Пером очерченная даль… Поэт о поэтах

Являлся Пушкин с заднего крыльца
В господский дом, пропахший дёгтем, краской,
Где пол грозил любовникам оглаской,
А полотна льняного сладкий дух
Щадили сквозняки столетий двух.
И горы нашинкованной капусты
Мерцали в хрустале наборной люстры.

5

Тут, выйдя в парк, вы созерцать могли б
Версаль газонов и аббатство лип
И на кругу с цветочными часами
Меняться с эхом звучным голосами,
И ласкам тайным находить приют,
И навещать заречные туманы…
Узнав, как близко Пушкин жил от Анны,
Я ощутил блаженнейший уют.

6

Но к нашему несчастью (или к счастью?)
Интрига всех романов такова,
Что верх берут на собственность права,
Ленивой не оспоренные страстью.
Влюблённость, как простудная болезнь —
Чихнул, и нет, и след не обнаружу.
Жена покорно возвратиться к мужу,
А хахалю – с тоски хоть в петлю лезь.

7

Но тут хозяйка (предположил кто бы?)
Поэта, как беспутного зятька,
Приревновала. Равно неудобны
Старуха пылкая и мылкая пенька.
Захлопнув недочитанную книгу,
Поправив нервно съехавший бандаж,
Сказала Анне: «Выезжаем в Ригу!» —
И удалилась собирать багаж.

8

Фортуны баловень и чадо славы – Пушкин,
Потягивал метель из винной кружки
И нянюшки своей веретено
Так слушал, как другому не дано.
А утром, ледяной отведав ванны,
Грыз ногти, перья; ждал письма от Анны,
В котором обсуждалось, например,
Кузен милее или офицер?
И, визави распутного кузена,
Не сомневался Пушкин: тут – измена.

9

И снова принимался грызть перо.
Так наша жизнь устроена хитро,
Что от желудочного несваренья
И то, глядишь, родишь стихотворенье.
Но перлами ярчайшими, увы,
Обязаны обманутой любви,
А не прокисшей на окне ватрушке.
Вскочив с постели, одевался Пушкин,

10

Коня седлал!.. А некуда скакать.
И в сюртуке бросался на кровать
К виденьям, что роились в изголовье,
Невыносимым для арапской крови:
То генерала, то кузена с ней,
Поди, представь и думай, что тошней.
Не был ли сам он ширмой образцовой
Раевскому с графиней Воронцовой?
И тоже в генеральском чине муж,
И тоже ссылка, бестолочь и глушь.

11

На выдумку не очень жизнь богата.
Но прихоти любовного разврата
И вовсе на фантазию бедны —
Опустошенье прочат нам они.
И Пушкин, в череде своих любовей
Едва кокетку в Анне угадал,
Как помирился с дряблою Прасковьей,
Раскинув: «И старушка – Божий дар!»

12

Тригорское!.. Как будто дуновенье,

Прошелестело чудное мгновенье
И ласточки стремительной крылом,
Мелькнув над садом, юркнуло в пролом.
Тригорское!.. Не жди его к обеду.
Он оплатил над ревностью победу,
С лицом открытым встав под пистолет,
Как волен всякий поступить поэт.