Треугольник короля

Наконец они достигли цели. Перед их лицами было довольно большое помещение, с окнами, занавешенными плотными, чёрными шторами. Толстые восковые свечи плавились в коротких серебряных подсвечниках, стоявших на полу. Подняв голову можно было увидеть небольшой купол.

– Ровно три часа, – сказал человек, стоявший в центре зала и державший в руках старинные часы на цепочке.

По углам зала расположилось несколько молчаливых людей с опущенными головами в странных шапках, среди них был и провожатый в сапогах с серебряными звёздочками.

– Вам, дорогая паненка, я уже знаком, а вашим друзьям я с удовольствием представлюсь. Яков Пануриш, – сказал человек, переведя взгляд с Вики на Мечислава, а затем на Владимира, на котором он и остановил свои немигающие, сумрачные глаза. От этого минский гость слегка съёжился и вдохнул поглубже настоянный воздух полутёмной комнаты.

Гнетущая тишина повисла в помещении, слышно было только потрескивание свечей. Так продолжалось довольно долго, пока Пануриш резко не захлопнул крышку часов, заставив Вику невольно вздрогнуть от щелчка этой серебряной штучки, с красивой золотой буквой Р и маленькой, выложенной мелкими алмазами, коронной.

– К делу, – негромко, но почему-то с угрозой, сказал Пануриш. – Вы играете в игру, а я буду вас направлять, чтобы вы могли… – тут Пануриш помолчал секунду, – выиграть, то, что вы должны.

При этих словах Яков улыбнулся друзьям, показав хищный оскал мощных передних зубов.

В этот момент на Мечислава нахлынула неожиданная даже для него самого ярость. Он слегка пристукнул ногой и, отчеканивая каждое слово, зло сказал:

– Вы позволили себе обидеть девушку и за это…

– Наверняка вы хотите сказать, что я за это отвечу, дорогой Мечислав, – перебил его Пануриш.

– Вы думаете, что это нормально так себя вести? – спросил дрожавшим от гнева голосом Мечик.

Некоторое время Пануриш молчал, насмешливо глядя на друзей от чего всем троим стало не по себе. Вика придвинулась поближе к Мечику. Подняв глаза вверх, Яков тут же опустил их обратно и заговорил медленно и зловеще очень низким, с хрипотцой, голосом.

– Рыцарь Salsinatus имена свои в треугольник сложил. Поставь избранных по именам на места их в день прихода рыцаря в мир звёздная карта его солнцем на солнце укажет в имён треугольник. Ответ в именах избранных сложенных вместе получишь ты. На Искомом найдёшь его в день назначенный.

Друзья были поражены. Этот загадочный и неприятный субъект знал текст с пергамента, знал наизусть.

– Откуда вы знаете текст, – низким голосом спросил Мечик.

Пануриш усмехнулся и, помолчав мгновение, повернулся к друзьям спиной, при этом он сложил руки на пояснице. Затем медленно развернулся к троим молодым людям и, перестав улыбаться, спокойно сказал:

– Я думаю, вам всем должно быть интереснее, что же значит этот текст. Кое-что вы уже поняли, но многое вам ещё предстоит узнать.

Хлопнув в ладоши Пануриш снова улыбнулся и, наклонив голову набок, добавил:

– Вы узнаете всё прямо сейчас.

– Сейчас? – вырвалось у Вики, глядевшей, не отрываясь на Пануриша.

– Да! – ответил тот.

Воцарилась почти полная тишина, в которой люди слышат даже своё дыхание.

– Итак, слушайте, – сказал Пануриш, – избранные в тексте это вы сами. Да-да, именно вы, точнее некоторые из вас – добавил он, следя за тем, как друзья поражённо переглядываются.

– Но… – начал было Владимир.

– Но это ещё не всё, – перебил его Пануриш, метнув в минчанина жёсткий взгляд своих пронзительных глаз, – поставить избранных по именам в день назначенный, значит расставить вас в резиденциях его величества, вы, конечно, их знаете: Станиславово, Августово, Понемунь.

Одна из горевших свечей издала резкий треск и огонёк её почти погас, но потом вспыхнул снова и почти перестал колебаться.

– Станиславово – твоё место, Мечислав, – продолжил загадочный рассказчик, – потому что твоя фамилия начинается на букву С. Августово – место прекрасной Виктории, чья фамилия начинается на А. Понемунь…

Пануриш резко поднял глаза к вверху, и через мгновение опустил их, остановив на Владимире.

– Но моя фамилия начинается не на букву П, – вздрогнув всем телом сказал Владимир.

