что у всех есть перспектива взять работу на дом, даже и не подозревая об этом.

– У меня ничего,– сказала Лена, натуральная блондинка на шпильках и брючном костюме. Просто удивительно, что она тут делает. Вообще, приятная особа, совсем не похожая на атакующий лабутен, красивая, хотя и на мой взгляд метр 80 для девушки многовато.

– У меня тоже,– сказал Олег,– всю ночь какая-то дичь, но по теме ноль. Олег – промежуточное звено между парнем и мужчиной 25 лет, холостой. Борода его не красила на мой взгляд, но на хипстера он не смахивал точно. Скорее на монаха Пересвета в лучшие годы, однако всё над ним шутили именно в этом направлении. Однажды даже скинулись и купили килограмм фалафелей. Правда, всё равно он ничего не понял, а сказал только, что невкусно. Ну да и ладно. А вот спинер ему понравился и теперь он его крутил.

Максим как обычно выпучил глаза и состроил какую-то огорченную мину.

– У меня что-то было, Иван Васильевич, но что – я не знаю. Я бы хотел обсудить это с вами лично попозже.

В такие моменты он, как мне думалось, хотел быть похожим на кота из Шрека, но по-моему так получался Горлум собственной персоной, разве что одевался он получше и вместо кольца у него была карьера. Девушкам он нравился, а вот мы мужским коллективом его считали жополизом. Иногда с ним было весело, да и парень был неплохой, но когда на горизонте появлялся Васильич или кто повыше, сразу всё начинало портиться. Поговаривали даже, что он пару раз закладывал кого-то из других отделов, но доказательств никто не имел, к сожалению или к счастью.

У меня тоже ничего,– сказала Аня. Ведь розовые пони не в счёт?

Аня, совсем ещё ребёнок, пока что ей и сигареты – то никто не продает без паспорта, а спиртное – так и тем более. Ведь 21 год ей стукнет только через месяц или около того. Роста миниатюрного , сложения – тоже, волосы каштановые. Я много раз представлял как бы они смотрелись на подушке, даже пару раз пытался это устроить. Ну кафе там или кино, но она только смеялась и говорила что не любит фильмы времен СССР. Ну типа староват я для неё . Наверное, она была права. Но по работе и в жизни – само очарование.

– Ну а ты, Дениска? Столько, сколько ты дрыхнешь – мог бы и с пользой это делать.

Все засмеялись. И тут.... С Васильичем что-то произошло. Его рот стал растягиваться в стороны, а зубы заостряться и вытягиваться, со всеми происходило то же самое. Это не пугало, а казалось вполне нормальным. Они смотрели на меня и говорили какую-то поначалу белиберду (ну с их – то ртами – понятно), но потом я начал что-то различать.

« Кто-нибудь» – говорили они. Сначала я разбирал только Васильича, а потом и все «подтянулись» и стали говорить это самое «кто-нибудь».

– Я здесь, я слышу,– ответил я и подумал «…Началось…» Потом они потянули ко мне руки и наступила тьма.

****

– Вы где?! Где вы?! Кто-нибудь!

Тьма понемногу рассеивалась и я начинал различать какие-то контуры. Как – бы тени людей, как -бы призраки. Много призраков, но голос шел не от них. На возвышении было какое-то светлое пятно и кричали оттуда. Точнее, кричала. Девушка, судя по голосу. Он был высокий и полный какого – то нереального горя. Я прошел сквозь толпу приведений. Сопротивления они не оказывали, да сколь-нибудь твердыми и не были, как им и полагалось, в принципе. Белое пятно приближалось и обретало человеческие очертания. По мере приближения я начал осознавать, что это – действительно девушка, лет 25, красивая до неприличия, а белым пятном она казалась не только потому, что ей удалось открыть канал, но еще и потому что она была в белом. В свадебном, если совсем точным быть. Стояла и вещала с возвышения, как античным ораторам приличествует, а не невестам вовсе. Хотя и место данное тоже вряд – ли какой невесте бы подошло. Немного найдется таких, кто предпочтет цветы на венках и в четном количестве, да и к тому же в комнате с кучей народа, но мало похожей на банкетный зал. И где попы стоят и молятся совсем не за здравие.

– Я здесь,– сказал я снова , когда до неё осталось метра 3 . Она меня увидела и двинулась в мою сторону, двинулась быстро, почти побежала, всхлипывая и причитая что-то непонятное, по-моему даже попыталась меня обнять, но, естественно, у неё ничего не получилось и она пролетела сквозь меня.

– Тише, девушка, – сказал я, -у нас мало времени. Вы должны сказать, где вы находитесь, лучше с указанием места – я развернулся к ней.

– Я через три дня замуж выхожу! – был мне ответ. – Замуж, понимаете?! Не в колумбарий, а замуж! Свет от неё стал меняться на красноватый и серый, канал переставал быть стабильным. Он дрожал и в любую минуту мог оборваться, истерика – дело такое.

– Если вы не успокоитесь, мне придется уйти. А в этом случае колумбарий вам обеспечен точно.

« Жаль по щам врезать нельзя, это бы точно помогло..» – пронеслось в голове , но видимо слова до неё дошли и аура стала светлее и ярче.

– Я не знаю где… – ответила она уже ощутимо пытаясь держать себя в руках. – Но по-моему это крематорий. Крематорий, понимаете?! Аура снова стала краснеть. – Мои родственнички даже на этом пытаются сэкономить, твари! Это всё из-за них, это всё они!

Далее последовали такие эпитеты, после которых покраснел бы и мой ротный старшина, будь он здесь, а не то что какая-то аура. Канал трещал по швам. А сама аура теряла свет, и голос забивало подобие белого шума – музыки космоса или всеобщего эфира.