– Совершенно верно, – ответил Пануриш, и затем добавил полным сарказма голосом, – ты вообще лишний во всей этой истории, дружок. В усадьбе Понемунь должен стоять я – Яков Пануриш.

В этот момент на лестнице послушались шаги. Кто-то почти бежал по лестнице вверх.

– Гости, – с сумрачной усмешкой проговорил Пануриш, – кто-то их пригласил, – добавил он, метнув полный ненависти взгляд во Владимира.

В ту же секунду в помещении показался милиционер с автоматом, но прежде чем он успел, что-либо сказать, стоявший сбоку от него человек из свиты Пануриша выбил из рук ночного гостя оружие. Автомат отлетел в угол и с глухим стуком упал на пол. Огромный боец одного из элитных милицейских подразделений, облачённый в тяжёлый бронежилет, повернулся к обезоружившему его субъекту, а в это время из-за его спины выскочил второй милиционер с дубинкой в руках. Человек Пануриша спокойно стоял, опустив руки. Выкрикнув матерное ругательство, великан попытался нанести противнику удар в челюсть, но тот ловко уклонился и слегка подпрыгнув, ударил соперника в висок своей левой рукой в кожаной перчатке. К удивлению друзей и второго милиционера, огромный человек в бронежилете сразу же мягко осел на пол и, плавно наклонившись вправо, распластался на полу. Он был выведен из строя надолго. Не успел второй милиционер прийти в себя от удивления, как перед ним уже стоял другой прислужник Пануриша, пряча руки в своей широкой одежде. Размахнувшись зажатой в правой руке дубинкой, милиционер обрушил на стоявшего перед ним человека удар, который не смог достичь цели. С быстротой молнии слуга Пануриша выхватил старинную на вид, кривую саблю, похожую на те, что носили шляхтичи и магнаты в Речи Посполитой, и парировал удар, при этом перерубив дубинку до половины. От удивления милиционер выпустил своё излюбленное орудие, которое, сползя по лезвию сабли, с глухим стуком упало на пол. Сразу же после этого человек Пануриша с огромной быстротой ударил милиционера кулаком свободной руки в челюсть, от чего тот отлетел к стене и, ударившись о неё спиной, оказался на полу, потеряв сознание. В ту же секунду Пануриш и вся его свита бросились к выходу, и не успехи друзья прийти в себя, как топот ног убегавших, уже затих на лестнице. Мечислав, Вика и Владимир, поражённые всем произошедшим, стояли и смотрели на двух милиционеров первый из которых – великан в бронежилете, уже стал подавать признаки жизни и пытался перевернуться на бок, мотая головой. Не сговариваясь друзья ринулись к выходу, добежали до машины и запрыгнули в салон. Через минуту их автомобиль уже летел по пустынным улицам Гродно.

Глава 8. Дороги домой

– Что? Что это такое? – кричал Мечик, бешено вращая руль.

Вика сидела молча, казалось она находилась в шоковом состоянии. Владимир вращал головой, хмурился и чесал затылок, как будто не мог понять, где он и что с ним.

– Откуда там менты?! – почти кричал Мечислав. Потом он немного успокоился и на целую минуту замолчал.

– Это было нечто, – проговорил Владимир, старательно растирая лоб ладонью.

– Мне показалось, что этот Пануриш, или как там его, считает, что это ты вызвал милицию, – встревожено проговорил Мечислав.

– Нет, конечно, нет, – слабым голосом ответил Владимир.

– Откуда же они взялись?

– Может быть увидели отсветы свечей в окнах, – предположил минчанин.

Мечик помахал головой в знак того, что сомневается в этом. Вика продолжала сидеть молча и смотреть в пол.

– Вика, ты как? – спросил гродненский историк.

– Хорошо, не волнуйся, Мечик, – ответила девушка, подняв на него свои серые глаза, в которых читалось спокойствие и даже что-то вроде затаённого веселья.

Оценив тёплый взгляд своей спутницы Мечислав решил, что она действительно в порядке и слегка сбавил скорость. Сделав поворот, он проехал ещё немного и затормозил у своего дома. Выйдя из машины, он открыл ворота и вернулся в салон авто.

– Сейчас заедем, – пробормотал он себе под нос, надавливая на педаль.

Загнав машину в гараж Мечика, друзья ещё некоторое время сидели молча, пока Владимир не сказал:

– Мечик позвони Фёдору, он, кажется, должен был нас страховать, скажи, что всё нормально.

– Да уж, нормально, – пробормотал гродненец и добавил уже громче. – Сейчас.